Роман Злотников - Руигат. Прыжок Страница 7

– Да-а… – тихо произнесла она. – Я и не представляла, что насилие так возбуждает.

Ликоэль улыбнулся и прикрыл глаза. Бедная девочка, что она может знать о насилии? О том, что насилие никогда не может остаться односторонним. И каково это, только что вогнав боевой нож в горло противника, в следующую секунду почувствовать, как другое лезвие пробивает тебе печень, или сердце, или легкое… Нет, их учителя были совершенно правы в том, что сразу же показали им, что же такое насилие по отношению к тебе самому. Причем, не слабенькое, ограниченное, некие шлепки, щипки или, там, хлопки, или даже удары, но лишь до синяка или юшки из носа, а вот такое, предельное, смертельное… Поэтому, сейчас они, руигат, были единственными на Киоле, кто знал о насилии столько, сколько не знал более ни один другой киолец. Да что там другой, – столько, сколько о насилии знали они, руигат, не знала вся цивилизация Киолы вместе взятая!

– Скажи, а что ты сделаешь, если он и правда попадется нам на пути?

Мастер усмехнулся:

– Ничего.

– Как? – Интенель так резко выпрямилась, что ей на лицо упал распрямившийся завиток волос. – Ты что, солгал? Ты солгал?

Ликоэль озадаченно посмотрел на нее. Нет, в принципе, он всегда был честен, даже болезненно честен, но она что, считала, что он действительно что-то сделает с человеком всего лишь за один взгляд? Пусть даже этот человек, если уж быть честным, носил статус Деятельного разумного из очень большого аванса. И явно за свою жизнь попортил немало нервов множеству себе подобных, большинство из которых, скорее всего, ничего подобного совершенно не заслуживали. Ибо та презрительная гримаска на его личике явно была стандартным его выражением, а к Ликоэлю он подошел в абсолютной уверенности, что имеет полное право поступить с другим так, как ему заблагорассудится.

– Ну… это можно назвать и так, – осторожно ответил он. Интенель до сих пор часто ставила его в тупик тем, что он никак не мог понять мотивов некоторых ее поступков, и из какой логической цепочки следовали некоторые ее выводы. Впрочем, когда он попытался разобраться в этом с помощью человека, который как-то незаметно для него самого стал неким экспертом в области взаимоотношений мужчин и женщин – старшего инструктора сержанта Банга, тот в ответ на вопрос только махнул рукой:

– Э-э, парень, не забивай себе голову. Бабы, они такие, ну… понимаешь, они не башкой думают. Ну, совершенно. Нет у них логики напрочь. Они эмоцией живут. В том-то нам мужикам с ними и сложно. Чтобы ты не говорил, как бы не доказывал – если ты с ними в… ну… о, в унисон попал, в волну, так сказать эмоциональную, какую она в этот момент испытывает – все отлично! Можно любую пургу нести, она тебе поверит и согласиться. А если нет – кранты. Хоть сто железных доказательств приводи – все равно ничего не получиться. Этим все бабы страдают, даже лучшие из них. Просто кто-то меньше, кто-то больше. А твоя, судя по тому, что ты мне тут рассказывал, – в самой тяжкой форме. Так что ничего тут не поделаешь…

И сейчас, похоже, мастеру очередной раз пришлось столкнуться с этим во всей красе.

– Значит, – угрожающе начала Интенель, – если бы он снова начал так на меня смотреть, то ты бы ничего не стал делать?

Ликоэль усмехнулся и, протянув руку, попытался притянуть девушку к себе, но она сердито отбросила его руку, продолжая сверлить его требовательным взглядом.

– Ну что ты, конечно же, сделал бы, – успокоил ее мастер. Взгляд Интенель на мгновение стал недоверчивым, а затем, похоже, ей что-то пришло в голову, и она грациозно вскочила на ноги.

– Так, хватит разлеживаться, пошли!

– Куда?

– Куда-куда – погуляем!

Ликоэль озадаченно поднялся. Да уж, очередной выверт женской логики. Совершенно непонятная логическая цепочка от его отказа публично применить насилие в ответ на явно не заслуживающий этого повод до желания снова пойти погулять. Но никакие намеки на то, что сейчас идти как-то не с руки, потому что свидетелей их столкновения было достаточно, и что кто-нибудь их точно узнает. Если не его, то уж ее – точно. На каждого мужчину, кто хоть раз, хотя бы мельком, увидел Интенель, ее красота производила неизгладимое впечатление. Ну а потом понять, что рядом с ней именно тот, кто произвел такой фурор на террасе у водопада, не составит никакого труда.

Так что спустя несколько минут они вышли на улицу и довольно быстрым шагом двинулись по аллее. И прошли только десяток шагов, как до Ликоэля донеслись возбужденные голоса. Он инстинктивно замедлил шаг. Интенель, державшая его за руку, недовольно оглянулась. Но мастер замедлялся все больше и больше, пока совершенно не остановился, напряженно прислушиваясь к речи:

– …не смеешь так говорить мне! Или я отвечу насилием!

Ликоэль удивленно качнул головой. Ну надо же, как грозно. В этот момент Интенель сердито дернула его за руку, и они двигались дальше.

Поселение напоминало растревоженный улей. Пока Интенель, крутя головой по сторонам, тащила его куда-то весьма причудливым маршрутом, Ликоэль во все глаза рассматривал возбужденных людей, напоминающих сейчас пчел в период роения. И доносившиеся до него возбужденные фразы его отнюдь не радовали. Везде спорили о насилии. И не только спорили. Когда они проходили мимо одной достаточно возбужденной группы людей, мастер явственно услышал хлесткий хлопок, а затем взвизг, почти сразу же перешедший в утробное рычание. Но оно тут же было заглушено многоголосым гамом.

Наконец бессмысленные метания по взбудораженному поселению Интенель окончательно надоели, и она остановилась и, устало вздохнув, сообщила:

– Я хочу есть.

Ликоэль молча кивнул, а затем, покосившись по сторонам, спросил:

– Ты сильно устала?

– Ну, в общем… – И не закончив фразу тут же переспросила: – А что?

– Да я бы не хотел устраивать нам обед где-то в поселении. Тут все как-то излишне возбуждены.

Интенель наморщила лобик и огляделась:

– Да, действительно, а я и не заметила. С чего бы это?

У мастера по этому поводу уже сложились кое-какие версии, но он не стал их озвучивать, а лишь пожал плечами. А затем поднял руку и, указав на нависающие над городом величественные горные пики, предложил:

– В горы?

Интенель раздраженно взмахнула рукой.

– Нет, я устала… – Но затем, бросив пару взглядов по сторонам, изменила решение: – Хорошо, но только недалеко.

До ближайшей террасы, до которой гарантировано не доносились возбужденные голоса, они добрались довольно быстро. Интенель тут же разлеглась на широком ложе и с легкой страдальческой гримасой на лице вытянула ноги, явно демонстрируя, что возлагает все заботы по организации процесса питания на мужчину. Впрочем, Ликоэля это совершенно не удивило. Скорее его удивляло то, что за последние десять дней Интенель несколько раз сама вставала к «кубу» и даже делала нечто кроме этого. Так что он привычно набрал на панели «куба» несколько комбинаций блюд, которые, как он знал, нравятся Интенель, и, вытащив их из зоны доставки, двинулся к девушке.

Когда он подошел, та сидела, опершись на руку, а на ее лице застыло недовольное выражение. Ликоэль молча присел рядом. По старым временам он помнил, что когда Интенель недовольна, лучше просто промолчать, нежели с обеспокоенным видом начать выяснять у нее, что случилось, да в чем дело, да чем он может помочь… Так что он просто поставил около нее тарелку с ее любимым теннсо касиери и присел рядом, приступив к еде и глядя на горы. Интенель еще некоторое время не шевелилась, а потом шумно вздохнула и потянулась за своей тарелкой.

После того, как девушка поела, ее настроение заметно улучшилось. Она грациозно развернулась на ложе, ловко ввернувшись под руку мастера, прижалась к нему всем телом и замерла. Ликоэль осторожно обнял ее за плечи.

– А все-таки жаль… – мечтательно произнесла девушка.

– Чего? – невольно поддавшись этой послеобеденной расслабленности безмятежно произнес мастер.

– Ну, что я его не нашла, – все так же мечтательно произнесла Интенель.

Ликоэль замер, а затем спокойно, пряча напряжение, задал вопрос, ответ на который уже знал:

– Кого?

– Ну, этого, – в общем, ласково, но с легким оттенком легкого раздражения от его непонятливости пояснила Интенель, – курчавого. Ну которого ты бросил передо мной на колени.

– А зачем ты его искала? – спокойно спросил мастер. – Ведь я же сказал, что не буду применять к нему никакого насилия.

– Куда бы ты делся, – усмехнулась Интенель. – Я бы сделала так, что ты не смог бы иначе.

Ликоэль стиснул зубы. О, Боги, да что же это творится?! Эти люди нашли себе новую игрушку! Они даже не понимают, насколько она опасна. И что за ней стоит боль, кровь и смерть. Причем не та, что приходит во Дворцах прощания, а другая – гораздо более грязная, кровавая и совершенно неприглядная. Мастер зябко повел плечами.

– Что? – удивленно вскинулась Интенель, уютно устроившаяся у него под рукой. Ликоэль повернулся к ней и улыбнулся. Да, пора…