Алексей Корепанов - Тени Марса Страница 66

— Где ты была? — как говорящая кукла повторила она его вопрос, по-прежнему глядя куда-то в пространство. — Оно меня окружило... Поглотило... Темнота... — Она роняла слова монотонно, отделяя их друг от друга длинными паузами, и было непонятно, осознаёт ли она то, что говорит. — Темнота... Темнота встала на мое место... Заняла мое место... Я — часть темноты... Она овладела мной... Темнота...

Губы ее сомкнулись, и закрылись ее глаза. Словно окончательно разрядились батарейки. Словно пружина распрямилась до конца.

— Фло! — крикнул он и потряс ее за плечи. Голова Флоренс безвольно мотнулась, и видно было, как под опущенными веками из стороны в сторону блуждают глаза.

«Это шок! — лихорадочно подумал он. — Это просто шок. Из-за того дьявольского марсианского сиропа... Она очнется, обязательно очнется... Если бы хоть каплю нашатырного спирта!»

Он убеждал себя в том, что это шок, но в глубине души понимал, что все гораздо серьезнее. Гораздо хуже... Шум, похожий на громкий тяжелый вздох, раздавшийся сбоку, от бассейна, заставил его повернуть голову. То, что было до сих пор неподвижной темной поверхностью, вспучилось почти достающим до потолка маслянистым пузырем. Пузырь быстро раздувался, превращаясь в монгольфьер, и через мгновение лопнул с оглушительным грохотом взорвавшегося фугаса. Коллоид хлынул во все стороны, темная волна подхватила Алекса Батлера, вцепившегося в плечи Флоренс, и швырнула к стене. Ареолог ударился плечом о твердый кафель, но пальцы не разжал, продолжая удерживать Флоренс. Шум нарастал и нарастал, теперь коллоид мощными высокими гейзерами извергался из бассейна, быстро заливая все вокруг. Не прошло и десятка секунд, как Алекс Батлер был уже по грудь в этой субстанции, а еще через несколько мгновений она дошла ему до подбородка. Оттолкнувшись подошвами от пола, ареолог, не отпуская Флоренс, отчаянно заработал ногами, изо всех сил стараясь удержаться на плаву. Его поднимало к потолку, потолок был все ближе и ближе, холодный белый потолок морга, и темная масса вот-вот должна была до предела заполнить весь ограниченный белым мертвенным кафелем объем.

«Не сгореть мне суждено, а утонуть...» Эта мысль была последней. Теплое, скользкое, по. чему-то отдающее чем-то горелым, хлынуло ему в ноздри и, разгораясь огнем, потекло в горло.

Алекс Батлер в первый и последний раз судорожно всхлипнул, пальцы его разжались, теряя Флоренс, и вязкая темнота сомкнулась над ним...

9. Золотоглазый

Леопольд Каталински гнал вездеход в режиме форсажа, с трудом удерживая руль, — его подбрасывало вместе с машиной, которая, казалось, вот-вот развалится от этой жестокой тряски; ведь не асфальт стелился под колесами, и не бетон, а усеянная камнями равнина, совершенно не подходящая для такой сумасшедшей езды. Инженер выжимал из марсохода все до предела, но эта самодвижущаяся четырехколесная тележка вовсе не была болидом «Формулы-1» или хотя бы джипом-внедорожником. Расстояние до Марсианского Сфинкса сокращалось удручающе медленно, и Леопольд Каталински бормотал проклятия до тех пор, пока не прикусил себе язык при наезде на очередной камень.

Внезапная потеря связи с командиром не просто тревожила инженера — он был почти уверен, что произошло непоправимое, и мысленно не переставал проклинать себя за то, что оставил Эдварда Маклай-на одного и вернулся к модулю на погрузку золота. Но разве мог он ослушаться приказа? Вновь ослушаться приказа.

«Да, мог! Мог! — ожесточенно стискивая зубы, думал он. — Это как раз тот случай, когда я просто обязан был не подчиниться и не оставлять его одного! Учитывая, что трое уже пропали здесь и остались только командир и я... Да пусть прахом пойдет все это чертово золото!..»

Зловещий гигант, возвышающийся посреди зловещей равнины, надвигался и разрастался, подпирая зловещее небо.

Сбавив скорость, Леопольд Каталински направил марсоход вокруг Сфинкса, к тому его боку, где, судя по ксерокопии, находился еще один вход.

Порывы ветра то и дело гоняли по равнине ржавую пыль, и как ни силился инженер отыскать следы командира, это у него не получалось. Возможно, где-то, за каким-то камнем, и сохранился уберегшийся от ветра отпечаток рубчатой подошвы, но Леопольд Каталински не обладал способностями детектива и не мог его отыскать. Он медленно проехал вдоль всего каменного бока Сфинкса, напряженно, чуть ли не до слез, вглядываясь во все выступы и трещины, но ничего похожего на вход так и не обнаружил.

Ощущая нечто похожее на панику, инженер развернул вездеход и направился обратно, с еще большей тщательностью исследуя проплывающую мимо каменную стену. И наконец заметил зигзагообразно уходящий вверх узкий карниз. Пройдясь по нему взглядом, Леопольд Каталински убедился в том, что карниз упирается в глухую стену.

«Лео, я вижу вход... Попробую добраться до него — он довольно высоко...»

Командир видел вход. Видел отсюда, снизу. А теперь отсюда никакого входа не видно. Не то место? Или вход закрылся — точно так же, как закрылись ворота в туннеле?..

Леопольд Каталински выключил двигатель, выбрался из ровера и направился к мрачному боку инопланетного чудовища, внимательно глядя себе под ноги.

То ли тому, кто держал в своих руках нити человеческих судеб, захотелось чуть-чуть помочь одной из миллиардов марионеток, воображающих себя вполне самостоятельными субъектами, то ли он решил ускорить действие, чтобы приблизить развязку и посмотреть на другие сценки — так или иначе, но, не сделав и десяти шагов, инженер оступился на присыпанном пылью камне. Его правая нога поехала в сторону, ботинок взрыхлил нанесенную ветром ржавчину — и из-под нее показался краешек чего-то очень знакомого. Леопольд Каталински нагнулся и поднял разорванную звездно-полосатую обертку от армейского пищевого батончика «Хуа!». Эту обертку некому было оставить здесь, кроме Эдварда Маклайна, — командир, вероятно, решил подкрепиться перед восхождением.

А значит, место было именно то.

Леопольд Каталински выпустил обертку из пальцев и побрел назад, к вездеходу, за тросом. Вряд ли уже стоило спешить — от быстроты его действий, скорее всего, теперь ничего не зависело.

Случались у инженера минуты, когда он желал быть командиром «Арго». И вот, похоже, это время наступило: он остался единственным участником Первой марсианской, находящимся снаружи, а не внутри, и мог отдавать любые приказы направо и налево. Но некому было отдавать приказы...

Перекинув через плечо моток троса, инженер медленным шагом участника похоронной процессии начал подниматься по карнизу. Вход был, несомненно, закрыт, и вероятность успеха равнялась твердому я беспрекословному нулю, но он не мог покинуть это место, не убедившись в абсолютной незыблемости этого нуля.