Александр Громов - Я, камень Страница 7

– Может, и сгодишься, – говорю я, критически осматривая своего собеседника, – особенно если ты мудрый дракон.

– Мудреющий, – сознается он и разевает пасть. – Зубы мудрости видишь? Совсем еще маленькие. Только-только прорезались. Дай, думаю, в последний раз полакомлюсь девственницей – потом-то уж ни-ни...

– А людей врачевать умеешь?

– Невелика наука.

– Тогда пошли.

– Может, полетели? – и дракон расправляет крылья. На правом красуется татуировка «Харальд».

– Только невысоко. Привлекать внимание нам ни к чему.

Летим на бреющем. В воздушной яме крыло дракона цепляет один из пограничных камней, тот откатывается в сторону. Ох, чую, быть еще одному камню спорным...

Я удобно сижу на спине дракона, держась за костяной шип. Кажется, мне – вернее, Леноре – повезло. Пока я добрел бы до Кохинора, пока нашел бы лекаря... Да и в эльфийском языке я не упражнялся с моего позапрошлого человеческого воплощения. А с драконом мы понимаем друг друга вполне прилично.

– Кого лечить будем? – спрашивает дракон, повернув голову так, чтобы видеть меня одним глазом.

– Принцессу Ленору.

– А-а. Она случайно не девственница?

– Ее на мне насиловали, – уклоняюсь я от прямого ответа. – Кстати, у нее можно узнать подробности о Геенне... Ты вперед-то посматривай. Врежемся в мэлорн – мало не покажется.

Словно в ответ прямо по курсу возникают несколько мэлорнов – большущих реликтовых деревьев, давным-давно вырубленных в человеческих странах, но сохранившихся в Забугорне. Эльфы их берегут, дракон тоже. Он закладывает крутой вираж, затем делает «горку». Неожиданно из кроны одного дерева вылетает стая стрел, стучит по драконьей шкуре. Мудреющий дракон не обращает внимания. Вообще мудрый дракон отличается от глупого тем, что понимает: с двуногими лучше не связываться.

Вот и хижина.

За несколько часов моего отсутствия обстановка решительно изменилась: я не скажу, что здесь стало людно, только потому, что стало ГНОМНО. Перед хижиной их собралось не меньше пятидесяти, они наседают на Потерявшего Имя, и тот прыгает между ними, награждая наиболее настырных трескучими ударами нового посоха. Многие гномы явились с кирками и лопатами, но старика могут смять и просто числом...

Заходя на посадку, дракон сметает кожистым крылом половину гномьего отряда. Соскочив с драконьей спины, я разгоняю другую половину одним своим видом. Гномье поголовье с писком исчезает в кустах.

– Напрасен твой пыл, доблестный Камень, – с серьезным видом говорит старик, но, по-моему, внутренне хохочет. – Эти несчастные вовсе не угрожали ни мне, ни принцессе...

– А то я не видел!..

– Нет, в самом деле. Они пришли лечиться. Разве я не сказал тебе, что мой посох излечивает чесотку? Наверно, кто-то из гномов услышал, у них очень чуткий слух. А среди гномов чесотка очень распространенная хворь – у них под землей тесные жилища, жара, тяжкий труд... Потеют, а помыться чаще всего негде. Вот и пришли ко мне...

В ладони старика горсточка необработанных сапфиров – плата за лечение.

– А ты случайно не спросил их о пути к Зрячим Кольцам? – интересуюсь я. – Гномы-то должны его знать, они всюду ходов нарыли...

– Забыл... Но я и так знаю путь.

– Точно знаешь? – наседаю я.

– Ну... примерно. Направление – да. А вот насчет того, что может встретиться нам на пути... – Он смущенно разводит руками.

В кустах смородины раздается кашель. В то же мгновение я делаю рывок и сцапываю подземного жителя за ногу, прежде чем он успевает скрыться в норе. Вытаскиваю его на свет, хватаю поперек туловища, тащу к старику. Сейчас будем чинить допрос.

Гном возмущенно верещит. Я держу его под мышкой, чтобы не сбежал. Он маленький, толстый, лысый и очень сердитый. Его шапочка из кротового меха осталась в норе, как и кирка. Он молотит меня кулачками и пытается укусить. А еще он чешется.

– Как тебя зовут?

Молчание.

– Ты тоже потерял имя? Я буду называть тебя Амнезием, поскольку ты мужского пола. Чесоточным Амнезием.

В ответ сопенье и попытка укусить.

Дракон вежливо молчит. Кажется, гномы не входят в его меню.

– Так вот, Амнезий. Ты получишь свободу и половину вот этих сапфиров, если подробно расскажешь, какие опасности ждут того, кто хочет найти Зрячие Кольца. Договорились?

– Нет! – гном впервые обнаруживает голос.

– Не забывай, мы на эльфийской территории. Стоит мне отвести тебя в Кохинор... Ты получаешь свободу и все сапфиры в обмен на нужные нам сведения, это мое последнее слово. Согласен?

– Нет!

– Тебе что, из всех человеческих слов известно только «нет»?

– Нет!

Убивать столь жалкое существо я, разумеется, не собираюсь. По-видимому, толку мы от упрямца не добьемся, так не лучше ли дать ему пинка и отпустить восвояси?

– Погоди, доблестный Камень, – останавливает меня старик и обрашается к гному. – Я успел тебя вылечить?

– Нет, – пищит гном и принимается яростно скрести спину. Для такого дела руки у него коротковаты. Вероятно, он привык использовать кирку.

Потерявший Имя без слов взмахивает посохом. Первый удар достается гному, второй – мне.

Больно. На плече вспухает синий рубец.

– Вещь, как всегда, с изъяном, – оправдывается старик, но тем не менее довольно оглаживает бороду. – Требует приложения силы, а иначе не лечит...

– Меня-то зачем?

– На всякий случай. Зато теперь на тебе не осталось ни одного чесоточного клеща. Можешь не благодарить.

– И не собираюсь, – бурчу я, оглаживая вздувшийся рубец. Но Потерявшего Имя мои эмоции и я сам в данный момент не интересуют, он лишь просит меня отпустить гнома. Что я и делаю с большим неудовольствием.

Гном немедленно пытается удрать, но тут же сгибается пополам от приступа кашля. Кашляет он долго, с увлечением. Видно, что это для него привычное занятие.

– Сначала я найду Зрячие Кольца, – вкрадчивым голосом говорит старик, – а потом вернусь и сделаю вещь без изъяна. Хорошую вещь, такую, которой можно будет вылечить силикоз...

Мне становится понятно. Наверняка чесотка для подземных жителей – не самый ужасный бич.

Гном молчит, но колеблется.

– И радикулит...

Готово: гном сдался. И даже не требует назад сапфиров.

Мы узнаем много нового. Во-первых, Зрячие Кольца были сотворены много веков назад великим и просветленным магом Рефрактором, чья дальнозоркость с тех пор вошла в поговорку, ибо ничто в мире не могло укрыться от его глаз. После Рефрактора Кольца принадлежали его ученикам и ученикам его учеников, последним из которых был светлый Анастигмат. Пока Кольца находились в руках светлых сил, в мире царил относительный порядок, во всяком случае, число творимых злодеяний как минимум не превышало удесятеренного количества добрых дел. Все пошло иначе, как только Кольцами завладел Серый Властелин, мечтающий, разумеется, о власти над миром. Начались войны и дворцовые перевороты, всякая нечисть принялась пакостить в открытую, а маги, остро необходимые государям для ведения военных действий, обнаглели настолько, что в обмен на услуги требовали министерских постов.