Яна Дубинянская - За горизонтом сна Страница 68

Их, волос, было уже вполне достаточно.

Но он все же подошел вплотную, кусая губы, машинально считая неровное стаккато пульса. Обманывал себя до последней секунды… Даже тогда, когда узнал на ощупь ее пушистые волосы, отводя их с лица — бледного, отрешенного, прильнувшего щекой к земле…

Приросшего?!

Тонкие белесые корешки — в щели между тонким профилем и землей. Много, густо — как зубчики расчески. Из ямочки на подбородке. Из крыла носа. Из плавного изгиба переносицы. И, наверное, из выпуклого, спокойного, как у статуи, опущенного века…

И он сорвался с места, и побежал, и тут же вернулся, потому что вспомнил — этого не может быть. Никак не может. Чужая планета… иная цивилизация… тысячи парсеков… Вселенная не терпит идентичности…

Тем более!,.

Возвращаться не было смысла. Он ни на десятую секунды не сомневался: она. Не похожая, не двойник, не генетическая копия, не… Она.

Ланни.

Девушка, которая четырнадцать месяцев назад смеялась над робким поклонником, не желая видеть в нем героя-покорителя космоса, и так и не дала себя поцеловать… Которая совсем недавно вместе с его матерью пришла в диспетчерскую «Земля-1» и хотела сказать что-то очень важное, но…

Она уже, наверное, больше сотни лет спит под открытым небом в парке инопланетного города, и ее лицо…

Ее лицо!!!

Длинный шип колючего кустарника ринулся прямо в глаз; Феликс едва успел затормозить и отпрянуть — и остановился. Перевел дыхание. Медленно, словно двигаясь под водой… какой смысл?., какой смысл в чем бы то ни было?!, отстегнул электронный блокнот и сориентировался, в какой стороне осталась ограда. Странно: не так уж и далеко… Вешая блокнот на пояс, с мутным удивлением обнаружил, что обе руки свободны: черт его знает, куда подевался пакет с продуктами… впрочем, зачем?

Развернулся и побрел к решетке, раздвигая ветви, скользкие и податливые, почему-то переставшие оказывать особое сопротивление. Попробовал ни о чем не думать. Но все равно навязчиво думалось — не о Ланни, слава Богу, не о спящей жутким сном Ланни… а почему-то о муравьях. Муравьях, которые тогда, в четыре года, неудержимо лезли в ноздри и в уши, и он даже закричать боялся, чтобы не открыть им доступ в рот… А родители не видели. Им было хорошо вдвоем… было.

В живописных окрестностях его родного, процветающего индустриального поселка под названием Порт-Селин. Целых девятнадцать — не ошибся? — лет прошло.

Остался ли там тот муравейник?..

— Отойди, — не оборачиваясь, отрывисто бросил Коста Димич. — Ради Бога, отойди. На два шага.

Ляо Шюн и Йожеф Корн вообще, казалось, не заметили возвращения Феликса. Сгорбленные спины, за которыми почти не видно монитора. Стук клавиатуры — аритмичными, нервными очередями. Осязаемое напряжение, колеблющееся в воздухе.

Феликс отошел на два шага.

Сначала — еще про ту сторону ограды — ему казалось, что он никогда и ни за что не сможет рассказать кому-то, что видел Ланни. Потом вдруг остро почувствовал, что обязан сделать это, иначе запросто сойдет с ума. Хотя ему ведь так или иначе припишут нервное расстройство, вспомнив об инциденте во время сеанса связи. Вряд ли кто-то ему поверит… Тем более: Ланни, спящую Ланни необходимо показать другим людям — незаинтересованным, посторонним, однако видевшим ее тогда на мониторе. Значит, надо сказать; прямо сейчас. Пусть они придут, пусть посмотрят на нее.

Кто? Равнодушный контактолог Шюн, узколобый физик Корн, вздорный медик Димич… встанут кружком над ней и… Нет!!! Или все-таки да?..

А теперь оказалось, что ни его сомнения, ни он сам ровным счетом ничего не значат.

Коста Димич тоже отступил назад, встав за плечом Феликса.

— Йожефу удалось засечь информационное биополе, — по собственной инициативе вполголоса принялся объяснять он. — Только что закончил выставлять настройки для максимальной силы сигнала. Сейчас Ляо адаптирует режим дешифратора, и начнем. — Он усмехнулся. — То есть они начнут. Я надеюсь остаться наблюдателем, вроде тебя.

Я — наблюдатель, отрешенно отметил Феликс. Наблюдаю за эпохальным открытием. Ну и что?

— Начали, — чужим голосом, со внезапно прорезавшимся акцентом, выговорил Ляо Шюн.

Йожеф Корн слегка сдвинулся в сторону; теперь инженер Ли видел край монитора — спокойного, чуть мерцающего. Контактолог ввел программу, и коробка дешифратора негромко загудела.

— Сейчас выдаст предварительный результат, — возбужденно прошептал врач.

И вот монитор, мигнув несколько раз, начал сверху вниз покрываться густыми рядами черных значков. Будто муравьи, подумал Феликс. Нашествие вездесущих цепких муравьев… Он не сразу заметил, что они, эти ползучие значки-муравьи, представляют собой полнейшую абракадабру.

— Еще раз, — бросил контактолог. — Меняем кодировку. …Они поверили в свою неудачу только после десятой-двадцатой-сотой — Феликсу не приходило в голову вести подсчет — безуспешной попытки. Контактолог Шюн, стиснув пальцами виски, вьщал длинное восточное ругательство и резко, как солдат, повернулся кругом, спиной к установке. Физик Корн вздохнул и, склонившись над клавиатурой, методично отключил антенну, рецепторы и дешифратор, зачем-то оставив светящимся монитор со строками и столбцами бессмысленных значков.

— Дело в дешифраторе, — хмуро резюмировал, он. — За установку я ручаюсь, мы уловили сигнал в полном объеме. Но эта коробка… ее ведь испытывали на людях, и только. Получается, за пределами Земли она не тянет.

Ляо Шюн молчал.

— А, по-моему, у нас просто глюк в компьютерной системе, — раздраженно выдал Коста Димич. — Нам давали технаря на выбор, и надо было брать программиста Олсена. Я говорил. С самого начала. А теперь из-за какой-то неполадки в компью…

— Я понял, — перебил контактолог Шюн.

Врач осекся, удивленный неожиданной грубостью ученого. Который медленно, уже без всякого акцента, повторил:

— Я понял.

И Феликс внезапно поймал себя на жгучем, неудержимом, неуместном любопытстве. Шагнул вперед, остановился перед замершими муравьями на мониторе. Перевел глаза на лицо Ляо Шюна, тоже застывшее под тремя нетерпеливыми взглядами.

Зависла пауза — момент, торжественный до оскомины в зубах.

Контактолог усмехнулся:

— Дешифратор работает с вербальной информацией: наша классическая наука признает как основу для контакта разумных рас только таковую. Мы с биологом Брюни были уверены что данное биополе непременно должно содержать вербальный пласт. Приходится признать, что мы ошибались. — Он кивнул в сторону монитора. — Объясняю популярно: представьте себе, что вы пытаетесь открыть картинку в текстовом редакторе… получится точно такая же абракадабра. Только и всего. Физик Корн ритмично кивал в такт его словам.