Евгений Филенко - Отсвет мрака (Сборник) Страница 60

Я покидаю забегаловку. Ноги слегка подсекаются, но никто не должен этого замечать… Иду прямо, не сворачивая. Мебель, что попадается на дороге — столы, кресла, все летит вверх тормашками. Напоследок старательно хлопаю дверью.

Похоже, бенефис удался.

Сажусь в элкар рядом с водителем.

— Ждем аплодисментов.

— Что?! — изумляется тот.

— Я хотел сказать — ждем результата.

Водитель тычет пальцем в один из множества экранов и экранчиков, которыми оснащена кабина (и как только трассеры в них ориентируются?!):

— В объекте заработал фонор с незарегистрированным номером. Глушить?

— Нет, пускай поболтают. Сердце понемногу отходит.

И наступает тягучее, тошнотворное, всю душу выматывающее ожидание.

3. ИГОРЬ АВИЛОВ

Я падаю на дно лаза одновременно с Люцифером. С трудом подавляю в себе почти рефлекторное желание отвечать огнем на огонь. Потому что все переменилось, сместились привычные полюса, и вот я прикрыт телом собственного смертельного врага. А значит, того, кто вогнал в Люцифера пол-обоймы, по всем статьям следует полагать союзником. Кем бы он ни был — десантом «кайманов», брошенным на выручку угодившему в беду коллеге, кодлой ли пекельников, избравшей момент для сведения счетов с конкурентом, или даже дозором инкубов, которым вдруг обрыдли незваные гости…

— Суки, — ясным голосом говорит Люцифер. — Подстригли-таки меня. Почему? Такого еще не бывало.

— Кто это был? — отваживаюсь наконец на вопрос, хотя грешно расспрашивать о чем-то человека, густо нашпигованного пулями.

— Инкубы. Спятили они, что ли?

Люцифер пытается извлечь из-под себя фонарь и впервые издает стон. До этого момента он, казалось, не испытывал страданий.

— Паршиво, — бормочет он, смахивая с лица разбитые окуляры. — Кажется, сейчас отъеду.

— Куда? — не понимаю я.

— На тот свет, естественно… Не пучь глазки, ктырь, мне не больно. У всех, кто входит в Малый Круг, заглушены болевые реакции. Чтобы, значит, не отвлекаться в трудную минуту. Десес… седен… десенсибилизирующая терапия.

Он стискивает зубы, рычит, гримасничает, но вытаскивает-таки фонарь.

— Вот что, Авилов… К элкару пойдешь один. На разговоры не откликайся, лупи из своей кочерги на звук. Если они не грохнули Маврикия — он доставит тебя на поверхность. Иначе врубишь «кошачью память». Найди у нее режим, закриптованный паролем «Вальхалла». Запомнил? Повтори.

— «Вальхалла».

— Перепутаешь хотя бы буковку — полный тебе блис. С-сука, не надо бы отдавать вам нашу машину. И чего они взбеленились?. Ну все, вали отсюда. Не забудь про видеодиск.

— Ага, — говорю я. — Сейчас повалю.

Привстаю на колено и чиркаю лучом фонаря по клубящемуся мраку перед собой.

— Эй! — кричу я. — Здесь инспектор Авилов!

И тут же откатываюсь в сторону.

Над моей головой, шевеля волосы на самой макушке, проходит тугая череда пуль и растворяется в Инкубаторе.

Не мешкая ни секунды выпускаю несколько пуль наугад, каждый раз смещая ствол чуть ниже и вбок. Видимо, попал — промахнуться в тесном лазу мудрено, — потому что впереди с шумом рушится что-то тяжелое. На четвереньках возвращаюсь к Люциферу и, поднатужившись, взваливаю его на плечо.

Люцифер хрипит.

— Трассер… сука… охренел, что ли? Бросай меня, дай спокойно отбиться, тарань стенку один…

— Я так не умею…

Согнувшись почти до земли, приникая к стене, я понемногу продвигаюсь вперед. Через пару десятков шагов натыкаюсь на тело инкуба, грудой тряпья лежащее поперек прохода. В пыльной густой темноте мерещатся смутные тени, доносятся слабые голоса.

Я утираю рукой с зажатым в ней «швессером» потный лоб. Липкие струи ползут и по спине, щекоча между лопаток, но это, кажется, вовсе не пот. Люцифер, до того бормотавший какую-то невнятицу на варварском жаргоне пополам со сквернейшей бранью, молчит уже несколько минут. Не хотелось бы думать, отчего это он вдруг притих.

— Трассер, — доносится до меня глуховатый голос. — Не стреляй пока.

— Чего тебе? — спрашиваю утомленно.

— Надо кое-что тебе объяснить.

Набираю в грудь побольше мертвого, застойного воздуха.

— Ладно, покажись…

В дохлом лучике фонаря, словно родившись из камня стены, возникает плоская тень. Я палю навскидку в самую середку тени, инкуб опрокидывается на спину и больше не шевелится. Жмурюсь, ожидая ответной пальбы. В меня не так хитро попасть сейчас… Но туннель безмолвствует.

Элкар стоит на прежнем месте, спокойно горят фары, сквозь щель из-за приоткрытой двери пробивается безмятежный желтый лучик. «Вот мудак, сказано же было — не жечь свет…» Я хромаю к кабине, тяну руку к двери — и застываю.

«Знаем мы такие фокусы! Сейчас открою дверь, и — привет из гроба…»

Стараясь не производить шума, опускаю Люцифера на грунт, привалив спиной к бронированному боку. На цыпочках обегаю машину и заглядываю в круглое смотровое окошко, похожее на иллюминатор. За толстым слоем непробиваемого стекла отчетливо различим профиль Маврикия — тот сидит на прежнем месте, загодя держа руки на руле. «И такие фокусы нам знакомы. Водитель якобы готов тронуться в путь, подходи-садись, но за его спиной маячит этот… как его?. зарф с ганом наизготовку и ждет-пождет, когда клюнет рыбка!» Я возвращаюсь, крепко стиснув влажной ладонью рукоятку «швессера», и левой рукой резко толкаю дверь.

Маврикий даже не шевелится. От толчка голова его вскидывается и неестественно заваливается назад, оголяя глубокий страшный срез с почти запекшейся уже кровью.

«Ясно…» Я сгребаю водителя за рукав и волоку наружу. Склоняюсь над Люцифером — тот не дышит. «Ясненько…»

— Трассер… выслушай…

Оборачиваюсь и дважды стреляю на голос. Рывком вскакиваю в кабину, тянусь, чтобы задвинуть дверь. И тут же получаю пулю в предплечье. Рука заламывается до хруста и сразу немеет. «Говорят, Гафиева они убили отравленным зарядом. Если так — мне конец». Дверь закрыть все же удается. Пули, словно градины, долбят по бортам, по крыше, высекают искры из узких смотровых полос. Я перемещаюсь на самый краешек напитавшегося кровью водительского кресла и отыскиваю пульт «кошачьей памяти». Тычу пальцем в сенсор загрузки.

— Enter password, please,[21] — поет нежный девичий голосок.

Болезненно скривившись, набираю на клавиатуре слово «walhalla».

— Password denied, — щебечет «кошачья память». — First attempt accounted. Reenter, please.[22]

— Холера, — бормочу я.

И наобум выстукиваю: «walgalla».