Александр Казанцев - Донкихоты Вселенной Страница 7

И академик Зернов величественно сошел с трибуны.

Его место занял командир звездолета "Крылов" Георгий Трофимович Бережной, высокий, статный, с властными бровями и по-детски доверчивыми голубыми глазами. Заслуженный космонавт, следы которого остались не только на Луне, Марсе, Венере, но и на малых планетах кольца астероидов.

Покосившись в сторону членов Звездного комитета, он произнес:

- Я не берусь рассудить высоконаучных оппонентов, точки зрения которых на наш предстоящий космический полет не совпадают, но для меня, спасателя, бесспорны последние слова академика Зернова: "спасатели должны спасать!". Мы знаем, на что идем: на гибель или на практически вечное расставание со своим поколением. Я хочу заверить членов Звездного комитета, что для нас, спасателей, долг - помощь товарищам в космосе выше всего остального на свете. Мы не можем оставаться на Земле из-за научных сомнений о Пространстве и Времени. Своим полетом мы поможем их разрешить.

- Дедушка! А ты спал! У тебя были закрыты глаза.

- Я? Нет, я не спал!

- Тогда хочешь, скажу, что вы видел?

- Стоит ли?

- Вы видел сказочную Аленушку, грустившую здесь на пруду, когда ее вот с этого места рисовал художник Васнецов. - И Надя вздохнула. - Как бы мне не пришлось грустить на этом самом месте о пропавшем...

- Об отце?

- Нет, не только о папе. Еще об одном...

- О ком же еще?

- Дедушка, я должна признаться вам, что влюбилась.

- Влюбилась?

- Да, влюбилась, как полагалось влюбляться в прежние времена. С первого взгляда, без всякого смысла, вопреки всему!

- Да, настоящая любовь действительно может быть вопреки всему. Ничего страшного в том, что ты влюбилась, я не вижу. Не обязательно пользоваться компьютерами для определения возможной склонности друг к другу.

- Страшного не видите? Ах, дедушка, милый! Я так рада, что вы поймете меня! Но... я несчастна!

- Какое может быть препятствие в наше время для двух любящих друг друга молодых людей? Ведь он тоже любит тебя?

- Он пока не сказал. Но я думаю, что любит.

- Вот как! Кто это?

- Ну, вы помните эту историю, когда я чуть не утонула? Это он меня спас.

- Никита Вязов? Космонавт?

- Вот в том-то и беда! Он штурман спасательного звездолета, идущего в космос на помощь папе и его товарищам!

- Ну вот! Так чего же тебе над кувшинками с васильков своих росу ронять? В былые "парусные" времена жены моряков, идущих в дальнее плавание, по семь лет их ждали. А тут каких-нибудь четыре года! Хочу быть неправым и поверить, что нарушилась только связь со звездолетом, а сам он цел. И твой суженый найдет своего будущего тестя в пространстве и вернется вместе с ним.

- Он так обещает.

- Хорошо обещает. Вот ему верить надо.

- А если не Пространство, а Время?

- Ты что? Видеопередачу из Звездного слушала?

- Нет! Наш профессор Дьяков так на лекции говорил. Когда все разошлись, я плакала о папе, а он меня утешал.

- То есть как это утешал? По головке, что ли, гладил?

- Нет. Математически доказывал, что Время и Пространство связаны. И папа жив, но вернется через тысячу лет.

- Ничего себе утешил! И чему их там только учат? Время! Да знаешь ли ты, что такое Время?

- Пройденный путь за единицу времени - скорость.

- Вот то-то! Путь за единицу времени! Время, золотко мое, это длительность всех явлений, начиная от биения сердца, кончая вспышками сверхновых звезд! Временем измеряют скорость. Так как же можно говорить о скорости течения времени? Его аршином не измеришь! Как гвоздь не вобьешь в лесные трели. Глупость, нонсенс! Да это все равно, что самого себя за волосы приподнять! Время, как мерило всего происходящего, вечно и неизменно! И никак оно не может остановиться при достижении кораблем скорости света! Что такое скорость света? Школьникам и профессорам известно, что это характеристика излучения - быстрота его распространения в вакууме. Излучение подобно бегущей волне на поверхности моря, где частичка воды только колеблется, создавая эффект бегущей волны. Так же кванты вакуума передают возбуждение, оставаясь на месте. Школьный пример: поезд на запасных путях. Локомотив толкает крайний вагон, звякают буфера, и это звяканье пробегает волной по всему составу, вагоны которого не двинулись заметно с места. Состав с вагонами, буферами, пружинами подобен среде распространения волны, скорость передвижения которой зависит только от характеристик этой среды, массы вагонов, силы пружин, расстояния между буферами. Но значит ли это, что этот состав, двинувшись с места, ограничен в своем движении скоростью звякавшей перед тем волны? Или по соседнему рельсовому пути экспресс не может идти со скоростью, превышающей эту звякающую волну? Понятно?

- Дедушка! Вы замечательный! Вы так чудесно все объяснили, что умом я все поняла. А вот сердцем...

- Ну знаешь ли! В науке еще никто не предложил не от ума, а от сердца "коэффициент радости или любви"!

- Не сердитесь, дедушка! Я просто так... сама не знаю... Пойдемте на нашу гоголевскую полянку. Может быть, найдем там Чичикова или даже Вия?

- Идем, идем, - сердито говорил академик, поднимаясь вслед за Надей уже не по ухоженной аллее, а напрямик, почти по девственному лесу.

Лужайка, засыпанная ромашками, казалась лесной глушью.

- Вы, дедушка, тоже ищите грибы! Непременно ищите. Ищите.

Старик стал ворошить траву концом палки, что-то бормоча под нос.

- Какой же умница был Аксаков! А какое сердце! Так заботиться о своем госте! - восклицала Надя. - Смотрите, снова вырос не то манилов, не то собакевич!

- И Манилов, и Собакевич - поганками были, а ты настоящие грибы находишь, как и великий наш Николай Васильевич Гоголь, гостивший у Аксакова.

- А как он, наверное, радовался, когда рано поутру находил грибы! А хорошо ли, дедушка, что его обманывали?

- Как это обманывали?

- Но ведь грибы вместе с грибницами по заданию Аксакова приносили сюда из леса накануне приезда Гоголя и рассаживали по полянке. Это же обман!

- Экая ты хоть и синеглазая, а непреклонная! Небось в детстве врала родителям, шалости скрывая. Бывает ложь во спасение, так сказать, святой обман. Так и ради радости допустить можно. Вот и здесь она от добра сердечного аксаковского. От него и нам спустя столетия из былых грибниц всякие Вакулы да Вии чудятся.

- Смотрите, дедушка, два хороших белых нашла, аккуратно ножичком срезала, как вы велели. Как мы их назовем? Каким гоголевским героем?

- Хлестаковым, который нынче в Звездном комитете пыль парадоксов относительности в глаза людям пускал.

- Хорошо, - согласилась Надя, - мы его изжарим. А кто там выступал?

- Дьяков твой, из вашего университета.

Надя застыла с грибами в руках.