Джон Броснан - Небесные Властелины Страница 60

– Ну, когда мы завладеем Небесным Властелином, может быть, нам удастся договориться с Хорадо. Предложить ему что-нибудь из техники Старой Науки в обмен на твою морскую нимфу?

– И ты думаешь, он согласится?

– А почему бы и нет, - сказал Мило. - Но не забывай, я ничего не обещаю.

Джен пристально воззрилась на него.

– Мило, - сказала она, - я хочу, чтобы ты поклялся самым святым, что у тебя есть - что ты выполнишь свое обещание.

– Ну хорошо, - вздохнув, произнес он. - Я тебе честно обещаю. А теперь давай прекращаем разговоры и ложимся спать. Мне нужно выспаться. - Он встал и принялся снимать кимоно. - Можешь лечь рядом со мной в кровать, если хочешь. Я же сказал тебе, что я сейчас ни на что не способен, так что тебе ничего не грозит.

– Если не возражаешь, - ответила она, - я буду спать одна. На полу.

Мило пожал плечами.

– Как хочешь. - Сняв с себя все, кроме нижнего белья в виде набедренной повязки, он забрался в односпальную кровать, протянул руку к ночнику и потушил свет.

Джен осталась сидеть в кресле. Помолчав, она спросила:

– Мило, зачем ты берешь меня с собой?

– Мы же партнеры. У нас соглашение. Ты помогла мне, а теперь я помогу тебе.

– Что-то я не заметила за тобой привычку выполнять свои обязательства. Я тебе больше не нужна, так что можешь оставить меня здесь.

– Кто тебе сказал, что ты мне не нужна?

– Мило, я не буду твоей любовницей.

Помолчав, он сказал:

– Посмотрим. Случались и более странные вещи.

Джен немного посидела в темноте, потом снова заговорила:

– Мило?

– Ну, что еще? Я засыпаю.

– Военачальник. Он говорил о женщине по имени Миранда. Кто это?

Мило долго не отвечал. Потом сказал:

– Она для меня была особым существом.

– Ты любил ее?

– Такой вещи как любовь не существует, но, в самом деле, она мне была дороже всего на свете, кроме меня самого.

– Почему?

– Потому что она была мной.

Глава 22

– Ты сошла с ума! Здесь нельзя оставаться! Это слишком опасно! Мы должны уходить, и как можно скорее. Эти кретины уже разрушили штаб-квартиру моей корпорации! И теперь идут сюда!

Мило и Миранда сидели в морской комнате. Голографические экраны создавали иллюзию пляжа на тропическом острове. Звуковые эффекты и скрытые тепловые лампы дополняли иллюзию. Миранда в пиджаке и брюках от старинного мужского костюма, очень дорогого, лениво развалилась в гамаке, натянутом между стволами двух пальм. Она сосала соломинку, торчавшую из искусственного кокосового ореха, потом спокойным голосом произнесла:

– Я говорю серьезно, Мило. Я остаюсь. Здесь я буду в безопасности, по крайней мере пока. Дом хорошо защищен. Куда я пойду потом, не знаю. Но как-нибудь выживу.

Мило недоверчиво смотрел на нее.

– Что случилось? Ты же знаешь, что не выживешь одна. Ты едешь со мной, и все. Так что вставай и собирай вещи.

Она хлопнула рукой по соломинке и сказала:

– Мило, ты, кажется, меня не понял. Я говорю, что больше не хочу оставаться с тобой. Ясно?

– Что ты болтаешь? - возмутился он. - Ведь ты не можешь жить без меня! Я - вся твоя жизнь! В конце концов, я создал тебя!

Она швырнула орех ему в голову. Мило увернулся, и орех пролетел по всему пляжу и врезался в одно из голографических изображений. Послышался звон разбитого стекла. Миранда вскочила с гамака и обвиняющим жестом выставила палец в сторону Мило.

– Да! - завопила она. - Повтори-ка! Повтори, чем я тебе обязана! Это все, что я слышала за свою короткую жизнь - что великий Мило Хейз извлек ребро из своего идеального тела и создал идеальную женщину. По своему подобию! - Лицо ее исказилось от ярости, грудь вздымалась.

Мило был поражен силой ее гнева.

– Ну ладно, ладно… - успокаивающе сказал он. - Не волнуйся. Ты столько пережила в последнее время - понятно, что ты на взводе. Я знаю, ты сама не понимаешь, что говоришь. Ты по-прежнему любишь меня, как и я тебя.

Мило приблизился к ней, запустил руку под ее пиджак и погладил грудь. Миранда оттолкнула его руки и отпрянула.

– Я не люблю тебя! И ты не любишь меня! Ты любишь только себя! - с презрением выкрикнула она. - В этом все дело! В этом и смысл моего существования! Когда мы в постели, ты занимаешься не любовью со мной, а мастурбацией сам с собой.

– Не говори так, Миранда, - холодно сказал Мило.

– Не правда ли, наука - чудо? - так же презрительно продолжала она. - Раньше мужчина обходился своей же рукой, но теперь, заплатив пару миллиардов, можно создать что-то вроде меня - собственный клон женского пола, выросший в искусственной утробе, с ускоренным ростом и принудительной кормежкой, с вложенной памятью, и все - за шесть лет. Замечательная секс-машина для мужчины, страдающего комплексом Нарцисса. Вот это прогресс!

Ее слова укололи его.

– Миранда, я вовсе не так смотрю на тебя. Ты такая же настоящая, как и я…

– О, спасибо, - с сарказмом сказала она. - В твоих устах это звучит как комплимент.

Мило глубоко вздохнул. Ему хотелось схватить Миранду и стряхнуть с ее лица это самодовольное, снисходительное выражение, но он знал, что выходить из себя глупо. Это ее странное настроение, должно быть, временная аберрация, и он скоро выведет ее из него, если сохранит спокойствие. Он серьезно сказал:

– Миранда, у нас особые отношения - совершенно уникальные. Мы ближе друг другу, чем любая другая пара.

– Если ближе нас нет людей на свете, то - Боже, спаси человечество, - издевательски заметила она.

– Ты не можешь этого отрицать! - настаивал он. - Ты любишь меня так же, как я люблю тебя. У тебя нет выбора, ты же… - Он осекся, понимая, что сделал ошибку.

Она закончила его фразу:

– Запрограммирована тебя любить. Да, я это прекрасно знаю, Мило. И я когда-то любила тебя. Но программа больше не работает. Она не работает, потому что ты стал другим.

– Ты о чем?

– Я об "усовершенствованиях", которым ты себя подверг. Они оказали на тебя кумулятивное воздействие. Они изменили тебя так, как ты не предвидел. Собственно, я начинаю чувствовать, что ты больше не человек.

– Что за чушь! - крикнул он. - Ты пьяна, не иначе!

– Нет, я не пьяна. Я говорю правду. Ты переступил невидимую черту, отделяющую человека от чего-то иного. Ты перепрограммировал себя так, что перестал принадлежать к человеческому роду, Мило.

– Чепуха! Я признаю, что изменился, но я остался человеком! - с яростью в голосе заявил он.

– Человеком? - переспросила она. - Где ты видел человека, который не чувствует боли? Человека, который не знает, что такое страх?

– Но почему отсутствие этих человеческих слабостей делает меня менее человечным? Почему нужно определять человечность способностью чувствовать боль, страх и ужас?