Артем Каменистый - Цветы для настоящих мужчин Страница 7

– Этот пистолет пропал семь лет назад. Пропал с нашего объекта. Если точнее – на объект было совершено разбойное нападение. Погибло несколько наших солдат и офицер. Этот "Макаров"[7] был у убитого офицера. При нападении было похищено и другое армейское имущество. С тех пор это дело так и висит – ни малейших следов. Этот первый.

– "Макаров"? – хмыкнул Грищенко. – Не думал я, что ваши бойцы охраняют ядерные арсеналы с таким старьем.

– Это был не арсенал. Ядерного оружия или его компонентов на объекте не было. Вспомогательное хозяйство и склады с разным хламом. Но это был наш объект. И находился он внутри охраняемого периметра. Солдат убили холодным оружием – те не оказали сопротивления. Простые срочники. Но вот на периметре стояли те еще волкодавы – мимо них не проскочить. Однако они ничего подозрительного не заметили. Также электронные средства охраны не сработали. Незадолго до случившегося объект использовался как пункт складирования для дальнейшей отправки на утилизацию компонентов ядерного оружия, уничтожаемого по международному договору. Все это уже прекратилось, но охрана оставалась серьезной. Сами понимаете, что такое ЧП не могло не наделать шума.

– То есть, если бы нападение произошло на полгода раньше, эти ребята могли бы получить доступ к…

– Да, именно это. У них был бы неплохой шанс получить то, с помощью чего, при наличии специалистов, можно было бы сделать взрывное устройство. Очень серьезное устройство. Хотя это маловероятно – материалы находились за вторым периметром, в спецскладе, в тяжелых контейнерах, под усиленной охраной. Но вы должны понимать – это все равно серьезное ЧП.

– Я что-то подобное и подозревал. Вы ведь не из военной прокуратуры, и не из конторы. Двенадцатое ГУМО… Что там еще пропало, кроме пистолета? Может у нас где-то тоже всплывало.

– Ничего серьезного. Но если б всплыло, об этом бы стало известно.

– А все же? Если это не атомные материалы, то, надо понимать, меры секретности в таком деле не драконовские. Вы мне шепнете – я вам помогу. Сами ведь понимаете.

– Понимаю. Но вам это ничем не поможет. К примеру, при том нападении пропал бронетранспортер. Бесследно пропал – семь лет уже ищем, и все без толку.

– Зашибись, – восхитился Грищенко. – И охрана периметра этого не заметила?

– Именно так.

– С одного из боксов в районе склада для хранения частей ядерных боеголовок пропал БТР[8] … Совсем пропал… И в ту страшную ночь даже собака не гавкнула… Теперь я понимаю ваш пристальный интерес к этому пистолету…

– Я седьмой год занимаюсь этим делом, сталкивался и с другими подобными случаями, но не на наших объектах. У меня нет доказательств, но я почти уверен, что здесь действует целая шайка. Это профессионалы. Они всех в тупик ставят. Меня в холодный пот бросает при мысли о том, что им захочется украсть у нас что-то по-настоящему серьезное. Мы не понимаем как им противостоять – они будто невидимки. Пропадало оружие, боеприпасы, военная техника. У нас, конечно, частенько воруют – куда ж без этого, но здесь не воровство – здесь мистика какая-то. То, что они делают, невозможно. Тот бронетранспортер был похищен зимой. Утром на свежевыпавшем снегу не было следов. На единственной автодороге их тоже не было. Охрана ничего не заметила. Ворота бокса не открывались – пломбы нетронуты, причем эксперт поклялся мамой, что, судя по следам коррозии, никто их не открывал несколько месяцев. Бронетранспортер попросту испарился. А он ведь большой. И тяжелый. Мне было нелегко докладывать об этом начальству…

– Да уж… Сочувствую…Вот, взгляните – это номер автомата, изъятого из машины задержанных. Никто из ваших еще не откликался, но, думаю, он тоже может быть из России. Вам его показывали?

– Нет, мне сообщили лишь про пистолет. Один пистолет. Но сейчас проверю.

Рощин полистал записную книжку, уже через минуту удовлетворенно кивнул:

– АК74М, похищен шесть лет назад при убийстве часового. Судя по почерку, могли работать те же ребята – те же фокусы с бесследным исчезновением с закрытой территории. Я, собирая данные по всем аналогичным случаям, записывал все номера пропавшего оружия и техники. Пистолет еще мог быть совпадением, но в сочетании с автоматом… Думаю, вы задержали тех, кого мы так давно ищем. Вот только бред с двумя "Макаровыми" у меня в голове не укладывается…

– У меня тоже, – признался Грищенко. – Да и не только у меня…

– Поговорить с задержанными возможно?

– Вообще-то это как бы нельзя, но… Думаю и вам и нам совместно провести допрос будет полезно.

– Когда?

– С одним можно прямо сейчас – его уже доставили из больницы. Второй все еще в первой больнице – травматологическое отделение. При нем дежурят наши люди.

– Ранены при задержании?

– Нет – все обошлось тихо. Задержали их вообще случайно. Машина, на которой они ехали, попала в аварию. Разбилась всмятку. Водитель погиб сразу, один из пассажиров истек кровью, не дождавшись помощи – в салоне его зажало. Двое выжило. Один из них отделался царапинами, врачи уже разрешили его допрашивать. Со вторым дело похуже – остался в травматологии, под охраной. У него сложный перелом ноги и сотрясение мозга. Ну и еще по мелочам. Пока что врачи его нам не отдают.

– Понятно. Ну так что насчет первого? Поговорим?

– Почему бы и нет. Правила для того и созданы, чтобы их иногда нарушать – для общей пользы. Но, если вам нетрудно, для начала свяжитесь со своими – передайте данные по задержанному. По документам он ваш гражданин, но не знаем, можно ли этому верить. Пальчики его, кстати, в базах не значатся. Думаю, у вас есть способы получить информацию о человеке быстрее, чем по нашим каналам – так что выручайте. Услуга за услугу.

Семь лет назад неустановленное количество неизвестных лиц, проникнув на территорию охраняемого объекта неведомым способом, непонятно как похитили вполне определенное количество воинского имущества. При этом погибли военнослужащие. Происшествие было признано самым угрожающим со времен 1991-го года (с точки зрения обеспечения сохранности атомного вооружения и компонентов атомных боеприпасов). Случай, разумеется, не попал в прессу, и вообще огласку получил лишь в очень узком кругу. Но внимание ему уделяли повышенное, и даже семилетний срок не сильно унял любопытство ответственных лиц. Рощин уже не мог точно сказать, сколько раз за эти невеселые годы ему ставили скипидарные клизмы повышенного литража. Применяли их главным образом за то, что в его отчетах было слишком много слов "неустановленные", "неизвестные", "непонятные".