Владимир Журавлев - Обыкновенные инопланетяне Страница 66

Дом стоял на том же месте, ничего не сделалось дому. Такой же громадный, как помнилось с детства, с внутренним двором. Как он мечтал тогда попасть в этот двор, хоть ненадолго прикоснуться в иной жизни! Там росли настоящие цветы, там журчала вода в фонтанчике, чинно катались на игрушечных колымажках дети. Там была другая, радостная, довольная жизнь, без необходимости каждый день пробираться куда-то по враждебным плавням. Но тогда его мать не имела возможности оплатить двор. Мать почему-то никогда не имела возможности улучшить жизнь сыну. Цайпань всего добился сам.

Он вытер лоб и завистливо посмотрел сквозь ажурную ограду. Он и сейчас не прочь бы посидеть в заветном дворе, отдохнуть в тени деревьев, прохладной воды попить. Не прочь бы — да кто его пустит? За все надо платить.

Цайпань еще посмотрел сквозь ограду и ожесточенно пообещал себе, что поднимется снова, вернется сюда — и заставит охрану ползать перед собой задом кверху! И чтоб воду в ладошках поднесли, да не по разу!

Но мечты мечтами, а пить хотелось неимоверно. Где взять воду в плавнях? Он тоскливо огляделся. Как-то же существуют здесь профсоюзные боевики. Как-то прячутся, где-то спят, кушают даже, ну и пьют, разумеется. Как? Без обеспечительных карточек — как?

Можно было попробовать проникнуть в дом. В детстве он смог бы. В детстве его хорошо знали на входе, пропускали не спрашивая. В детстве он смог бы и в соседние дома пройти, пристроился бы к знакомым и прошел. Но охрана выглядела злобной и чужой, входящие в дом незнакомыми, и он не решился. Вызвать мать, вдруг она жива? А как? Говорят, раньше на входах стояли внутренние переговорные системы, но когда это было. В детстве Цайпаня переговорников уже не было. Кому надо, по брехальнику свяжется. Но стоит включить брехальник, и через два вдоха появятся живощиты главного полицая или вообще снайпер-балахонник, и не станет Цайпаня. Фэй-блей…

Конечно, совсем рядом располагались портовые склады, хозяйство отчима госпожи Тан. Распределяльщик портовых складов — хороший знакомый, старый вор, столько всего удачно пораспределяли. Вот-вот. Старые знакомые отлично чуют, откуда гнилью тянет, старые знакомые Цайпаня с радостью продадут. Значит, нельзя к старым знакомым. А новых-то нет.

Из дома выскользнул подросток, и у Цайпаня застучало сердце, словно сам себя встретил. Подросток так же быстро шел, опустив голову, чтоб никого не видеть, подняв плечи в ожидании скорых неприятностей. Такой же худой, как Цайпань в детстве, такой же нескладный. В контейнере на спине у него так же наверняка болталась одинокая емкость с водой, а больше ничего. Не баловала Цайпаня родная мама дополнительной едой, почему этого должны баловать?

Цайпань уверенно догнал его. Молча приобнял за плечи, запустил руку в контейнер. И пошел себе дальше, с удовольствием прихлебывая из добытой емкости. Когда-то его вот так же останавливали всякие, почему этот неудачник должен жить иначе? Вот пусть поучится защищать себя, как Цайпань учился!

Маленькая победа вселила в Цайпаня надежду. Он выкрутится! Поднялся в юности из нищеты, поднимется снова! Потом вернется и положит всех задом кверху!

Он прихлебывал воду, наслаждался, а усталые ноги несли его по знакомому пути. Да, именно здесь он ходил, озираясь, в школу танцев. Делал первый шаг вверх, как потом оказалось. Потому что старый наставник отметил его умение нравиться кому надо и поставил смазливого хувентуса в пару к очень, очень непростой нюйке. К будущей, как оказалось, его супруге, к пропуску в господарскую жизнь. Старому наставнику отдавали в обучение и господарок, потому что славился наставник далеко за пределами плавней.

Цайпань подумал — и усмехнулся. Он прошел этот путь один раз. Пройдет снова, почему нет? С его знанием господарской жизни второй раз должен быть легче. Да, и не забыть приглядеть правильную супругу в этот раз. Не такую ревнивую, да!

К его огромной радости, школа танцев сохранилась. К еще большей радости — старый наставник уже умер. Чем-то не глянулся Цайпань под конец учебы старику, и расстались они очень, очень плохо. Цайпань одно время даже подумывал отправить к гордецу снайпера-балахонника, но ограничился приказом своим живощитам. Живощиты сделали все как надо, положили наставника задом кверху при свидетелях, вот и недолго прожил после этого старик. А казался вечным.

— Инструктором-обучальщиком хочу! — уверенно улыбнулся он молодому мастеру-хозяину. — Очень хорошо показываю! С господарками правильно говорю, довольны остаются господарки!

Мастер внимательно осмотрел его, еле заметно усмехнулся. И отрицательно качнул пальцами. Не нужны, мол, обучальщики, хватает таких, и получше есть. Цайпань усмехнулся тоже. Начинался торг, а искусству обманывать дураков-покупателей очень хорошо обучился в полиции Цайпань.

— В трудность попал, — намекнул Цайпань. — Много не попрошу — а работать много буду. Очень-очень много, и не пожалуюсь.

Мастер подумал.

— Слугой-уборщиком разве что? — предложил как будто неуверенно.

— И слугой-уборщиком, — согласился Цайпань. — И ночной охраной. И обучальщиком не из последних, и еще массаж делаю господаркам очень правильно, радуются господарки!

Мастер еще подумал. И согласно свел пальцы.

— А мне — новую обеспечительную карточку, — невинно сказал Цайпань. — В трудность попал, нет карточки-то.

Мастер нахмурился. Новая обеспечительная карточка стоила очень много, ее только против закона можно было оформить. Но — какие в плавнях законы?

— Карточку, — наконец неохотно согласился мастер.

Цайпань внутренне усмехнулся. Обманул дурака! Согласился на обеспечительную карточку! А жилье Цайпань теперь сам возьмет, прямо в школе ночевать станет — он же ночная охрана, разве нет? И еду получит теперь Цайпань! Слуг-уборщиков кормить принято! Нет в плавнях законов, зато традиции есть, словом самого Аркана закрепленные! Наемного работника напои, накорми — и рассчитайся ввечеру! Хорошо, когда окружающие традициям следуют, очень удобно воспользоваться!

— Работать иди быстро-быстро! — сердито приказал мастер.

Цайпань улыбнулся, присел и поклонился, как традиция перед мастером требует. И мстительно подумал, что когда-нибудь поднимется — и пришлет сюда живощитов. И поплачет тогда молодой мастер, кровавыми слезами поплачет.

В школе танцев ничего не изменилось за эти годы. Так же пахло пылью, поднятой множеством ног. Так же качались в углу мишени. Так же требовалось перед занятиями протереть пол и стены влажной губкой, расстелить мягкие полы, а после занятий убрать и еще раз все протереть, и аккуратно протереть. Чем Цайпань и занялся. Оказывается, все помнили руки, ничего не забыли.