Альфред Бестер - Голем 100 Страница 7

— Значит, вы не представляете, чем занимается и с кем встречается Шима с полуночи до четырех утра раза два в неделю?

— Выходит, так, хозяин. У нас пустые руки, а у вас хлопот полон рот. Теперь уже не наши хлопоты. Изви­ните, что подвели вас, — мы и просим только издержки.

— Благодарю. Замечу, что не все корпорации так бездушны, как принято считать. Мы в «ффф» понима­ем, что отсутствие результата — тоже результат. Кста­ти, нас этому научил сам доктор Шима. Так что вы до­бились удовлетворяющего нас результата и получите ваши издержки и оговоренный гонорар.

— Господин председатель, что вы, как можно...

— Нет-нет, не спорьте, это вами заработано. Вы свели для нас задачу к этим выпадающим четырем ча­сам. Теперь, разумеется, это и вправду наша проблема, и нам придется привлечь крайне необычного эксперта. Но доктор Шима также научил нас тому, что для реше­ния необычной задачи требуются необычные средства.

Глава 4

«ффф» пригласила СалемаЖгуна, профессиональ­ного Ведуна (колдуна высшего разбора). Господин Жгун решительно отрекался от званий как некроманта, так и психиатра: его искусство включало все это, и он величал себя психомантом. Салем Жгун очень тонко проводил глубинные исследования нарушений психи­ки, используя свой удивительный дар: он воспринимал соматическую сигнальную систему и мог истолковать эту немую речь. Чары и колдовские ритуалы служили ему лишь средством поражать и раскрепощать пациен­тов.

Господин Жгун с приятной улыбкой вошел в бе­зукоризненную лабораторию Блэза Шимы.

Доктор Шима возопил от ужаса:

— Я же велел вам простерилизоваться прежде, чем входить!

— Я так и сделал.

— Ничего подобного! От вас несет анисом, илан- иланом и метил-антранилатом. Вы загубили мне день работы. Зачем?

— Но, доктор Шима, уверяю вас... — господин Жгун вдруг осекся. — Боже мой! — простенал он. — Вы правы! Я нечист, нечист! Я утром вытерся полотенцем жены.

Шима рассмеялся и включил на полную мощность вытяжку.

— Все понятно. Обычное дело, и я не в обиде. Од­нако, давайте уберем отсюда вашу жену. Мой кабинет

почти в миле отсюда — для безопасности. Там и погово­рим.

В кабинете они уселись и изучающе посмотрели друг на друга. Шима увидел собранного, сдержанного человека лет пятидесяти, деликатного сложения, без морщин; он двигался и говорил с заученной элегантно­стью, однако не без юмора.

Господин Жгун увидел приятного моложавого мужчину, подтянутого, мускулистого, двигающегося как боксер среднего веса или, скорее, мастер каратэ. Коротко остриженные черные волосы, маленькие акку­ратные уши, высокие скулы, глаза-щелочки, за которы­ми нужно будет пристально наблюдать. Напротив того, крупный рот и изящные руки всегда выдадут своего хозяина.

— Итак, господин Жгун, чем могу быть полезен? Наш президент, Миллс Коупленд, сказал, что будет чрезвычайно мне обязан за любезность, которую мне приятно ему оказать, — произносил Шима, пока руки его вопрошали: «Ну какого рожна ты ко мне пристал, шарлатан проклятый?»

— Доктор Шима, мы с вами в некотором роде кол­леги. Я, так сказать, некромант от психиатрии — психо­мант. При постановке диагноза я пользуюсь обрядом воскурения — это жизненно важный момент. Однако мои благовония самые банальные. Я надеюсь восполь­зоваться вашим опытом, чтобы получить что-то особен­ное для ритуальных курений — это ведь, по правде го­воря, всего лишь декорация.

Откровенность Жгуна подкупила Шиму:

— Ну что ж, занятно. Вы что берете, стактэ[2], ониху, смолу гальбанум... всякое такое?

— Возможно. Я не специалист и не знаю этих на­званий. Брал самые распространенные составы, и моим клиентам через несколько сеансов это надоедает.

— Очень интересно. Безусловно, я мог бы предло­жить что-то новое, даже необычное, например... —Ши­ма неожиданно замолк и уставился в пространство.

Пауза затянулась, когда психомант нарушил молча­ние:

— Что-нибудь не так, доктор Шима?

— Послушайте же, — возбужденно заговорил Ши­ма, — у вас совсем неверный подход.

— Неужели! И в чем же?

— Возжигание курений — вот что тривиально. Вам не помогут другие ароматы. Почему бы не испробовать что-то в корне новое!

— Что бы это?

— Принцип одорофона.

— Одорофона?

— Сам термин — урод греко-латинского проис­хождения (как мне иногда мешает образование!). Запа­хи, как и звуки музыки, располагаются по шкале. Более резким запахам соответствуют высокие ноты, а запахам тяжелым — низкие. К примеру, амбра соответствует дискантам, а фиалка расположится возле басов. Я мог бы нарисовать для вас шкалу запахов — октавы на две, а дальше уже вы сами сочиняйте ритуальную музыку и придумывайте, как ее исполнять.

— Доктор Шима, это гениально!

— Ничуть не меньше, верно, — лицо Шимы рас­плылось в улыбке. — Но если по-честному, то мы делим лавры поровну, потому что мне ничего подобного не пришло бы в голову, если бы вы не поставили передо мной такую оригинальную и заманчивую проблему.

На этой душевной ноте они и сошлись, радостно отдавшись профессиональной беседе. Вместе пообеда­ли (сырые овощи и дистиллированная вода — для Ши­мы) , рассказывая понемногу о себе и о своих странных профессиях. Они даже условились об участии Шимы в эксперименте с благовониями, несмотря на то, что сата­низм и черная магия всегда служили Шиме объектом насмешек.

— В этом есть какая-то ирония, потому что сам он одержим сатаной, — докладывал СалемЖгун.

Председатель, ну в точности сонный ящер, впал в размышление, но ничего не надумал.

— Психиатрия и сатанизм описывают одни и те же явления в разных терминах, — начал Жгун, небрежной манерой изложения маскируя лекторский тон. — На-

верное, проще будет воспользоваться более общепри­нятыми названиями. Выпадающие четыре часа — это фуга.

Председатель опять ничего не понял:

— Фуга как в музыке?

Жгун затряс светлой гривой.

— Нет, мистер Коупленд. Фугой в психиатрии на­зывают тяжелый случай лунатизма.

— Что такое? Блэз Шима ходит во сне?

— Дело сложнее, господин председатель. С луна­тиком все относительно просто — он полностью выклю­чен из окружения. Его можно окликать, звать, хоть из пушки стрелять — он ни на что не реагирует.

— Так. А человек в фуге?

— Полностью реагирует на окружающее, но толь­ко и исключительно на то, что находится в рамках фу­ги. Он слышит и может отвечать, пока он в фуге, он все понимает и помнит, что происходит с ним в фуге, но не знает ни о чем вовне. Если он вне фуги, то не сознает ничего, что было внутри.

— Кажется, что-то проясняется. Словно два раз­ных человека?..