Александр Казанцев - Купол надежды Страница 63

— Я понимаю. Думаю, что это прогрессивно. На Западе, например, в Америке, фирмы, выпускающие искусственную пищу на основе сои, имеют собственные лаборатории, а не зависят от достижений университетов или специальных исследовательских институтов…

— Словом, академических учреждений, переводя на научный язык. Я рад, что наши взгляды сходятся. Следовательно, я заручился вашей поддержкой в той кампании, которую я намерен развернуть. Чистый белок — достижение чистой науки! Неплохо! Не правда ли?

— Совершенно с вами согласен, профессор.

Аэлита едва не столкнулась с Юрием Сергеевичем, когда сбегала по лестнице, ничего не видя кругом. Он посторонился, не обратив внимания на торопящуюся женщину в лабораторном халате. Столько тут их бегает без толку! Бездельники от чистой науки! Нет, у него на заводе в «лаборатории гурманологии» — да, да! именно так он ее назовет, — там им придется трудиться, а не писать диссертации, которые нужны только им самим. «Лаборатория гурманологии»! Адекватно научности. И недурно звучит. И вообще неплохо иметь в руках важный рычаг для влияния на развитие производства, как вещает несравненный мудрец Генри Смит. Надо позвонить ему.

Нина Ивановна проинструктировала Аэлиту и вручила ей письмо академику от имени партийного комитета института.

Воспользоваться радиосвязью с Антарктидой Нина Ивановна не решалась, ей казалось невозможным обратиться с такой просьбой к самому президенту Академии наук СССР, вторгнуться к нему в кабинет, откуда была налажена связь с Антарктидой, и в его присутствии обвинять профессора Ревича, который под видом «чистой науки» разрушает созданный Анисимовым институт.

— Кому нужна эта псевдочистая наука? — горячилась раскрасневшаяся от возмущения Нина Ивановна. — Эта чистота — синоним никчемности. Надменный отказ от практических результатов во имя чисто теоретических — маскировка интеллектуальной импотентности! Ты все это должна передать Николаю Алексеевичу, — продолжала свои напутствия Окунева. — А полет в Антарктиду я тебе уже обеспечила. Лети, как летела в немецкий госпиталь, хоть наш академик, к счастью, жив и здоров.

На сборы Аэлите требовалось мало времени. Сказывалась кровь оленеводов-кочевников. Мать помогала ей. На нее она спокойно оставляла Алешу с Бемсом. Однако свои лучшие платья она не забыла…

Улетать предстояло с нового подмосковного космодрома, оборудованного для будущих трансконтинентальных космических рейсов.

Нина Ивановна сама доставила туда Аэлиту на черной «Волге» академика. Одетая как оленеводка, Аэлита изнывала от жары.

В Антарктиду предстояло лететь через космос.

Трансконтинентальная ракета, достигнув первой космической скорости, выйдет на орбиту спутника Земли, на которой и останется, а перед прохождением над Антарктидой отделит от себя грузовой посадочный аппарат. Его поведет всемирно известный летчик-космонавт, знакомый Аэлите по фотографиям.

Он встретил Аэлиту с Окуневой бодрый, собранный и чрезвычайно простой, хоть и был в генеральской форме.

— Времена меняются, — шутил он. — Раньше я за каждый полет в космос по Золотой Звезде Героя получал, а сейчас, когда спущусь со сверхсрочным грузом в Антарктиде, попутно и вас доставив, рассчитываю прежде всего на ваше спасибо, моя единственная пассажирка.

— Вас там и кроме меня сердечно поблагодарят. Честное слово!

— Спасибо-то скажут, но назад не отпустят. Антарктическое гостеприимство мне обеспечено.

— Почему не отпустят?

— Трансконтинентальный космический экспресс многократного использования еще испытаний не прошел, да и для его посадки, как самолета, такой вот космодром требуется. В Антарктиде ничего этого нет. А грузы, сами знаете, никак не ждут. Вот мы и скомбинировали уже существующее для разовой доставки.

— Значит, и я там останусь? — обрадованно повернулась Аэлита к Нине Ивановне.

— А это уж как Николай Алексеевич распорядится. Корабли к нему придут.

— Ну, это еще не скоро! — с едва сдержанной радостью воскликнула Аэлита.

— В том-то и дело, что не скоро, — вздохнул космонавт.

— А что за посадочный аппарат вы поведете? — обратилась к нему Аэлита.

— Надежнейший! Гибрид планера с вертолетом. Отделяемся от ракеты в космосе, салютуем ей собственным ракетным залпом для снижения скорости. Входим в атмосферу, как планер. Тормозим по старинке — парашютами. И, наконец, превращаемся в вертолет. А на нем, будьте уверены, опущу вас на любой пятачок, хоть на капитанский мостик ледокола «Ильич»,

— Вас послушаешь, вы предлагаете мне небольшую велосипедную прогулку. Право-право!

— Ну что вы! Велосипед под автомашину попасть может. А у нас трасса свободная! И никаких регулировщиков. Я даже водительские права с собой не беру. Но вот комбинезон надеть придется, а то вы уже «облачились». Да и лампасы там тоже ни к чему. — И он с улыбкой похлопал себя по ноге.

Глава четвертая. СИГНАЛ БЕДСТВИЯ

Аэлита не раз смотрела по телевидению запуск космических кораблей. Но когда она увидела перед собой решетчатую башню чуть не до неба, куда ей предстояло подняться вместе с космонавтом в лифте, ей стало страшно.

Нине Ивановне тоже было не по себе. Она мысленно упрекала себя, что отправляет Аэлиту в опасное путешествие, признавая этим собственное бессилие. Разве не стремится она вместо обращения в высшие партийные инстанции попросту спрятаться за спину Анисимова?

— Может быть, зря я тебя посылаю? — нерешительно сказала она. — Уж рискнуть бы самой выйти на связь у президента?

— Ну уж нет! — замотала головой Аэлита.

Нина Ивановна пристально посмотрела на нее, потом укоризненно покачала головой:

— Ой, баба! Смотри не обожгись!

— Там же холодно, Нина Ивановна! Честное слово! — засмеялась Аэлита.

По направлению к Аэлите и Окуневой по космодрому, прихрамывая, бежала полная молодая женщина.

— Подумайте только, — еще издали услышали они. — Сломала каблук. Думала, не успею.

Через минуту перед ними стояла дочь Николая Алексеевича, Софья Николаевна, и смотрела на них, чуть расширив один глаз больше другого:

— Аэлита, милая! Вы отвезите папе. Специально пекла…

И она протянула узелок, в котором ощущались края тарелки.

— Ему будет так приятно попробовать домашнего пирога с капустой. Вы уж простите меня.

Аэлита растроганно смотрела на красивую женщину, угадывая в ней черты Николая Алексеевича.

— Спасибо. Непременно передам.

— Я так торопилась. На репетицию не поехала. Спасибо, Нина Ивановна позвонила. Тут еще рисунки внучат. Старались. И потом у меня к вам важное дело.