Дмитрий Старицкий - Путанабус. Лишние Земли лишних Страница 7

Ну надо же, блин горелый. Никогда даже не слышал о таких системах безопасности, хотя в этой области я, кажется, уже всякого навидался – подумал, глядя на надвигающийся, колышущийся слегка, кажущийся металлическим занавес.

Сначала в нем скрылся капот автобуса, как его отрезало, потом переднее стекло, потом я утонул в нем лицом, инстинктивно закрыв глаза. Почувствовал сначала на лице, а потом и во всем организме одновременно и жар, и холод. Что-то покалывающее скользнуло по щекам, пробегая к затылку…

Гул генератора внезапно исчез, и наступила тишина. Я почувствовал, как что-то непонятное так же облизнуло холодом спину и толкнуло вперед.

Новая Земля. Территория Ордена. База по приему

переселенцев и грузов «Россия и Восточная Европа».

22 год, 22 число 5 месяца, понедельник, 9:01

Открыв глаза и бросив взгляд в боковое зеркало заднего вида, увидел, что борт автобуса появлялся из ничего, просто из колеблющегося воздуха.

То же самое было в салоне. В центральное зеркало было видно, как мои «пионерки» выплывали из колеблющегося ртутного полотна с широко раскрытыми одуревшими глазами.

И было отчего одуреть, кроме чудес завесы.

Вместо громкой музыки и нарядной толпы на красочно разукрашенной VIP-площадке корпоративной вечеринки пятой в мире добывающей компании – такой же унылый бетонный зал, только построенный зеркально тому, из которого мы выкатились секунды назад.

Но непонятности, как оказалось, только начались. И дальше только множились.

Не дав мне опомниться, к автобусу подбежал охранник, но уже в форме песочной окраски, с американским автоматом на плече и малиновым беретом за погоном и заорал:

– Кому стоим! Куда тормозим! Съезжай скорее. Вон туда ехай, – он показал направление рукой: – По нарисованной линии. Ставь автобус на стоянку номер четыре. Вприпрыжку действуй, мне еще два автобуса принимать.

И пошел сам впереди капота ровно по белой линии, прерывисто нарисованной прямо на бетонных плитах толстой краской дорожной разметки, ведущей на гравийную стоянку – уже во дворе, у бетонной стены то ли склада, то ли бункера, не понять навскидку. Единственной определенностью были желтые деревянные щиты, прикрепленные на стене. Наш имел номер «4» и был на таком же щите аккуратно намалеван черной краской.

После того как автобус застыл на стоянке и я выключил мотор, все тот же охранник, только уже нацепивший на макушку свой малиновый берет, стал стучать в дверь. Я открыл ее рычагом, не вставая с водительского сиденья.

Охранник вошел в салон автобуса, выдувая из него прохладу кондиционера и впуская с собой внутрь духоту, запах пыли и сухой травы.

– Еще раз здрасьте. Всех вас со счастливым прибытием. У вас есть оружие, которое мне необходимо опечатать? Хождение с оружием по территории Базы запрещено. Но при выезде из Базы, на КПП[65], вам его обязательно распломбируют, и оно будет снова готово к применению.

– Какое оружие?

– Нет у нас никакого оружия!

– Зачем нам оружие? – испуганно взвизгнули мои «пионерки».

– Мы глазками стреляем, – спокойным тоном подвела общий итог литовка Ингеборге.

– Тогда все еще проще, – широко улыбнулся охранник, перебегая сальным взглядом по девчатам. – Вам идти тут недалеко: вдоль стоянки направо, вторая дверь. Вещи можете спокойно оставить в машине. Все под охраной. У нас здесь не воруют. И еще раз добро пожаловать. Таких красивых девушек, да еще в таком количестве у нас давно не было. – После этого комплимента охранник вышел из автобуса и пошел обратно по белой полосе в те же вороте, откуда он нас вывел.

Кстати, таких ворот в этом длинном дворе был нехилый ряд.

Я вылез с водительского сиденья, почесал репу и, посмотрев на притихших девчат, попытался схохмить:

– Станция «Березай», кому надо – вылезай!

Шутки юмора не получилось. Девчонки смотрели на меня, как прихожанки на святого проповедника своей секты, и явно ждали откровений. А откуда мне их было взять, самого бы кто просветил, что тут, к бениной маме, происходит.

– Ты куда нас завез? – озабоченно взвизгнули с заднего сиденья, около кофемашины.

– Мне известно не больше вашего, – ответил им. – Пошли разбираться всем автобусом.

Вывел я в эту жуткую местную жару стайку своих «пионерок», чувствуя себя просто овчаркой при стаде. Посчитал этих овец по головам и повел вдоль стены.

Девчата, чертыхаясь, медленно враскоряку копытили шпильками гравий. Мне в мокасинах было намного легче, что, впрочем, не спасало от жары. А жарко было просто одуряюще. Нет, на Подмосковье это никак не похоже. Похоже больше на июль в Астрахани. На его тягуче-влажную такую, приморскую жару. С безжалостным солнцем, желающим немедленно выжечь всю воду из организма и иссушить мозг. И одновременно с ласкающим приморским бризом. Рубашка на мне сразу промокла на спине и в подмышках, несмотря на легкий шелковый пиджак.

Площадкой для корпоратива тут вообще и не пахло. Промзона, она и в Африке промзона. Вокруг был большой, пустоватый и неухоженный пыльный двор, окруженный высоким бетонным забором, оплетенным поверху «егозой»[66] на металлических кронштейнах. Посередине двора, засыпанного серым гравием, шла дорога, замощенная аэродромными бетонными плитами, которая упиралась в крепкие железные ворота. В щелях между плитами рядами выбивались пожухлые сухие стебли травы. Под забором, в высокой нескошенной траве, стрекотали какие-то насекомые, а вокруг порхали очень красивые бабочки, которых девчонки сразу стали ловить руками (пришлось приструнить). А в блеклом небе летало много птиц. Нет, это я неправильно выразился: птиц было неправдоподобно МНОГО. Впрочем, как и бабочек.

– Может, я и дура, но это точно не Подмосковье, – раздался за моей спиной звонкий голос.

– Африка, блин, – поддержал другой голос.

– Все. Вроде пришли, – ответил я, не оборачиваясь. – Сейчас выясним, кто тут из вас не дура.

Стоянка автомобилей закончилась, и в глухой стене бункера пошли двери. Солидные такие двери, железные и толстые, как в бомбоубежищах под сталинскими домами. И крашенные таким же суриком. Числом две.

На первой была табличка: «Караульное помещение».

На второй: «Иммиграционная служба Ордена».

Надписи были русскими, но дублировались на английском языке.

Над дверью Иммиграционной службы висела на кронштейне здоровенная такая, угловатая древняя видеокамера слежения.

Тяжелая дверь на удивление легко открылась, едва ее потянули за ручку. За ней был короткий коридорчик с парочкой закрытых дверей офисного типа, а в торце коридор заворачивал. Стены и двери были покрашены серой офисной краской типа «ты курила?». На полу – простой серый линолеум.