Артем Абрамов - Место покоя Моего Страница 63

Петр с интересом наблюдал за реакцией Натана и Яакова - из всех только они посещали Иерусалим впервые. Громада стены, опоясывающей город, величие башен, многоязыкая разноголосица - все это ошеломило их до крайности. Они вертели головами, то и дело останавливались, терялись в толпе, нагоняя, отставали опять. Классический, хотя и хамоватый, термин - деревня...

Интересный момент: у сопровождающих Машиаха людей, простых, в общем-то от сохи ребят, не было ни грамма напыщенности и высокомерия от осознания того, что они - свита. История знает множество примеров, когда члены свиты были куда пафоснее своего хозяина. Вернее: обратных примеров почти нет, Петр, во всяком случае, не вспомнил. Свита делает вождя. Свита играет короля... Затертые до дыр поговорки. Но всегда работающие. Даже если король - гол. Даже если никакого короля - нет. Свита - самодостаточна. А эти - непосредственны, как дети: охают, удивляясь, кричат, теребят друг друга за одежду - смотри, смотри! Казалось бы малообразованный крестьянин или рыбак должен моментально вздернуть нос: как же, я нахожусь среди избранных! Я приближен к Великому Чудотворцу, которого знает каждый в Галилее. А теперь еще и в Иершалаим пришли - а ну, скорей любите нас! Ничего подобного. Не ведающие, что за фрукт - слава, ученики Иешуа являют мудрость, которая должна быть присуща людям, уже прошедшим непростое испытание славой. И кстати, что редко, вышедшим из него без потерь. Хотя и сам Иешуа не очень похож на требующего великих почестей - идет себе простой, скромно одетый человек, каких здесь многие тысячи, а вокруг - друзья. Просто друзья. Или все же иначе, нереалистичнее - пока друзья... Но Мастер явно ощущал присутствующую у этих "друзей" скрытую гордость, похожую на ту, что испытывает солдат-новобранец, которого только что зачислили в элитное подразделение. Для него слово "счесть" далеко не пустой звук, и он готов за эту честь голову сложить, если понадобится.

Эх, хорошо бы, не понадобилось... Но охрана у Иешуа подобралась неплохая.

Петр предполагал, что ему и всем остальным ученикам придется исполнять некие охранные функции. По крайней мере во время визита в Иерусалим. Уж больно воинственно был настроен Иешуа. Всю дорогу теоретизировал на тему, как, в принципе, можно захватить город небольшим отрядом воинов, кому, как и где располагаться, какие объекты занимать в первую очередь. С Иудой они быстро нашли общий язык на этой почве. Оно и понятно - зилоты в своих кругах частенько ведут такие беседы. Но все, конечно, понимают, что занять город - не штука: если нет никаких праздников, количество легионеров там минимально. А вот удержать захваченное - это уже нереально: за пару дней к городу подтянется огромное войско римских солдат. А они свое дело знают - им города брать не впервой. Так что зилотам оставалось лишь горестно вздыхать, понимая, что многотысячную армию бесстрашных бойцов собрать не удастся. Да и устраивало их, как считал Петр, состояние постоянной партизанской войны. Его прелесть - в термине "постоянной". То есть - непрекращающейся. И, по сути, неостановимой. Никем... Но поупражняться в теории - не зазорно.

Слушая эти беседы, Иоанн загадочно ухмылялся в короткую бороду и качал головой.

А Иешуа подозрительно нравились такие разговоры. У него зажигались глаза, он размахивал руками, объясняя, как следует действовать во время штурма, чертил на песке схемы захвата Храма и дворца Ирода.

Откуда в нем столько воинственности-то? Петр недоумевал: рядовой плотник довольно грамотно, выстраивает - пусть безнадежно теоретически! - военную операцию, над которой даже во время Петра - пацифичное насквозь время трудился бы целый штаб. Помнится, в начале XX века в России уже была похожая история - недоучившийся, обиженный за брата разночинец, с группой единомышленников, за одну ночь захватил власть в столице, а затем и во всей стране. Это оказалось нетрудно - была бы идеология. А уж под ее знаменами сплотятся голодные солдаты, крестьяне и прочий трудовой и тоже вечно обиженный и недовольный люд. Кем-кем, а уж идеологом Иешуа мог быть знатным. Харизматическая личность, слова, подкрепленные делами. Не успел оглянуться, а за тобой уже толпа народа идет.

Кстати, тогда в России, во время революции, среди соратников главного смутьяна, неустанно трудился некий тип со странной фамилией Парвус - личность таинственная и Историей плохо изученная. Точнее, совсем неизученная. Оно и понятно - хороший Мастер Службы Времени не должен светиться уж особо сильно, Парвусом был Мастер-Двенадцать Карл. Среди коллег известный как Карл Двенадцатый. Неплохой мужик, настоящий бюргер с пивным пузом, свойский, не замкнутый, как большинство Мастеров, Петр с ним давно дружит...

– Господин! Господин! - Петра вырвал из раздумий тонкий детский голос. Господин, купите голубя!

Чумазый пацаненок лет шести протягивал Петру активно трепыхающуюся птицу. Голубь, видимо, был только что пойман и с неволей своей пока не смирился. Мастер рассмеялся: доходный бизнес нашел парнишка - ловить голубей и продавать их вдали от Храма за бесценок, перебивая доход торговцев голубями, которые сбывали свой живой товар в Царской Галерее - в непосредственной близости от места жертвоприношения.

– Нет, малыш, мне твоя птица не нужна. - Мастер похлопал паренька по тощему плечу. - Спасибо.

Ребенок, ничуть не разочарованный, отстал от Петра. Иешуа, заметивший эту сцену, улыбнулся и загадочно произнес:

– Голубь - птица хорошая. Святая.

И отвернулся.

Сколько раз Петр бывал в Иершалаиме, пока идет операция? Он не знает.Может, и знают какие-то Техники в Службе, а сам он уже со счета сбился. Сотню раз, не меньше, И каждый раз Храм останавливал на себе взгляд много повидавшего Мастера. Пора бы привыкнуть уже, ан нет - Храм гипнотизирует, как хороший паранорм. Вот и теперь, когда из-за домов, неожиданно нырнувших вниз, к подножию Сиона, стала видна Святая гора Мориа с белоснежной громадой Храма на ней, Петр невольно застыл, в очередной раз пораженный красотой зрелища. Что уж говорить о впечатлительных Натане и Яакове - они вообще дар речи потеряли.

– Нравится? - по-хозяйски спросил их Иешуа. Те закивали:

– Да! Да! Конечно нравится! Он такой... такой...

– Красивый! - по-простому помог им Фома. Все согласились, хотя и понимали, что это слово слишком слабо, чтобы сказать так о Храме.

– Он может стать вашим. - Иешуа задумчиво смотрел на белую башню. - Это для меня совсем нетрудно. Легко.

Ученики насторожились - Машиах опять говорит что-то странное, а значит, важное.

– Только зачем? - Иешуа обернулся, посмотрел вопросительно. - Ответьте, он вам нужен? Я могу его вам подарить, если вы скажете, нужен вам Храм или нет?