Владимир Журавлев - Обыкновенные инопланетяне Страница 61

Она легко поднялась. У него получилось гораздо медленнее, и колени чуть слышно хрустнули. Проклятая работа.

— Мень выживет, у него имплант. Я про воинов ордена динго много чего слышала-помню, воины ордена динго с боевым железом сильно-сильно дружат! Чтоб точно выжил, не ушел в свое посмертие или куда так дураки уходят, отдам ему байсина, пусть лечит дурака байсин. Сама без защиты останусь, и не пропадет Робкая Весна, если воевать не придется — не пропадет. Но есть проблема.

Нюйка смотрела жалобно и упрямо.

— Пуля в сердце?

Ему все еще было очень неуютно после слов Робкой Весны. Вымогать любовь нюйки — зло… Он — вымогатель. Противно.

— Пуля в сердце, — согласно сплела пальцы она. — Надо удалить, а как? Имплант не сможет, даже байсин не сможет. Есть у вас кто пули из сердца удаляет?

— Патологоанатомы… — начал он язвительно — и осекся.

Робкая Весна смотрела с надеждой, а он стоял и мучительно размышлял. Факты все никак не хотели укладываться в ясную картину, и это раздражало. Пуля в сердце, загадки госпожи Тан, байсин еще этот непонятный, законы Аркана, которые все знают, кроме него… потом он плюнул и убрал из головы лишнее. И сразу стало легче думать. Настолько легче, что, собственно, и думать-то не надо. Наверно, именно так и живут тупицы — в простом и понятном мире, состоящем из одной, максимум двух мыслей.

— У нас на улице вообще-то живет главврач, — сообщил он.

— Главврач? Это кто пули из сердца удаляет?

— Нет… Да. Он командует теми, кто что угодно удаляет. Наверно, и пулю из сердца достанут. Если просто достать, то это вроде не так уж сложно. Особенно если сердце не бьется. Оно ж не может работать с пулей внутри, так ведь? М-да… Вот если с главврачом договориться, заплатить там, еще как-то…

— Заплати! — решительно сказала Робкая Весна. — Вижу, у тебя дюньги много-много. А не согласится господарь, скажи, убьет его Робкая Весна, пусть лучше соглашается. И тогда не согласится — убью и пойду другого искать, кто из сердца пули удалять умеет, побегу даже!

— Как просто устроен мир! — криво усмехнулся он.

Помялся, пожал плечами, покосился на неподвижного Меня — и пошел уговаривать врача-господаря. Ситуация представлялась дикая и почему-то смешная. Вот подойдет он к главврачу… к которому, кстати, не так-то просто подойти. Два ротвейлера во дворе — не шутка. Ну, допустим, достучится он. Если бить ногами по забору — хозяин точно выйдет, забор пожалеет. С собаками, ага, и с травматикой в руке. А он к нему — этак приятельски хлопнет по плечу да и брякнет, мол, а не примешь ли ты в стационар жмурика с огнестрелом? Мол, у него пуля в сердце, но это ничего, гуляет он с пулей запросто, но лучше б пулю вытащить. А дальше он типа сам. Ага, и еще органам — ни-ни… М-да. То-то лицо будет у главврача. Только ради этого стоит поговорить. Правда, что будет потом… как бы не скорая из психушки.

В дверях он обернулся. Робкая Весна стояла рядом с Менем и деловито высвобождалась из своего бликующего комбинезона. У нюйки, как он и подозревал, оказалась совершенная фигурка — и очень, очень женственная. Но китаянки, как он понял, все женственные. Или ему на таких повезло. Не может же целая раса быть женственной настолько, что глаз не отвести…

— Иди-иди, — поторопила Робкая Весна, даже не пытаясь прикрыться. — Сначала — пуля. Потом смотреть.

— Обойдешься! — буркнул он шепотом и, кажется, покраснел. По крайней мере, по ушам словно огонь прошелся.

Главврач оказался у себя. Как и два его ротвейлера. Вот сволочная порода, какой идиот вывел ее… Хуже ротвейлеров, по его мнению, были только кавказцы и прочие среднеазиаты. У них по улице иногда прогуливались и те, и другие. Хозяева выпускали погулять, а то бедняжкам, видите ли, скучно сидеть взаперти. А вот прохожих на заборы загонять — нет, не скучно. И хозяевам собак ой как весело, судя по их довольным рожам…

— Кому-то пну сейчас, — посулил с крыльца главврач.

Он прикинул расстояние от забора до крыльца — где-то метров двадцать — хмыкнул, напряг голос и крикнул:

— Сосед! Как бы хорошего человека с огнестрелом в больничку определить, только быстро? Цена вопроса — любая, раз так получилось. Вот у меня в руке… щас пересчитаю…

— Не ко мне, — сразу отказался главврач.

— Ага, понял. Ну, его коллеги вообще-то предупредили, что за отказ убьют. Или что-то вроде того. Они, это… ждут.

Дальше было как в видениях, разве что скорая из психушки не приезжала. Но это лишь потому, что из темноты проявился боец госпожи Тан, и за ним еще двое таких же. Они не сказали ни слова, просто молча стояли и ждали, даже прицельных забрал не откинули, но главврач вдруг стал сговорчивым и понятливым. Позвонил куда-то, и скоро прибыл реанимобиль. Санитары, пыхтя и надрываясь, кое-как затащили Меня внутрь. Они, наверно, вообще не справились бы, но подошел боец Вуй, перекинул автомат в наспинное крепление и помог. Хорошо умел затаскивать мертвых боец Вуй, чувствовалась практика, ох как чувствовалась. Санитары тоже это заметили и не столько тащили, сколько пялились на бойцов. Профессиональных убийц раньше не видели, что ли?

Главврач тихо переговорил о чем-то с персоналом. Видимо, приказал, чтоб органам ни-ни. И Меня увезли. Главврач постоял рядом, помялся.

— Ну у тебя и знакомства, — уважительно и как-то как будто робко сообщил он.

И тихо спрятался за забором своего дворца, даже собаки не гавкнули. Ну-ну. Это он еще Робкую Весну не видел. Без байсина, что бы это ни обозначало. Нормальный оказался мужик этот главврач, хоть и господарь.

Робкая Весна сидела на кухне за столом, необычно тихая и грустная. Исчезла на время ее буйная злоба на весь мир, и преобразилась малышка. У него даже сердце защемило от ее беззащитности. А еще — потянуло к ней со страшной силой. Вот как это чувствуется, что не откажет девушка? А ведь чувствуется — и пьянит так, что соображение напрочь. Фьють — и нет его, только чистое вожделение внутри…

— Ты-то как здесь оказалась? — спросил он, злясь на самого себя. — Подглядывала, что ли?

Робкая Весна в затруднении повела пальцами.

— Сердце, — пробормотала она виновато. — У Меня сердце… бикает, да. А я слышу, хорошо слышу. Всегда слышала, а как признался в любви здоровяк, лучше слышать стала. Вот и примчалась, байсина не пожалела. Он же… Мень, вот. Дурачок он.

— Вы же расстались.

Нюйка согласно сплела пальцы. От движения полотенце, в которое она завернулась, сползло, но она даже не поправила его. Ну да, сначала пулю, потом смотреть. Зар-раза…

— Мень… — печально улыбнулась Робкая Весна. — Он зря полюбил, не надо любить пилотов. Пилоты… в небе. А Мень — он требовательный. Еще жадный. Ему всю Робкую Весну надо, и еще столько же, а нет у меня столько.