Макс Фрай - Русские инородные сказки - 3 Страница 61

Черный кот не очень любил темные леса, да и светлые, в общем-то, тоже. В лесах было слишком много шорохов, странных зверей и деревьев. Кот считал, что одного, любимого дерева, на которое можно залезть, если возникнет такое желание, вполне достаточно. А если деревьев много, то неизбежно возникнет проблема выбора. Проблем черный кот не любил, а в возможность выбора не верил. Поэтому лес его немного нервировал. Однако он старался не обращать ни на что внимания и просто шел вперед, иногда лакомясь мелкой лесной живностью. Черный кот всегда следил за тем, чтобы быть в форме, поэтому поймать какую-нить мелкую тварь из тех, что так любят бегать по темным лесам, он мог совершенно без проблем. Главное, не рассматривать добычу перед съедением. Иначе можно сильно испугаться. Темные леса, они ведь не просто так темные.

Черный кот шел по лесу целый месяц и, несмотря на все свое спокойствие, начинал потихоньку звереть от бесконечных сосен, белок, леших и оборотней. Оборотни, ко всему прочему, имели нехорошую привычку выть в те моменты, когда черный кот смотрел на луну и пытался сочинять стихи. К тому же коту казалось, что такой лес мало соответствует той южной местности, в которой находится. А значит, это все неспроста. С другой стороны, может, такой неправильный лес — как раз то, что нужно для выполнения цели всей жизни.

Но вот лес наконец закончился, и черный кот вышел на Очень Зловещую Поляну. На поляне сидели какие-то Очень Зловещие Люди и смотрели на кота.

— Здравствуйте, — сказал кот. Он был очень хорошо воспитан.

— Здравствуй, — сказал Зловещий человек. — Ты ведь за смертью своей сюда пришел, не правда ли?

— Это почему еще? — удивился кот.

— Ну как же, последнее путешествие, это ведь очень распространенный символ, — ответил Зловещий человек. — А в конце последнего путешествия всегда бывает смерть. Я вот фильм Джармуша “Мертвец” вчера посмотрел, я знаю. Ты стремишься к небытию.

— Глупости какие, — ответил кот. — Неужели вы считаете, что я, кот, живущий в доме у самой судьбы, не смогу с ней договориться, а? И что пойду за смертью непонятно куда?

Зловещие Люди обескураженно молчали.

— А зачем же ты тогда пришел? — спросил наконец один из них.

— Так просто, прогуляться, — сказал кот. — Я думал, может, в кои-то веки в конце путешествия мне не станут предлагать умереть. Зря, наверное, думал.

Кот отвернулся от Зловещих Людей, огорченно махнул лапой, и темный лес немедленно испарился. А кот пошел к дому, думая о том, что за последние несколько тысяч лет в этом мире ничего не изменилось. И что это, быть может, хорошо, потому что дома его ждала любимая миска со сметаной и возможность пожить в свое удовольствие еще несколько тысяч лет.

©Н. Крайнер, 2005

Ольга Лукас

Волшебный фотоаппарат

Один мальчик захотел, чтобы вокруг был только идеальный мир. Чтобы мороженое — и никакой манной каши, по асфальту бегать, а коленки не разбивать, ну и так далее. Так в определенный момент жизни хотят все мальчики, это называется юношеским максимализмом и изучается наукой психологией. Но мальчика никто изучать не стал. Вместо этого одна знакомая фея подарила ему фотоаппарат. Подарила и сказала: “Вот тебе, мальчик, волшебный фотоаппарат. Сфотографируй все, что тебе в окружающем мире нравится, и оно останется. А все остальное, что не нравится, потом сотрешь, вот так. Надо нажать сперва эту кнопочку, а потом эту и все несфотографированное исчезнет. Только ты хорошо подумай сначала, все ли ты сфотографировал, потом уже ничего не исправишь!”

Мальчик обрадовался и пошел фотографировать. Он даже солнце сфотографировал, потому что солнце ему нравилось, перещелкал весь игрушечный и кондитерский магазин, а потом стал мыслить глобальнее и фотографировал даже дальние страны, которые показывали в телевизоре и симпатичных девушек, которые там танцевали и дышали в микрофон.

Напоследок мальчик пошел во двор и сфотографировал там самого жалкого, самого несчастного ребенка на свете — чтобы было кого при случае поколотить. А потом, не медля ни секунды, нажал на исчезновенческую кнопку, и все ненужное пропало. И сам он пропал, потому что забыл себя сфотографировать. И фотоаппарат пропал тоже. Остался только самый несчастный ребенок на свете — посреди всего этого великолепия. Но ему не надо было великолепия. Он хотел колбасы.

©Ольга Лукас, 2005

Ольга Лукас

Почему надо мыть руки перед едой

Однажды маленькое божество Гуга в полдень подошло к своей матери Рамире и показало, какой высоты бутерброд оно хочет получить на обед. Рамира отправилась на кухню, а Гуга с интересом стало смотреть на свои ладони, все еще ощущавшие объем воображаемого бутерброда.

Через некоторое время на его правой ладони, той, что была снизу, началась какая-то жизнь. Что-то росло и ветвилось, кто-то ползло, плыло, летало и даже бегало.

Гуга забыло про обед — то, что происходило на его правой ладони, было куда интереснее любого, даже самого большого и сочного бутерброда. Вскоре жизнь, зародившаяся на нижней ладони, стала покорять пространство — некоторые загадочные объекты добрались до самой левой ладони, где укоренились и тоже начали копошиться, ветвиться, плавать и ползать. Гуга уже не могло и помыслить о бутерброде, все глядело и глядело на странную активность, которая развелась на его ладонях. А ведь мама всегда говорила ему: “Гуга, мой руки перед едой, а не то на них заведется всякая живность!”

И вот теперь бедное Гуга вынуждено сидеть и наблюдать жизнь, возникшую на его немытых руках. Хотя, конечно, когда-нибудь голод пересилит любопытство и Гуга с сожалением смоет нас всех со своих ладошек и отправится обедать. Мама уже три раза звала.

©Ольга Лукас, 2005

Ольга Лукас

Стрекоза и Муравей

Стрекоза проснулась однажды утром и поняла, что вокруг наступила осень. Дискотеку под лопухом закрыли, потому что лопух завял и стал каким-то беспонтовым. Бар на листе лилии работает теперь только для подводной живности: то и дело начинает накрапывать дождь и смывает сухопутных посетителей в пруд, где им не особенно нравится. Бездомный кузнечик, лабавший возле пня с утра до вечера, ночью замерз до смерти, зато неопрятный Муравей, над которым Стрекоза и ее друзья обычно насмехались, приоделся в теплую фуфайку и, глядите-ка, тащит в свою нору какую-то дохлую гадость.

“У Муравья теплый дом и вообще круто, — подумала Стрекоза. — С ним надо подружиться, хоть он и дурацкий!”

Дальше показания Стрекозы и Муравья расходятся: он говорит, что в ответ посмеялся над Стрекозой и прогнал ее прочь, а она рассказывает совсем о другом. Кто из них прав — неизвестно, но давайте послушаем Стрекозу, раз уж она здесь.