Гарри Гаррисон - Крыса из нержавеющей стали. Кн.2 Страница 65

— Коум, мой друг, не выводите меня из себя. У меня нет причины вам лгать, потому что у меня в руках все козыри. Теперь, если вы угомонитесь и перестанете задавать мне дурацкие вопросы, я спрошу вас о том, что меня интересует. Готовы?

— Думаю, что нет.

Я посмотрел на него пораженный, потому что Коум в первый раз повысил на меня голос. Нет, он еще не кричал, в его тоне не было гнева или недовольства. Он просто громко, по-командирски заговорил.

— Довольно, этому фарсу пришел конец. Мы узнали все, что нам нужно. Все могут войти.

Дальнейшее очень напоминало кошмар, превратившийся в действительность. Дверь открылась, и серые люди, шаркая ногами, стали заполнять комнату. Я стрелял в них, но они продолжали идти, как ни в чем не бывало. Три офицера, которых я уложил на пол, тоже встали и подошли ко мне. Я опустошил магазин, бросил ружье в них и попытался бежать. И тут они схватили меня.

11

Хотя равных мне в рукопашном бою и нет, но был предел моим силам, тем более, что не было предела числу врагов. Их основным боевым приемом было хватание за рубашку. Однако столько рук схватило меня, что я был не в силах что-нибудь предпринять. Я поколотил первых двух, уложил следующих, шмякнул еще парочку, а они продолжали идти на меня. И, если признаться, то я начал уставать. В конце они просто навалились на меня, уложили на пол, надели наручники на запястья и лодыжки и оставили на полу в рубке. Сигнал заставил офицеров занять свои места у пульта управления. Они изменили курс, который я скорректировал, на первоначальный, — отметил я про себя с мрачным чувством. После этого Коум повернулся на стуле и уставился на меня.

— Вы меня перехитрили, — я был в замешательстве, но нужно было с чего-то начать разговор.

— Разумеется.

Игра, в которую играли серые люди, называлась «лаконичность». Они никогда не используют слов больше, чем нужно. Я был почти на грани истерики, потому что знал, что попал в капкан и крепко застрял.

— Объясните, зачем вы разыгрывали эту комедию, если у вас есть время, конечно?

— Я полагал, что вам и так все ясно. Мы, конечно, могли применить к вам наши обычные приемы контроля мозга, кстати, вначале мы так и планировали. Но нам нужны были ответы на важные вопросы, и мы хотели получить их сразу. Мы работали среди пришельцев годами, и они ничего об этом де подозревали. Нам нужно было знать, как вы раскрыли наше присутствие. У нас, конечно, есть методики психоконтроля для всех рас. Мы уже готовы были к вторжению в ваш мозг, когда обнаружили ваше настоящее лицо. Лицо очень напоминало личность, которую мы давно разыскиваем. Тогда я предложил разыграть эту маленькую интермедию. Если вы тот человек, кого мы ищем, то ваше «эго» не позволит вам думать, что вас дурачат.

— Лучше бы ваша мать никогда не встретила вашего отца, — сказал я. Это лучшее, что я сумел придумать в этот момент. Потому что понимал, как он прав. Меня провели, вот и все.

— Кроме того, я знал, что нам потребуется много времени, чтобы получить от вас необходимые ответы. Но мы очень спешили, поэтому организовали сцену, а вы очень неплохо сыграли на ней. Ваше оружие было заряжено стерильными иглами. Все, задействованные в этом спектакле, справились со своими ролями. Но вы — лучше всех!

— Держу пари, что вы себя считаете очень умным! — вот и все, что я смог сказать в тот момент. Отвратительнее состояния у меня не было никогда.

— Я знаю о себе все. В течение многих лет именно я организовывал наши полевые операции, которые всего два раза проваливались. И оба раза из-за вас. Теперь, когда вы пойманы, ваше вмешательство закончилось. — Он подал знак двум мужчинам, и они подняли меня. — Заприте его до приземления. Мне больше не о чем говорить с ним.

Надо мной издевались. Никогда никем я не был еще так унижен. В состоянии депрессии, опустошенный и бессильный, я погрузился в размышления. Окажись на моем месте кто другой, он стал бы помышлять о самоубийстве. Кто другой — только не я. Там, где жизнь, там — надежда. Но сейчас! После этих печальных событий даже я пал духом, потому что понимал, что у меня нет никаких шансов. Эти люди были чересчур жестокими. Они подвесили меня за запястья к стене на крюке, сняли с меня одежду, ботинки. И это меня окончательно убило. Они вычистили меня, действуя, как вакуумная очистительная клизма. Гранаты, а также острые и режущие предметы были отобраны в первую очередь. Потом они прошлись по мне еще раз флюороскопами и детекторами металла, снимая с меня другие приспособления, которые были очень хорошо спрятаны. Они даже просветили мою челюсть рентгеновскими лучами и вырвали несколько зубов, которые до этого ни у кого не вызывали подозрения. Когда закончились издевательства, я весил на фунт меньше, был гол и беспомощен, как новорожденный. Большего унижения мне не приходилось переживать никогда. Особенно, когда они сняли с меня все и оставили лежать голым на холодной палубе, которая, как я со временем обнаружил, становилась все холодней. Когда влага стала конденсироваться на ней, я посинел и затрясся от холода. Я начал кричать и стучать ногами об пол. Это немного меня согрело. На шум пришел один серый человек.

— Я замерзну до смерти! — сказал я, стуча зубами. — Вы специально охлаждаете воздух, чтоб мучить меня.

— Нет, — ответил он вежливо. — Это не пытка. На корабле было слишком жарко, когда форточки были закрыты, а сейчас возвращается обычная температура. Просто вы слабый человек.

— Я замерз до смерти. Может, вы такие холоднокровные и можете жить в такой стуже, но я-то не могу. Поэтому или отдайте одежду, или уж лучше убейте.

Я едва соображал, что говорю. Казалось, что мне осталось жить чуть-чуть. Серый человек немного подумал и вышел. Но довольно быстро вернулся с четырьмя помощниками, неся комбинезон, подбитый мехом. Они сняли с меня наручники и принялись одевать. Я не протестовал, потому что у одного из них был заряженный тупоносый пистолет, дуло которого он засунул мне прямо в рот. Его палец, угрожающе согнутый, лежал на спусковом крючке, наполовину утопленном. Я знал, что это не шутка, поэтому не двигался и не произнес ни слова, пока меня одевали и топтали тяжелыми ботинками мои босые ноги. Дуло оставалось у меня во рту, пока замки входной двери не щелкнули, и дверь не закрылась. Прошло немало времени прежде, чем корабль добрался до места назначения. Мои противники были со мной не очень любезны: они не реагировали даже на мои витиеватые ругательства. Еда была невкусной, но я уверен, что очень питательной. Из напитков мне предложили только воду. Свои естественные надобности я справлял в портативный горшок. Мне было смертельно скучно. Думая только о побеге, я строил бесстрашные планы. Безоружный, я никогда бы не смог захватить корабль, даже если бы смог выбраться из этой комнаты. Но и этого я тоже не мог. Было очень скучно. Наконец, мы приземлились.