Марта Уэллс - Колесо Бесконечности Страница 7

У костра стояли трое жрецов Кошана в высоко подвязанных — чтобы не замочить полы — кобальтово-синих мантиях и молодой послушник с систром в руках. Позади них, охватывая полукругом фургоны, виднелся отряд храмовой стражи на низкорослых крепких равнинных лошадках. Стражники поверх темных шелковых рубах носили кольчуги; нагрудники из лакированной стали сверкали в отблесках огня; островерхие шлемы переходили в стальные маски, что делало воинов безликими и устрашающими.

Старая Мали упрямо мешала в котелке, но остальные попрятались по фургонам и только с опаской выглядывали оттуда. Растим стоял перед главным жрецом в позе, выражавшей беспредельный страх.

«Что за проклятая ариаденская привычка так все драматизировать!» подумала Маскелль. Обреченно покачав головой, она двинулась к жрецам.

Главный жрец бросил пренебрежительный взгляд на обходившую костер женщину, потом, заметив в ее руках посох, стал присматриваться к ней с растущим изумлением. Отблески огня заставили блеснуть серебро выгравированных на нем букв священного текста. Искры перебегали от слова к слову надписи, обвивавшей гладкое дерево посоха, как змея — ствол паппаса. Буквы полустерлись за годы службы, но их все же можно было прочесть. До тех пор, пока надпись оставалась видимой, посох сохранял свою силу.

«Совсем как я», — лукаво подумала Маскелль.

Жрец был молод и тщедушен, но цветная татуировка на бритой голове, которую не скрывал капюшон мантии, говорила о высоком ранге. Сопровождавшие его были старше, но гораздо ниже по положению. Главный жрец продолжал пристально смотреть на Маскелль, пытаясь разглядеть ее татуировку, но отросшие волосы женщины скрыли все, кроме полосы, окаймляющей лоб. Посох говорил о том, что Маскелль была Голосом, но каким именно, жрец определить не мог. Он облизнул губы и нерешительно сказал:

— Ты позоришь нас, госпожа. Тебе следовало бы найти приют в храме.

Маскелль оперлась на посох, не пытаясь скрыть грязи на мантии и ногах. На самом-то деле она и не надеялась, что ее прибытие останется тайной.

— Спасибо за приглашение, сын мой, но я не могу этого сделать.

Глаза жреца сузились: он уловил скрытое оскорбление.

— У тебя есть причина отвергать наше гостеприимство?

— Мне запрещено входить в храмы, — ответила Маскелль, в свою очередь наблюдая за ним.

Жрец нахмурился и еще раз оглядел ее с ног до головы, только теперь обратив внимание не на поношенную одежду, а на саму Маскелль. Она знала: ему трудно было бы определить ее возраст. Сельские жители всегда считали ее моложе, горожане же, привыкшие видеть придворных дам, проводящих время в тени дворцовых садов и постоянно втирающих в кожу благовонные масла и кремы, давали ей обычно больше лет, чем было на самом деле. Жрец снова перевел взгляд на посох.

«Но ведь известно, сколько существует Голосов», — подумала Маскелль. И вполне возможно, что жрец знает, где сейчас находятся остальные.

Маскелль с интересом наблюдала, как изменилось выражение его побледневшего лица.

— Ты… — Жрец не попятился от Маскелль, хотя по тому, как напряглось его тело, было видно, что ему этого очень хочется. Он со свистом втянул воздух и холодно продолжал: — Так, значит, слухи были правдивы: Посланник Небес вызвал тебя.

— Слухи разносятся быстро, — улыбнулась Маскелль.

На щеке жреца задергался мускул.

— Мне нужно кое-что тебе показать.

Брови Маскелль поползли вверх: такого отклика она не ожидала.

— Ты же знаешь, что мне разрешено совершать лишь очень немногие ритуалы.

Жрец отвернулся, ничего не ответив, и его спутники поспешно расступились перед ним. Маскелль пошла следом; она была озадачена и старалась — с успехом, как она надеялась — этого не показать.

«Чего он хочет? Если это ловушка… Если это ловушка, то он лишился рассудка».

Жрец повел Маскелль напрямик, не заботясь о том, что его мантия будет испачкана в грязи. Один из стражников с фонарем кинулся вперед, чтобы осветить ему дорогу. Маскелль скоро догадалась, что жрец ведет ее к подсобным строениям — конюшням, складам, монашеским кельям, расположенным у входа на мост, перекинутый через барай к храму. Жрец свернул к маленькой калитке в каменной стене, жестом отослав стражников. Следом за ним и Маскелль в калитку прошли только младшие жрецы.

За калиткой оказался окруженный со всех сторон строениями двор; его освещали висящие на вбитых в стены крюках фонари. Уходящие в темноту постройки имели множество ворот, одни из которых охраняли двое стражников. Воины поспешно распахнули ворота перед главным жрецом.

Внутри оказалось теплое душное помещение с устеленным соломой полом. Влажный воздух сильно пах козлом. Младшие жрецы остались снаружи, но один из стражников взял фонарь и вошел следом за главным жрецом и Маскелль. Главный жрец взял у него фонарь и поднял его над животным, запертым в деревянном стойле.

Маскелль, несмотря на запах, сделала глубокий вдох.

— Это же козел. — Все-таки жрец, должно быть, лишился рассудка…

Действительно, перед ними был обыкновенный бурый козел, смотревший на пришедших мутными рыжими глазами. Он заблеял и повернулся, и Маскелль увидела, что у него из бока торчит задняя часть ящерицы морэй. Маскелль подошла поближе и наклонилась, ругаясь про себя. Морэй имели длину около фута, были покрыты жесткой серо-зеленой, усеянной шипами кожей, не говоря уже об острых зубах и когтях. То, что видела перед собой Маскелль, было определенно ящерицей — точнее, ее задней частью. Она торчала из козлиного бока так, словно выросла из него; две задние лапы и шипастый хвост болтались в воздухе. Маскелль с удивлением подняла глаза на главного жреца, который мрачно смотрел на нее. По его лицу она ничего не смогла прочесть.

— Это странность, но такие вещи случаются, — начала она. — Животные рождаются с лишними конечностями… — Но чтобы из тела одного торчала часть совсем другого? Нет, о таком она раньше не слышала. Все же Маскелль продолжала: — Они не всегда — знамения, хотя люди думают…

Жрец покачал головой и показал на каменный блок, стоящий в углу стойла. Когда он поднял фонарь повыше, Маскелль увидела, что из камня свисает передняя часть ящерицы.

Маскелль облизнула губы, чувствуя в животе холодный тяжелый ком.

— Ну да, это все… э-э… странно. — Вросшая в камень передняя часть морэй с когтистыми лапами и хищной зубастой мордой казалась каким-то диковинным украшением. На квадратном камне были заметны следы раствора, словно его выломали из стены.

— Может ли это быть результатом лежащего на тебе проклятия? — спросил жрец.