Сборник - Царствие Хаоса (сборник) Страница 7

О господи.

Пришелец.

Топ, шарк… топ, шарк.

Робот остановился у самой кромки деревьев, огромная нога утопала в снегу. Что-то вспыхнуло на уровне, который Джордж определил как бедра механической штуковины. Снаряду потребовалось меньше секунды, чтобы долететь до цели.

Он рухнул в снег в то мгновение, когда хижина разлетелась в щепки, засыпав лес деревянной шрапнелью, сбивая снежные шапки, которые устояли перед ветром.

Сидя на снегу, Джордж смотрел на лес.

Джако потянул его вниз.

– Джорджи, это была чертова хижина?

Я должен быть на дороге, должен добраться до Милуоки, пока эта штуковина не добралась до моих малышей, я должен найти способ…

– Джорджи!

– Черт подери, а что же еще!

И снова знакомый звук: топ, шарк… топ, шарк…

– Вот дьявол! – Джако содрогнулся от ярости, мотнул головой в сторону робота. – Сейчас мы ей покажем! Давай, по очереди, зададим этой твари!

Топ, шарк… Все ближе и ближе.

– Три, – произнес Джако.

Считает? Зачем? Это робот, взрывающий дома!

Топ, шарк…

– Два!

Да чтоб ему пусто было! Он что, собирается обстрелять эту механическую штуковину?

Топ, шарк…

– Джако, не сходи с ума…

– Один!

Товарищи Джорджа поднимались с земли. Выстрелы, щелчки затворов, снова выстрелы.

Джордж сдернул перчатки, сжал приклад, вставая на колени одним неловким движением. Закинул свой «ремингтон» на поваленный ствол, сбивая снежную глыбу. От его ладони, прижимавшей приклад к стволу, плавился снег.

Огромная машина резко обернулась и судорожно завращалась, словно башня подбитого танка.

Джордж выстрелил не целясь.

Стреляли справа и слева. Он поднял и опустил затвор, услышав тихий звон высвобождаемого патрона, попытался дослать патрон, но тот заклинило, рука соскользнула, Джордж покачнулся.

Ружья вокруг продолжали палить.

Какого черта, я не попадаю даже в оленей, куда мне…

Он дослал патрон в патронник, и звук, с которым тот встал на место, казалось, замедлил бег времени: от взрыва лавы до медленного разлива лавовой реки. Он смотрел на пятнадцатифутовую махину в прицел, выискивая дыру в обшивке, сквозь которую маячило что-то желтое.

Нажал на курок. Существо внутри робота вздрогнуло и затихло.

И осталось неподвижным.

Застыл и робот.

– Хватит! – крикнул Джордж.

Все стихло, словно кто-то выдернул вилку из розетки телевизора на середине боевика. Эхо выстрелов поглотили заснеженные деревья, съедающие любые звуки, кроме воя ветра.

Джордж стоял и смотрел. Все стояли и смотрели. Никто не знал, что делать дальше.

Медленно, словно перегруженная всякой дребеденью книжная полка, инопланетный робот накренился, пятнадцатифутовые ноги подогнулись, и он рухнул на землю, подняв снежный вихрь.

Они стояли и смотрели. Робот не двигался с места. Где-то внутри, похороненный весом машины, лежал мертвый инопланетянин.

– Черт подери, – произнес Джако. – Похоже, мы его убили.

Неплохо бы, подумал Джордж. Он посмотрел направо, туда, где когда-то стояла хижина. Только несколько досок и голая, лишенная снежного покрова земля отмечали место, куда они с друзьями приезжали охотиться последние тридцать лет.

– Говорил же, куда им против пуль? – сказал Тойво. – Ну и кто из нас силен в физре?

Ветер продолжал завывать. Ветру было все равно.

– Ребята, надо двигаться, я замерзаю, – произнес Берни.

Джорджу показалось, что слова Берни ошпарили ему руки, словно кипящее масло. Холод обрушился на него, сковав пальцы. Он прислонил ружье к стволу, чуть не уронив его, стряхнул снег с перчаток.

Перчатки промокли насквозь. Изнутри.

– Я замерзаю, – сказал Арнольд. – И откуда только взялся чертов холод?

Старик закашлялся, упал на колени.

Берни опустился рядом с отцом, обнял его, поднял глаза на Джорджа.

– Мы должны затащить его внутрь.

Джако показал рукой туда, где стояла хижина.

– Внутрь чего, Берни? Нет там больше никакого внутрь!

– Так построй шалаш или разведи костер! – огрызнулся Берни.

Джако отбросил ружье.

– Я шалаши строить не нанимался!

Они заспорили. Джако считал, что пора уносить ноги, Берни настаивал, что прежде всего нужно помочь Арнольду. Джако не проронил ни слова, молчали все остальные. Перед ним вставал ужасный выбор: если они хотят выжить, нужно уходить, даже без Арнольда.

Джордж сдернул перчатки, запихнул их за пазуху. Стеклянные руки сами нашли карманы. Долго он так не продержится.

Никто не продержится.

Тойво кивнул в сторону красно-зелено-синих огней, мерцавших среди деревьев, огней, окрасивших снег.

– Если мы хотим внутрь, то нам сюда, – сказал он. – Никакого другого «внутрь» тут нет.

Берни и Джако замолчали.

– Вот черт, – выругался Джако.

Берни крепче прижал к себе трясущегося отца и кивнул.

– Тойво прав, – сказал он. – Иначе отцу конец.

– Иначе… – начал Джордж, но челюсти предательски дрогнули, зубы начали выбивать дробь. Он из последних сил сжал их и выдавил четыре слова: – Иначе всем нам конец.

Можно подумать, им было из чего выбирать.

– Странно, что мы до сих пор живы, – заметил Тойво. – Интересно, сколько у них таких машинок?

Он стоял рядом с Джорджем, сжимая ружье ладонями в перчатках. Джордж отчаянно нуждался в перчатках или хотя бы сухой тряпке, чтобы вытереть руки. Постепенно пальцы немели и больше не кололи иголками – первый признак обморожения.

Он с трудом держался ровно. Все они еле стояли на ногах после долгой дороги через лес к разбитому инопланетному кораблю. Возникни на их пути еще один робот, им не выстоять. Джордж сомневался, что им хватило бы духу еще раз дать отпор врагу.

Корабль оказался меньше, чем они думали, но все-таки довольно велик. Он врезался в землю, пробив траншею в пятьдесят футов шириной, словно Господь нагнулся и провел невидимым прутом ровную линию прямо через лес, круша деревья в щепки, взрыхляя лед и мерзлую грязь.

Что до самого корабля…

Джордж понятия не имел, как должен выглядеть корабль пришельцев. Диск как диск, классическая летающая тарелка. Во всяком случае, до крушения. Передняя часть пострадала сильнее всего, во всяком случае, куда сильнее, чем робот, взорвавший хижину. Удар был силен, нос корабля глубоко ушел в землю, словно лопата, а пока он бурил в земле глубокую траншею, корма задралась вверх. Должно быть, во время падения тарелку не раз перевернуло. В любом случае Джордж не знал, что перед ним, зад или перед, и бывает ли у диска передняя часть.

Впрочем, в диске было отверстие… ровное, оплавившееся по краям. Кто-то или что-то – вероятно, тот пришелец – выбрался наружу именно через него.

Джордж показал на дыру.

– Дверь, наверное. – Замерзшие губы занемели, как и пальцы, и слова не желали выговариваться. – Джако, это похоже на дверь?

Джако стоял слева, держа корабль на мушке. Удивительно, но из всей честной компании малыш Джако больше остальных походил на солдата: настороженный взгляд, заиндевевший шарф, ружье наперевес.

– Откуда мне знать, Джордж. Я в эти игры играть не нанимался. Да и поздно рассуждать.

– Неважно, – откликнулся Берни. – Все равно мы войдем внутрь.

Джордж обернулся. Берни стоял сзади, придерживая отца. Голова Арнольда повисла – Джордж сомневался, в сознании ли старик.

– Нам придется войти.

В его глазах застыла мольба. Берни понимал, о чем просит друзей.

Джорджу не хотелось внутрь. Он любил мистера Эколу, любил искренне и сильно, но у него были дети. Неужели жизнь мистера Эколы важнее шанса вернуться домой?

Джордж посмотрел на Джако. Джако первым высказал мысль, что нужно уходить, первым, пусть и молча, дал понять, что Арнольд стар, что он свой век отжил. Внезапно в нем вспыхнула надежда, что сейчас Джако заявит, что пора делать ноги, и ему останется подчиниться, старательно делая вид, как он опечален, и это не будет его, Джорджа, виной… только не его.

Джако смотрел на отверстие.

– Черт, – выругался он, – у меня уже яйца отмерзли.

Не дожидаясь ответа, он поднял ружье и двинулся к дыре в боку инопланетной тарелки.

Джордж возненавидел Джако, возненавидел от всего сердца, затем шагнул вслед за ним, Тойво отстал от них всего на шаг.

Корабль был забит телами инопланетян. Первые оказались так изуродованы, что поначалу Джорджа весьма озадачили подробности инопланетной анатомии. Желтый оказался цветом одежды, а раздробленные конечности и раздавленные внутренности представляли собой все оттенки синего. Он успел разглядеть ладони (с двумя большими и одним указательным пальцем), и руки (длинные и тощие – как в тех документальных фильмах про узников концлагерей). А еще ноги (тонкие как палки, но по виду мало чем отличавшиеся от его собственных), бедра, туловища (пузырь с жизненно важными органами располагался ближе к спине, чем к животу, по крайней мере, у тех, у кого он остался неповрежденным). И везде липкая, прозрачная жидкость.