Кэт Фоллз - Нелюдь Страница 7

Звук шагов гулко отдавался от бетонных стен и потолка, так что, если бы впереди кто-то был, он задолго узнал бы о моем приближении. Отгоняя эту непрошеную мысль, я продолжала идти вперед, пока не натолкнулась на валяющийся на полу открытый чемодан с выпавшей из него одеждой. Мне стало нехорошо. Посветив вперед, я увидела множество брошенных сумок и чемоданов и раскиданные вещи, которые кто-то когда-то считал нужными: бутылку виски, зонтик, Библию, игрушечного робота. Среди них зловеще выделялись пистолет и противогазы.

При виде них я остановилась. Что я делаю? Несмотря на убежденность Сперлинг, я вовсе не была ученицей отца. И я была совершенно не готова к походу в Дикую Зону. Стена словно давила на меня всем своим весом. Я ощущала вес этой уродливой, наскоро сооруженной бетонной конструкции. Во время эпидемии чумы все происходило очень быстро. Вирус распространился по всему восточному побережью с невиданной скоростью. Так же поспешно люди стали уходить на запад. Так же быстро была построена первая изгородь, позднее благодаря корпорации «Титан» ставшая огромной стеной. Разумеется, ими двигала не бескорыстная любовь к ближнему. Стена была построена в качестве репарации за то, что именно лаборатория корпорации создала вирус дикости. Циники вроде моего отца замечали, что корпорация так и не понесла наказания за величайший ущерб, причиненный биосфере, поскольку после строительства стены правительство наняло ту же корпорацию для ее поддержания и охраны карантинной линии, так что дела у компании шли лучше, чем прежде.

Я начала было мурлыкать себе под нос какую-то мелодию, просто чтобы отвлечься, но звук неприятно отражался от стен, и я замолчала. Мне не хотелось привлечь чье-нибудь внимание. Да и пела я не очень, это было больше похоже на механический гул. Как и отец, я куда лучше умела рассказывать разные истории. Если его историям удалось облегчить мое горе в детстве, может, они могли помочь мне сейчас справиться с подступающим ужасом.

Эти истории всегда начинались одинаково. «Далеко-далеко в высокой башне возле очень высокой горы жила маленькая девочка, которая мечтала о приключениях. Однажды, гуляя возле горы, она обнаружила вход в глубокую пещеру. Пещера была настолько огромной, что, пройдя по ней, девочка оказалась на другой стороне горы. Она вышла из пещеры и увидела широкую бурную реку, на противоположном берегу которой виднелся волшебный лес, загадочный и манящий. Девочка хотела спуститься на берег реки, как вдруг неподалеку раздался жалобный звук. Обернувшись, она увидела овечку, запутавшуюся в густом колючем кустарнике у подножия горы. Сердце у девочки было доброе, и она помогла овечке освободиться из цепких шипастых веток. В благодарность овечка рассказала ей, что к берегу реки ведет тайный ход. Присев на камень, овечка принялась вязать свитер из собственной шерсти, рассказывая девочке, что ей нужно найти приметное сухое дерево, черное, как ночь, от которого начиналась тропа к реке. «Не сходи с тропы, – предупредила овечка девочку, – иначе можешь наступить на яйцо гарпии. На вид они – совсем как камни, но если до него дотронуться, даже случайно, яйцо гарпии вспыхивает пламенем». Маленькая девочка послушалась совета овечки и благополучно дошла до берега реки. Но там она обнаружила, что единственный мост через реку стережет целая армия серебристых металлических роботов».

До этого места в истории единственной деталью, которую отец иногда менял, был тип животного, запутавшегося в кустах. Независимо от того, что это было за животное, предупреждение всегда оставалось тем же – ищи сухое дерево и остерегайся яиц гарпии. Но, когда девочка попадала на берег реки, способы обмануть роботов, охраняющих мост, постоянно менялись. Иногда она искала помощи у волшебника, который жил вместе с роботами и целыми днями придумывал всякие колдовские снадобья…

Стоп. Что-то очень знакомое почудилось мне в этой истории. Волшебник, живущий в окружении серебристых роботов… Серебристых, как светло-серая форма охраны?

«Порядок, папа, я поняла».

Волшебником был доктор Круз, а роботами – охранники. Не слишком-то хитро запрятанная аналогия.

Я остановилась, забыв про окружающую меня темноту. Почему отец использовал людей на Арсенальном острове в качестве персонажей для сказки на ночь? Может, директор Сперлинг была права и он на самом деле тайком учил меня своему делу?

Ни за что в это не поверю.

Отец никогда не позволил бы мне заниматься чем-то опасным. Он устроил целый скандал в тот раз, когда я в его отсутствие пригласила в гости одного знакомого мальчика. Отец тогда заявил, что мне нельзя доверять, раз я не способна сделать правильный выбор. Подумаешь, ну застал нас, когда мы ласкали друг друга. Ну и что? Мы же не целовались в старом смысле этого слова, так что обмен микробами был сведен к минимуму. Мне или моему здоровью ничего не угрожало, но прямо на следующий день отец записал меня в группу самозащиты. И это было только начало. Позже он добавил к этому еще и занятия по выживанию. Поскольку он предпочитал, чтобы я проводила выходные, учась плести веревки, а не на свиданиях.

Все это вовсе не значило, что он собирался превратить меня в отлично тренированного специалиста в опасном и крайне противозаконном деле. Что касается историй, которые он рассказывал мне на ночь, – скорее всего, он просто заимствовал реальные детали из своей жизни, потому что это легче, чем придумывать сказки целиком.

Я снова двинулась вперед, размышляя, что все его истории про животных вряд ли могли помочь мне сейчас. Мне совершенно не нужно было знать все пути, которыми та маленькая девочка пробиралась через мост и в волшебный лес, потому что я совсем не собиралась в этот лес – читай, в Дикую Зону. Все, что мне нужно было, это найти волшебника, то есть доктора Круза, живущего в окружении роботов-убийц. Причем вооруженных автоматами «Узи». Тоже мне, проблема.

Я ускорила шаг и шла, пока не оказалась в огромной, похожей на пещеру комнате, вроде той, откуда началось мое путешествие. Очередной пропускной пункт. Луч фонарика разрезал пыльный воздух. Проход на другой стороне комнаты был частично завален кучей камней. Я быстро двинулась в ту сторону, но на середине комнаты споткнулась и упала, приземлившись на что-то сухое и жесткое. Фонарик вылетел из рук. Я подползла к нему и посветила на то место, куда упала. Дыхание перехватило, горло сжало так, что я не могла даже пискнуть: пол был усеян десятками иссохших мертвых тел. Что еще хуже, многие из них развалились на части, и вокруг валялись руки и ноги, похожие на сморщенные полоски сушеного мяса.

Я отползла назад, прижалась спиной к стене и сидела так с колотящимся сердцем, пока немного не успокоилась. Потребовалось какое-то время, чтобы я смогла встать, не опасаясь, что брошусь слепо бежать обратно. Мертвые не могли причинить мне вреда. Должно быть, они лежали здесь все последние семнадцать лет, прямо с момента Исхода. Это были те, кого не пропустили на Запад, скорее всего, потому, что они были заражены.

Я сунула фонарик под мышку и нашарила в сумке антисептический гель для рук. Учительница биологии в десятом классе рассказывала нам, что вирус дикости нельзя подхватить через пыль или грязь, которых в этом помещении было полно, или даже через прикосновение к трупу зараженного человека. Но я все равно выдавила побольше геля на свои трясущиеся руки. Вирус распространялся подобно вирусу бешенства – через укус зараженного животного… или человека. Именно поэтому бытовало мнение, что нам никогда больше не удастся вернуться на восток страны, потому что там в любом случае останутся животные – носители вируса, а вакцины или лекарства против «Ferae» не существовало. Не важно, я в любом случае не могла заразиться, оставаясь на западной стороне Миссисипи, как сказала Сперлинг.

Я двинулась вперед, водя фонариком из стороны в сторону, и прошла мимо трупов, вспоминая все, что знала о самом начале эпидемии. Заразившиеся вирусом становились неуправляемо агрессивными (представьте себе бешенство, только умноженное раз в десять) и бродили в поисках, кого бы укусить. Они набрасывались на докторов, пытавшихся им помочь, друзей и даже на членов семьи. Армии пришлось забросать многие города на восточном побережье зажигательными бомбами, чтобы предотвратить распространение вируса.

Проход был завален почти до потолка, но, исследовав склон пару минут, я нашла небольшое отверстие на самом верху, откуда дул свежий воздух. Я нервно вздрогнула при мысли, что какой-нибудь зараженный человек мог пробраться сюда через эту дыру и все это время находился где-то рядом со мной в тоннеле. Я резко развернулась и провела лучом фонарика по стенам. Никого. Но сердце у меня бешено колотилось, и ладони стали мокрыми от пота, что совсем не помогало лезть по камням.

Для того чтобы вскарабкаться по куче до самого верха, мне нужны были обе руки. Я включила подсветку на диске и поставила его на запись. Света было немного, но достаточно, чтобы видеть все прямо перед собой. Почему бы не записать свои первые впечатления от восточной стороны? Последний раз оглядев комнату, я выключила фонарик и убрала его в сумку. Большой обломок цемента показался мне удобным, чтобы подтянуться, но, прикоснувшись к нему, я отдернула руки. Вместе с воздухом в отверстие просачивалась вода, и обломок оказался склизким на ощупь. Хуже того, слизью были покрыты все камни. Чувствуя, как колотится сердце, я осторожно поползла вверх по склону, соскальзывая вниз через каждые несколько футов и не отрывая глаз от отверстия наверху из опасения, что нечто может ползти мне навстречу.