Глеб Дойников - Возвращение Варяга Страница 61

Глава 9. Дальняя дорога

Осень 1904 года. Японское море.

Владивосток, Восточное побережье Японии. Ноябрь — февраль.

Глава 10. «Кровавое» воскресение

9 января 1905 года. Питер.

— Итак, господа делегаты, я так понимаю здесь все выбранные народом для вручения петиции императору?

По рядам собравшихся у ворот Зимнего дворца выборных пробежал согласный гул. Действительно, здесь собрались все. Когда народ ведомый попом Гапоном вышел на дворцовую площадь его ждали кордоны солдат. Ранее кордоны солдат и кавалерии встречали колонны демонстрантов по дороге, но движению не препятствовала, скорее выполняя роль регулировщиков движения. Главной ролью кавалерийских разъездов было направлять различные колонны так, чтобы они не сталкивались и не создавали давки. Об это было объявлено в распространенном накануне обращении губернатора, и к казакам рабочие отнеслись со сдержанным пониманием. Как и в нашей истории, поводом для демонстрации стало увольнение четырех рабочих Путиловского завода. Тот забастовал третьего января, его поддержали еще несколько предприятий, а там дошло уже и до политических требований. Но по сравнению с нашей историей, в забастовке участвовало раза в два меньше рабочих. Но список политических и экономических требования бастующих особо от нашего не отличался. Ситуация в обществе координально поменяться за столь короткий срок просто не могла. Зато изменилась реакция властей.

Если в нашем мире Николай просто приказал навести порядок и даже не рассматривал возможность встречи с подателями петиции,[34] то сейчас… Еще до того, как "Собрание русских фабрично-заводских рабочих" Гапона и Петербургский комитет РСДРП распространили известие о готовящейся манифестации, в "Петербургских ведомостях" от 5-го января вышел царский указ. В нем расписывался порядок "народного шествования к Зимнему дворцу", где группа выборных от "всех принимающих участие в шествии организаций" должна была встретится с царем. Больше всех такому ходу событий радовались несколько групп заговорщиков, которые как раз собирались устроить главной политическое убийство России нового двадцатого века.

Сейчас небольшая толпа выборных кучковалась в гардеробе Зимнего, где им, к их глубочайшему изумлению, предложили сдать верхнюю одежду в гардероб. На робкий, заданный в пол голоса, вопрос кого — то из рабочих, "а это еще зачем", встречающим депутацию морским офицером был дан ошеломляющий ответ.

— Господа, вы что, в тулупах с царем чай собираетесь пить?

— Ка… как… какой чай? — отчего — то стал заикаться член партии социалистов революционеров Петр (Пихас) Рутенберг.

— Ну не за водкой же обсуждать судьбу России, чай не в трактире на Нарвской стороне, — пристально глядя в глаза Рутенбергу произнес давешний доктор, в котором тот узнал популярного с недавних пор Банщикова, — прошу всех сдавших верхнюю одежду в гардероб по одному пройти в арку, да — да, вон в ту, со Святой Софией на верху.

— А это что за икона, что я такую не припомню, канон странный, — некстати заинтересовался Гапон, который кроме полицейского осведомителя был еще и батюшкой.

А, это нам недавно из первопрестольной привезли, откопали в Лавре, говорят особая икона охранительница, должна от царствующего рода отвести беду, — пришлось выкручиваться Вадику, — ну времена нынче такие, что чем черт не шутит, авось да поможет… Кстати о временах, любой кто попытается пронести любое оружие на встречу с Его Величеством — будет убит на месте. Уж не обессудьте, но у нас война-с, и японские агенты могут воспользоваться моментом для обезглавливания державы. Так что если кто по глупости чего оружного притащил — сдайте в гардероб, потом вам все вернут. Заодно и все металлическое тяжелее наперсного креста — тоже туда — же, а то у нас на «Варяге» был случай — два матроса повздорили, и один в другого кружкой запустил, железной… Ну казалось бы, делов — то? Так не откачали потом беднягу, в висок попало… Так что металлические предметы в присутствии Его Величества не допускаются. Ну — с богом, перекрестясь, кто православный, по одному через арку марш — марш. У государя Николая довольно дел, давайте не будем его задерживать сверх необходимого.

Медленно, по одному депутаты проходя под аркой направились в соседнюю залу. При проходе пятого выборного глаза Святой Софии вдруг загорелись недобрым, красным огнем.

На вокзале прибывшего с Дальнего Востока Лейкова встречал лично Банщиков, на своем экипаже. Новая карета, с учетом опыта прошлого покушения, была оббита изнутри стальными листами, хотя снаружи выглядела вполне обычной. Но тянули ее два здоровых битюга, обычным лошадкам сил уже не хватало. После объятий, Лейков оглядел экипаж и скептически хмыкнул.

— А что делать, дядя Володя, — по старой привычке назвал друга отца старым именем Вадик, в котором вдруг внезапно не осталось ничего от Банщикова, и который под впечатлением от встречи со старшим товарищем, стал обычным московски студентом, — до машин нормальных тут еще пердячим паром лет десять. Вот и выкручиваюсь как могу!

— Вадюш, я тут — Николай Григорьевыч, — менторским тоном начал Лейков, — не забывай, пожалуйста. А что до машин — тут да, работы здесь непочатый край. Как я понимаю главное зачем ты меня выдернул, это метеллодетектор, так?

— Так, дя… Николай Григорьевич, — поправился доктор, — у нас на носу — кровавое воскресенье. С него началась первая русская революция, как вы наверное помните. Я думаю, что лучше всего даже не предотвратить беспорядки, а обратить события в нашу пользу. Для этого надо дать Николаю встретиться с рабочими. Но, если информация о готовящемся покушении верна, то надо как — то отсеять покушаюшихся. У жандармов такая каша их двойных и тройных агентов, что ее и Балк за год не разгребет, хотя он кое что и почитал перед переброской. А я и соваться туда не хочу, не справлюсь. Так что остается отсеять всех кто понесет на встречу с царем револьверы. Это реально?

— В принципе, схему колебательного контура, на имеющихся в наличие материалах, я за время путешествия набросал. Все одно делать было три недели нечего, хотя и курьерским ехал. За два месяца должны успеть собрать и опробовать, но мне понадобится…

Чрез день во дворце выделенном Вадику появилась еще одна лаборатория, на этот раз электромеханическая. А на заводы Германии полетели заказы на вакуумные насосы, проволоку с очень точным допуском по толщине, серебряные пластины весьма хитрой формы и прочие интересности.