Глаза Гейзенберга - Фрэнк Херберт Страница 60

– Я не смотрел в микроскоп вместе с ним каждую секунду, Норс, – сказал Свенгаард. – Я… у меня обязанности ассистента – инструкции сестре, которая сидит за компьютером, плюс настройка микродозаторов и манипуляторов, и прочая рутина.

– А теперь расскажи о своих отношениях с этой сестрой, – приказала Калапина.

– Я… она была…

Свенгаард облизнул пересохшие губы. «К чему они клонят?» – подумал он и продолжил:

– Мы проработали вместе несколько лет, Калапина. Да, своего рода дружеские отношения у нас были. Мы… – коллеги, и только.

– Ты исследовал эмбрион после операции? – спросил Норс.

Шрайль сел прямо и уставился на Свенгаарда.

– Нет, Норс, – сказал доктор. – В мои обязанности входило настроить резервуар, проверить жизнеобеспечивающие системы.

Он в который раз глубоко вдохнул. Судя по всему – просто внеочередная проверка, отчет перед высшим начальством. И все-таки – к чему такие странные вопросы!

– А теперь скажи, является ли Поттер твоим близким другом, – включилась Калапина.

– Он один из моих учителей, Калапина. С ним я работал над такими генетическими проблемами, за которые не всякий рядовой специалист возьмется.

– Но он не входил в ваш круг, – сказал Норс. Свенгаард потряс головой. Он снова почувствовал угрозу, словно огромный шар вот-вот скатится, раздавит его, расщепит тело на атомы. Нет, оптиматы будут действовать по-другому. Он изучал их лица за силовыми экранами, пытаясь отыскать хоть какой-нибудь знак, подсказку. Чистые ясные лица – холодные, безучастные. Свенгаард узнал их генотип: они могли бы быть обычными стерри, если бы не аура таинственности, отличавшая всех оптиматов. В народе ходили слухи, что они были бесплодны по собственному выбору, считая размножение началом смерти, но генетический код, читавшийся в их чертах, опровергал это мнение.

– Почему ты позвал Поттера, чтобы решить именно эту проблему? – спросил Норс.

– Все дело в том… генетическая конфигурация эмбриона была близка к оптимату. Поттер хорошо знаком с методами работы нашей клиники. Я… был уверен в его способностях. Он блестящий хиру… генетический инженер.

– Скажи сейчас, дружен ли ты с другими фармацевтами, – изрекла Калапина.

– Я лишь ассистирую им при случае, – сказал Свенгаард.

– Калапина, – добавил за него Норс, и оптиматка рассмеялась.

Шея Свенгаарда сделалась пунцовой. Он начинал злиться. За что ему это наказание? Им что, больше нечем заняться, кроме как насмехаться и осыпать его неудобными вопросами?

Гнев придал Свенгаарду уверенности, и он произнес:

– Я всего лишь заведующий отделением генной инженерии на предприятии, Норс. В моей компетенции лишь рядовые случаи. Сталкиваясь с чем-то, что требует работы специалиста, я подчиняюсь указаниям – и вызываю специалиста. Поттер для этого случая был подходящим специалистом.

– Одним из подходящих. – Норс многозначительно хмыкнул.

– Тем, которого я знаю и уважаю, – сказал Свенгаард, не утруждаясь теперь с проговариванием оптиматских имен.

– Скажи, сердишься ли ты, – спросила Калапина уже знакомым мелодичным тоном.

– Да, я зол.

– И почему же?

– Зачем меня вызвали? – спросил Свенгаард. – Что это за допрос? Я что-то сделал не так? Не оправдал доверия?

Норс наклонился вперед, руки положил на колени.

– Ты смеешь нас допрашивать?

Свенгаард пристально посмотрел на оптимата. Несмотря на тон, квадратное лицо с массивными скулами приняло ободряющее выражение.

– Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам, – заявил Свенгаард. – Все. Но как я могу помочь или ответить, не понимая цель этих расспросов?

Калапина хотела ответить, но Норс остановил ее, подняв руку.

– Правдивый рассказ – наше самое заветное желание, – объяснил Норс. – Но ты же знаешь, что мы не можем по-настоящему понять друг друга. Может ли деревянная чаша содержать серную кислоту? Верь нам. Мы заботимся о благополучии всего человечества.

Свенгаард исполнился теплом и благодарностью. Конечно, он доверял им! Они были генетическим идеалом человечества. Доктор напомнил себе: «Они – сила, которая любит нас и заботится о нас».

Свенгаард вздохнул:

– Чего вы хотите от меня?

– Ты ответил на все наши вопросы, – сказал Норс. – Даже на те, что не прозвучали.

– А сейчас ты забудешь все, что произошло здесь, – сказала Калапина. – Разговор останется между нами. Ты никому не расскажешь о нем.

Свенгаард откашлялся:

– Никому… Калапина?

– Никому.

– Но Макс Оллгуд просил, чтобы я доложил ему…

– Максу следует отказать, – сказала она. – Не бойся, Тэй Свенгаард. Мы защитим тебя.

– Как прикажете, – сказал Свенгаард и добавил: – Калапина.

– Мы не хотим, чтобы ты считал нас неблагодарными или думал, будто мы не ценим твои услуги и лояльность, – сказал Норс. – Мы ценим хорошее мнение о нас и не хотели бы предстать холодными или бесчувственными в твоих глазах. Знай, нашей первоочередной заботой было и будет благополучие человечества.

Речь эта была не к месту, и Свенгаард забеспокоился, но мысли его прояснились. Он начал понимать истоки любопытства оптиматов, интуитивно чувствовать их подозрения, которые вдруг стали его собственными. Поттер предал его, не так ли? Файл отчета об операции был стерт намеренно. А значит – виновники должны быть наказаны.

– Ступай, – сказал ему Норс.

– С нашим благословением, – добавила Калапина.

Свенгаард поклонился. Он вдруг понял, что во время аудиенции Шрайль не сказал ни слова – даже не шелохнулся. Почему-то этот факт сам по себе внушал ужас. Доктор шел прочь, с трудом сдерживая дрожь в коленях – вновь в кругу слуг, машущих дымящимися курильницами. Таким он и оставил зал.

Триумвират не спускал глаз с гостя, пока тот не скрылся за барьером.

– Вот еще один, кто ничего не знает о достижениях Поттера, – прокомментировала Калапина.

– Ты уверена, что Макс не знает? – спросил Шрайль.

– Абсолютно, – заявила она.

– Тогда стоило рассказать.

– И просветить его, откуда мы узнали? – возразила Калапина.

– Понимаю, к чему ты клонишь, – сказал Шрайль. – Затупи инструмент и испортишь работу.

– Свенгаард – один из тех, кому мы можем доверять, – сказал Норс.

– Это называется «ходить по острию ножа», – отметил Шрайль. – И когда идешь по острию, лучше смотреть под ноги.

– Что за отвратительная мысль, – сказала Калапина и повернулась к Норсу: – Милый, ты все еще занимаешься на досуге да Винчи?

– Пока изучаю манеру, – сказал Норс. – Самое сложное это мазок. Ничего, лет за сорок-пятьдесят освою – недолго осталось.

– Если изучишь как следует, – бросил Шрайль.

– Иногда твой цинизм переходит все границы дозволенного, друг. – Норс встал и изучающе осмотрел все трансмиттеры, сенсоры, датчики и дисплеи, расположенные внутри шара. – Сегодня все тихо. Может, оставим дела Шрайлю, Калапина, а сами пока сходим поплаваем, примем лекарства…

– Все тело да тело, – пожаловался Шрайль. – Думал когда-то проплыть двадцать пять кругов в бассейне вместо двадцати привычных?

– С недавних пор ты говоришь удивительные вещи, – бросила Калапина. – Хочешь, чтобы Норс нарушил ферментный баланс?