Блейк Крауч - Сосны. Заплутавшие Страница 7

Тереза кончила с неистовством, которое напомнило Итану о том, как хороши они могли быть вместе.

Он позволил себе кончить, и они затихли, задыхаясь. Итан чувствовал, как сердце жены бешено колотится у его груди. Вечерний воздух, касаясь потной кожи, был почти холодным. Это мог бы быть идеальный момент, но все, о чем он знал, пихало его локтем под ребра. Настанет ли однажды тот миг, когда он сможет от всего отмахнуться? Просто принимать эти неожиданные мирные передышки с их поверхностной красотой, забывая про скрытый ужас? Именно так люди ухитрялись здесь жить годы и годы, не теряя при этом рассудка…

– Что ж, мы все еще не разучились это делать, – сказал Итан, и они засмеялись.

– В следующий раз снимем страховочные колеса, – отозвалась Тереза.

– Это мне по душе.

Итан перевернулся, и Тереза умостилась рядом с ним.

Он убедился, что глаза ее закрыты. Потом улыбнулся прямо в потолок и показал ему средний палец.

Итан и Тереза вместе состряпали ужин, стоя бок о бок возле стола из толстого дерева и нарезая овощи. В общинных садах было время жатвы, конец сезона, и холодильник Бёрков ломился от причитавшейся им доли свежих овощей и фруктов. В эти месяцы все в Заплутавших Соснах наверняка объедались, как никогда в году. Как только листья обжигал мороз и линия снегов начинала быстро приближаться ко дну долины, меню делало катастрофический поворот к еде, заготовленной впрок.

Они могли предвкушать шесть месяцев – с октября по март – расфасованного, обезвоженного дерьма. Тереза уже предупредила Итана, что прогулка через городской гастрономический магазин в декабре смахивает на покупки для космического полета – ничего, кроме бесконечных полок с желтоватыми пакетами с самыми возмутительными и вызывающими этикетками: «Крем-брюле», «Тост с сыром», «Филе-миньон», «Шейка омара». Она уже грозилась подать ему замороженный стейк и замороженного лобстера на рождественский обед.

Едва они закончили готовить щедрую порцию салата – лук, редис и малина под шпинатом и красным латуком, – как в переднюю дверь ворвался Бен, краснощекий, пахнущий мальчишеским по́том и улицей. Все еще пойманный в непрочном мгновении между мальчиком и мужчиной.

Тереза подошла к сыну, поцеловала его и спросила, как он провел день.

Итан повернулся к старомодному «Филипсу» – ламповому радиоприемнику, безупречно сохранившемуся с 1950‑х; Пилчер почему-то поставил такие радиоприемники в каждом жилом доме.

Поскольку существовала лишь одна станция, было легко выбрать, что именно слушать. По большей части раздавались лишь оглушительные звуки помех, но передавалась и пара ток-шоу, а между семью и восемью часами вечера всегда транслировался «Ужин с Гектором».

Гектор Гайтер в прошлой жизни был довольно известным концертным пианистом. В Соснах он давал уроки всем, кто хотел учиться, и всю неделю каждый вечер играл музыку для горожан.

Итан прибавил звук и услышал голос Гектора, присоединившегося к его семье:

– Добрый вечер, Заплутавшие Сосны. С вами Гектор Гайтер.

Сидя во главе стола, Итан положил каждому по порции салата.

– Я сижу за своим «Стейнвеем», роскошным бостонским кабинетным роялем…

Сперва – жене.

– …Сегодня вечером я буду играть «Вариации Гольдберга» – произведение для клавесина, написанное Иоганном Себастьяном Бахом…

Потом – сыну.

– …Эта пьеса состоит из арии, за которой следуют тридцать вариаций. Пожалуйста, наслаждайтесь…

Когда Итан положил салат себе и сел, из динамика раздался скрип стула музыканта.

После обеда Бёрки вынесли на крыльцо чашки с домашним мороженым.

Уселись в кресла-качалки.

Ели и слушали.

Итан слышал, как через открытые окна соседних домов доносится музыка Гектора. Она наполняла долину. Точные, лучистые ноты вскипали между склонами гор, начинавшими краснеть от розовых отблесков закатного солнца.

Итан и его семья допоздна засиделись на улице.

Уже целую вечность не существовало загрязнения атмосферы и отблесков уличной рекламы, поэтому небо стало чернильно-черным.

Звезды теперь не просто не появлялись.

Они взрывались.

Алмазы на черном бархате.

От них нельзя было отвести взгляд.

Итан взял Терезу за руку.

Бах и галактики.

Вечер становился прохладным.

Когда Гектор закончил играть, люди в домах зааплодировали. На другой стороне улицы кто-то закричал:

– Браво! Браво!

Итан посмотрел на Терезу. Глаза у нее были влажными.

– Ты в порядке? – спросил он.

Она кивнула, вытирая лицо.

– Я просто так рада, что ты дома.

Итан закончил мыть посуду и двинулся вверх по лестнице. Комната Бена находилась в дальнем конце коридора, и дверь ее была закрыта – под ней виднелась лишь бритвенно-тонкая полоска света.

Итан постучал.

– Войдите.

Бен сидел на кровати и рисовал углем на пергаментной бумаге.

Бёрк сел на застеленную стеганым одеялом кровать и спросил:

– Можно взглянуть?

Бен поднял руки.

Набросок изображал комнату – вид на нее с того места, где сидел мальчик: стена, стол, оконная рама, точки света снаружи, виднеющиеся сквозь стекло.

– Потрясающе, – сказал Итан.

– Получилось не совсем так, как я задумывал. Ночь через окно не совсем похожа на ночь.

– Уверен, все получится… Эй, сегодня я принес из кафе книгу.

Бен встрепенулся.

– Какую?

– Называется «Хоббит».

– Никогда о такой не слышал.

– Когда я был твоего возраста, эта книга была одной из моих любимых. Я подумал – не почитать ли ее тебе.

– Я сам умею читать, папа.

– Знаю. Но я не читал ее много лет. Может быть здорово почитать ее вместе.

– Она страшная?

– В ней есть и страшные места. Иди почисти зубы – и быстренько назад.

Итан сидел, прислонившись к изголовью кровати, и читал при свете лампы на прикроватном столике.

Бен заснул еще до конца первой главы, и Итан надеялся, что ему снятся темницы глубокие и пещеры древние. Или еще что-нибудь – только не Заплутавшие Сосны…

Он отложил книгу в бумажной обложке и выключил лампу.

Натянул одеяло на плечи сына.

Положил ладонь на спину Бена.

Нет ничего лучше в целом мире, чем ощущать, как поднимается и опускается тело твоего ребенка, когда он дышит во сне.

Итан все еще не смирился с тем, что его сын растет и взрослеет в Заплутавших Соснах. И сомневался, что когда-нибудь с этим смирится.

Он пытался убедить себя, что кое в чем тут даже лучше. Взять хотя бы нынешний вечер. Если бы Бен рос в прежнем мире, Итан, войдя в спальню сына, наверное, обнаружил бы, что тот прилип к айфону. Рассылая послания друзьям. Играя в видеоигры. Сидя в «Твиттере» и «Фейсбуке».