Анна Бойко - Во спасение Страница 7

Оставив за спинами собор и коряво-ужасающее нагромождение перед ним, подруги, наконец, вздохнули с облегчением. До последнего «острова» у реки путь предстоял неблизкий, утомительно-извилистый, но, по счастью, проложенный вдалеке от могильников.

Эту часть города, вплоть до Лужников, вернувшиеся после эпидемии горожане по каким-то причинам оставили почти без внимания. Только в больничном комплексе неподалеку от Фрунзенского могильника теплилась какая-то своя, специфически-медицинская жизнь. Согласно схеме, в этом месте от основного перехода ответвлялась широкая галерея. Сворачивать туда девчонки, разумеется, не собирались.

Что-то в зарослях привлекло ее внимание. В первую секунду Юстину прошиб холодный пот, но почти тотчас она осознала, что ошиблась. Никакие это не мертвецы. Просто опрокинутые статуи.

– Это же надо!

– Что? – обернулась Камиля.

– Посмотри.

Пухлые ангелочки со щитом и мечом, тетенька в тунике и шлеме, лев, дяденька со скрипкой, что-то абстрактно-навороченное… сборная солянка.

– Вижу.

– Откуда они, такие разные?

– Есть многое на свете, друг Горацио, – с усмешкой процитировала начитанная Шоста.

– Надо будет у мамы… – привычно начала Юстина и осеклась.

Камиля деликатно промолчала.

– Эй, вы чего застыли? Опаздываем же, – окликнула Аня, и девчонки бросились догонять.

Подружки одолели чуть больше половины пути, когда Юстина поняла, что ее кроссовки не годятся для длительных марш-бросков. Она старалась не хромать, но уже через пять минут Шоста, покосившись через плечо, невинно осведомилась:

– А велики мы не захватили по какой-то уважительной причине?

– Родители дома.

– А прокат?

– Хорошая мысля… – Юстина скривилась. – Пластырь тоже забыли?

– Ага. И аптечку.

– Предусмотрительно.

– Не то слово.

– Привал?

– Не помешает.

В шестикилометровом пустынном переходе то здесь, то там встречались площадки для отдыха и даже биотуалеты – горожане стремились сделать невообразимо длинный перегон хоть немного комфортным для путешественников. Девчонки расположились на одной из площадок, перекусили и угостились Смехнянкиным чаем. Расслабились было, но бдительная Камиля выразительно постучала по наладоннику: там высвечивалась нехорошая цифра 17.54 и тучка с красноречиво мерцающими дождевыми каплями и сизыми завихрениями. Через полтора часа станет темно, мокро и ветрено.

Дальше, невзирая на Юстины кроссовки, двигались в ускоренном темпе.

9

После широченного, загроможденного проржавевшими насквозь остовами автомашин Садового кольца стало ясно, что центр остался позади. Вычурная лепнина особняков сменилась глухими покосившимися заборами, безликими пятиэтажками, убогими заводскими корпусами. Добротные постройки в центре куда лучше перенесли испытание временем – на окраине город окончательно сдался на милость природы и словно растворился в ней. Высоченная трава, деревья местами придвинулись вплотную к переходу, ветви скребут о стекло, словно настойчиво напрашиваются в гости. Взгляд ненароком выхватил вывеску «Университетская клиническая больница №3». И пониже, мелким шрифтом: «клиника нервных болезней». Юстина поежилась.

Смехнянка вдруг остановилась, высматривая что-то по ту сторону ограждения. Корявые, будто ободранные лапы низкорослой ели невдалеке от дорожки энергично сотрясались и дергались. Кто-то возился там, в густой, сыроватой тени.

– Ань, что там?

– Не вижу. Может, ежик или хорек?

– Пойдем, наверняка он нас боится.

– Одну минутку, ну, пожалуйста! Вдруг покажется?

Юстина тихонько вздохнула.

Словно по заказу из-под ели высунулось длинное ухо. Похоже здесь, на длинном перегоне, где человек появлялся относительно редко, дело с экзотической фауной обстояло лучше, чем поблизости от «островов».

Следом за ухом из сумрачной тени выбрался и его обладатель.

– Ой, заяц. Девчонки, смотрите, настоящий зайка! – Аня в умилении присела на корточки и легонько постучала по стеклу.

«Крупноват он что-то для зайки», – собралась было усомниться Юстина, и тут трогательно ушастый и пушистый комочек открыл необъятную пасть и хищно зевнул, продемонстрировав отнюдь не травоядный набор зубов с острыми как иголки клыками. Челюсть с клацаньем захлопнулись, «зайка» низко, утробно заурчал и шустро закосолапил в сторону остолбеневших подружек. Последние три метра, мощно оттолкнувшись задними лапами, он одолел в полете. Врезался в стекло и попытался его прокусить. Посидел немного, ошалело тряся башкой с длинными ушами, и бросился снова. То, что предполагаемые жертвы большее него раз в пять, зайца ничуть не смущало. Мозги, в отличие от пищеварительного тракта, перестройке, очевидно, не подверглись.

– «С волками жить…», – ошеломлено протянула Юстина, разглядывая алчно грызущую ровную поверхность зверушку, – заматерел, однако, зайка.

От укусов на стекле оставались молочно-белые разводы. «Ну не яд же, в самом деле?! Хотя…».

Камиля, словно не веря собственным глазам, помотала головой:

– Что-то я не помню такого в учебнике.

– Там сносочка была на странице, внизу, мелким шрифтом. «Встречаются не только травоядные подвиды». Ты просто внимания не обратила, – вне себя от счастья, откликнулась Аня. Нацелив наладонник на «зайку», она снимала один 3d ролик за другим.

– Вот они какие оказывается… подвиды, – с сарказмом протянула Камиля.

Минут через двадцать после того, как они сумели разлучить Смехнянку с ее драгоценной находкой и продолжить путь, подружки обнаружили в бронестекле ограждения сквозную неровную дыру диаметром чуть больше пальца. Вокруг нее густо разбегалась молочно-белая сеточка трещин. Вероятно, у кого-то из странствующих по переходу сдали нервы.

– Это стреляли, да? – с опаской уточнила Камиля.

– Да, причем из чего-то серьезного. Несколько раз в одну точку – иначе стекло не пробить. Калибр миллиметров двенадцать, – осторожно потрогав край отверстия, сообщила Юстина.

Прижавшись щекой к стеклу, Камиля заглянула в дыру сбоку, затем сунула в нее палец:

– Ох и толстенное!

– Смотри, не порежься.

Аня тем временем, присев на корточки, что-то жадно разглядывала на земле по ту сторону стекла. Юстина присоединилась. Метрах в пяти от девчонок на примятых лопухах виднелись крупные бурые кляксы.

– В него попали, а он ушел, – зачарованно прошептала Смехнянка. – Кто же это был? Гризли? Мамонт?

Пожав плечами, Юстина открыла было рот, собираясь сказать, что гадать бессмысленно и пора двигаться…

– Бу, – глумливо и отчетливо выговорили сзади и совсем рядом. И со скрежетом долбанули в стекло.

Юстина от неожиданности дернулась и больно стукнулась локтем, Камиля болезненно вскрикнула. Девчонки в панике обернулись. Тройной душераздирающий вопль ужаса слился в один.

С той стороны, сверху вниз на путешественниц бусинками глаз таращилась плюшевая кофейного цвета морда с округлыми ушами. На носу – зигзагообразный шрам. Морда вплотную приникла к прозрачной поверхности и с явной издевкой, чуть тише повторила «Бу!». Скрытый по пояс в зарослях шиповника зверь передними лапами опирался на почти неразличимую преграду. Устрашающего вида когти оставили на сверхпрочном стекле несколько царапин.

– К-кто это? Альфа-медведь?! – враз охрипшим голосом предположила Камиля.

– Вряд ли. Разве они заходят на этот берег?

– Училка говорила, что нет. А на самом деле, кто знает?

– Слишком маленький. Скорее, это ведмед.

– Кто-нибудь помнит, они человечину жрут?

– Они все жрут. Только стекло ему не разбить.

Словно развлекаясь, ведмед вновь легонько ударил передними лапами.

– Вот и отличненько, что не разбить. Х-хватит с меня на сегодня биологии. Пойдемте, а? – дрожащим голосом попросила Камиля.

Аня медленно поднялась, попятилась, не сводя с ведмеда испуганных глаз. Камиля и Юстина, схватившись за руки, последовали за ней. Подружки отступали, а коричневое чучело внимательно следило за ними с явственно написанным на морде гастрономическим интересом. Юстина споткнулась и вскрикнула. Ведмед опустился на четыре лапы, шагнул… не выдержав, девчонки развернулись и помчались во все лопатки.

– Гыыы-ы, – презрительно и почти добродушно донеслось вслед.

10

Разумеется, Камиля порезалась о стекло. Не сильно, но и не ерундово. Когда ведмед выдал первое «Бу!» и шмякнул по ограждению, она как раз водила пальцем по краю отверстия.

Кровь останавливалась, но при малейшем движении начинала сочиться снова. «То, что забываешь, всегда требуется в первую очередь», – отдавая подруге свой второй и последний носовой платок, сокрушено подумала Юстина.

Переход устремился через парк. Графитовые росчерки ветвей на фоне темно-янтарном листвы, пруд со смоляной, стоячей водой, замшелые горбатые мостики. Направо, к Пироговке, ответвилась обещанная картой галерея. Девчонки едва на нее взглянули. Избегая встречи с Фрунзенским могильником, основной переход бесцеремонно срезал по диагонали целый квартал и вывернул на прямой, точно стрела, проспект. По обе стороны пеньками торчали скроенные по единому образцу кирпичики домов. Юстина осмотрелась без прежнего любопытства и внезапно поняла, что ужасно устала. Немилосердно ныли мышцы, рюкзак оттягивал плечи, натертая нога требовала снисхождения и передышки. Юстина глянула в наладонник. Не до отдыха – времени в обрез.