Роберт Шекли - Американская фантастика. Том 5 Страница 67

Все мои сбережения пошли на покупку старого космического корабля «Звездный клипер». Через швы этой развалины сочился жидкий кислород, атомный реактор отличался поразительной капризностью, но двигатели были в состоянии зашвырнуть вас практически в любую точку бесконечного космоса. Все это превращало мою затею в довольно опасное предприятие, но в конце концов я рисковал только собственной жизнью. По крайней мере так я думал в то время. Итак, я получил паспорт, синюю визу, красную визу, номерное удостоверение, пилюли от космической болезни и справку о дератификации. На работе я взял расчет и попрощался с кинокамерами. Дома уложил вещи и распрощался с звукозаписывающими аппаратами. На улице пожал руку своему шпику и пожелал ему счастья.

Я сжег все мосты — пути к отступлению больше не было! Мне оставалось получить лишь общую визу, и я поспешил в Бюро Общих Виз. Там я увидел клерка, загоревшего под искусственным горным солнцем, но с молочно белыми руками. Он подозрительно оглядел меня.

— Куда же вы желаете отправиться?

— В космос! — ответил я.

— Это понятно. Но куда именно?

— Я еще не знаю, — сказал я. — Просто в космос. В Глубокий Космос! В Свободный Космос!

Клерк устало вздохнул.

— Если вы хотите получить общую визу, вам надо яснее выражать свои мысли. Вы собираетесь поселиться на планете в Американском Космосе? А может быть, хотите эмигрировать в Британский Космос? Или в Голландский? Или во Французский?

— Я не думал, что космос может быть чьим-то владением, — ответил я.

— Значит, вы отстали от жизни, — сказал он с улыбкой превосходства. — Соединенные Штаты заявили свои права на все космическое пространство между координатами 2ХА и 2В, за исключением небольшого и сравнительно малозначащего сегмента, на который претендует Мексика, Советскому Союзу принадлежит пространство между координатами 3В и 02. Есть также районы, выделенные Китаю, Цейлону, Нигерии…

Я прервал его:

— А где же Свободный Космос?

— Такого нет.

— Совсем нет? А как далеко простираются в космосе границы?

— В бесконечность! — гордо ответил он.

На минуту я буквально остолбенел. Я как-то никогда не представлял себе, что вся бесконечная вселенная может кому-то принадлежать. Но теперь это показалось мне вполне естественным. В конце концов кто-то должен был владеть пространством!

— Я хочу отправиться в Американский Космос, — заявил я, не придав этому большого значения, хотя потом оказалось, что напрасно.

Клерк молча кивнул и стал проверять мою анкету с пятилетнего возраста — начинать с более юного возраста, по-видимому, не имело смысла. После этого он выдал мне общую визу.

Когда я прибыл на космодром, мой корабль был уже заправлен и подготовлен к старту. Мне удалось взлететь без приключений. Однако по-настоящему я осознал свое одиночество лишь тогда, когда Земля превратилась сначала в маленькую точку, а затем и вовсе исчезла за кормой.

С момента старта прошло пятьдесят часов. Я производил обычный осмотр своих запасов, как вдруг заметил, что один из мешков с овощами отличается по форме от других мешков. Развязав этот мешок, я вместо ста фунтов картофеля обнаружил в нем… девушку.

Космический заяц! Я застыл с открытым ртом.

— Ну что ж, — заговорила она, — может, вы поможете мне выбраться из мешка? Или вы предпочитаете завязать его снова и предать забвению этот инцидент?

Я помог ей вылезти из мешка. Девушка оказалась очень симпатичной, со стройной фигуркой, задумчивыми голубыми глазами и рыжеватыми волосами, напоминающими струю пламени от реактивного двигателя. Лицо ее, изрядно перепачканное, выдавало характер бойкий и самостоятельный. На Земле я был бы счастлив отмахать миль десять, чтобы встретиться с ней.

— Вы не могли бы дать мне чего-нибудь перекусить? — спросила она. — От самой Земли у меня и крошки во рту не было, если не считать сырой моркови.

Я приготовил ей бутерброд. Пока она ела, я спросил:

— Что вы здесь делаете?

— Вы все равно не поймете меня, — отвечала она с набитым ртом.

— А я уверен, что пойму, — сказал я.

Она подошла к иллюминатору и стала смотреть на панораму звезд (в основном американских), сиявших в пустоте Американского Космоса.

— Я стремилась к свободе, — сказала она наконец.

— То есть?

Она устало опустилась на мою койку.

— Может быть, вы назовете это романтикой, — голос ее звучал спокойно, — но я принадлежу к тем безумцам, которые темной ночью декламируют стихи и обливаются слезами перед какой-нибудь нелепой статуэткой. Я прихожу в волненье при виде желтых осенних листьев, а капли росы зеленой лужайке кажутся мне слезами Земли. Мой психиатр говорил, что у меня комплекс неполноценности.

Она утомленно закрыла глаза — я вполне понимал ее. Простоять пятьдесят часов в мешке из-под картофеля — это утомит кого угодно.

— Земля стала раздражать меня, — продолжала она. — Я больше не могла все это выносить, — казенщину, дисциплину, лишения, «холодную войну», «горячую войну», все на свете… Мне хотелось смеяться вместе с ветром, бегать по зеленым полям, бродить по тенистым лесам, петь…

— Но почему вы выбрали именно меня?

— Потому что вы хотели свободы, — ответила она. — Впрочем, если вы настаиваете, я могу вас покинуть.

Здесь, в глубинах космоса, мысль эта была идиотской, а на возвращение к Земле у меня не хватило бы горючего.

— Можете остаться, — сказал я.

— Благодарю вас, — кротко ответила она, — вы действительно поняли меня.

— Конечно, — сказал я, — но давайте сначала уточним некоторые детали. Прежде всего…

Тут я заметил, что она уснула прямо на моей койке. На губах ее застыла доверчивая улыбка.

Я не медля ни минуты обыскал ее сумочку и обнаружил пять губных помад, маникюрный набор, флакон духов «Венера-5», книгу стихов в бумажном переплете и жетон с надписью «Следователь по особым вопросам. ФБР».

Я так и думал. Девушки обычно не ведут таких разговоров, а шпики только так и говорят.

Мне было приятно узнать, что правительство по-прежнему не спускает с меня глаз. Теперь я не чувствовал себя таким одиноким в космосе.

Мой космический корабль углубился в просторы Американского Космоса. Работая по пятнадцати часов ежедневно, мне удалось добиться того, что этот музейный экспонат летел как одно целое, атомные реакторы не слишком перегревались, а швы в корпусе сохраняли герметичность. Мэйвис О'Дэй — так звали моего шпика — готовила пищу, вела домашнее хозяйство и успела расставить по всем углам миниатюрные кинокамеры. Эти штуки противно жужжали, но я притворялся, что ничего не замечаю.