Александр Мирер - У меня девять жизней Страница 7

— Видел — описывай.

— Процентов на девяносто. Послушай, Вовка… Где мы все-таки?

Бурмистров нашел в дневнике страничку, изрисованную формулами, показал:

— Я сегодня рано проснулся, понимаешь… Посчитал на досуге…

— Ну-у, если ты прав, — поразился Колька. — Если ты прав, тогда мы живем!

Володя оперировал с известными формулами соотношения времени в земном пространстве и в СП, но ввел новое исходное предположение: при переходе от одного пространства к другому время стоит на месте, а поэтому энергия не расходуется. Теперь выходило, что запас энергии сохранится в «Криоле» не сутки, как считалось прежде, а четверо суток без малого.

— …Тогда мы живем! Ага… Ты утверждаешь, что квантовые часы останавливались закономерно? И у нас еще трое суток в запасе? Ну, ты — гигант…

— Сначала проверь как следует. Бери карандаш.

— Очкарь, бумажная душа, — нежно сказал Колька. — Тетрадочки-карандашики.

Володя внимательно смотрел на него, прижимая очки к глазницам:

— Я бы не стал принимать это за истину. Умозрительные выводы… — он пожал плечами.

— Послушай, — сказал Колька. — Вчера у нас была альтернатива: или Земля, или мы пропали. Так? Сегодня тройной выбор. Либо Земля, и нам некуда спешить, либо СП, и мы имеем трое суток на обследование…

— Или пропали, — закончил Володя.

— Да. И опять-таки нам некуда торопиться. Главное, что некуда торопиться, и наши шансы теперь составляют два к одному.

Они посидели рядом, плечо к плечу. «Ах ты, дружище, — думал Колька. — Настоящий исследователь… Мы везучие все-таки, могли же влипнуть черт-те во что, а не-в этот райский зоопарк. И здорово, что мы не супермены, потому что те сначала стреляют, а потом думают. Хороши бы мы оказались; если бы вчера открыли пальбу по врачам, когда они кормили слепых поросят Рафкиной кровью…»

— Ну их всех, — сказал Колька. — Не вешай носа, выберемся.

— Я не вешаю коса. Свисти, пора к Рафаилу.

Явился лохматый охотник, Ахука. Раз-раз, — не слушая возражений, промассировал гостям ноги, еще сведенные после верховой прогулки. Раз-раз

— умыл, накормил завтраком. Он был взбудораженный, очень решительный… За едой прокричал: «Тан, Та-ан-и!» С дерева съехал орангутанг, заковылял в соседнюю хижину. Вынес и подал хозяину подзорную трубу.

Колька чуть не подавился. Охотник передал ему трубу и взволнованно замигал лохматыми ресницами.

— Серьезное сооружение, — одобрил Колька.

Объектив был примерно трехдюймовый. Стекла отличной шлифовки, оправы

— полированные, серебряные. Тубус твердого дерева, в широкой части обтянут той же кожей, из какой были сделаны плавки. Увеличение… ого! Тридцатка или сороковка, очень приличный инструмент…

— Ваше мнение, товарищ инженер? — спросил Володя. — По-моему, работа не европейская.

— Работа ручная, корешок, оправы чеканные, тубусы не вполне круглые…

Колька навел трубу на вершины дальних деревьев. Краем глаза он видел, что Ахука засиял и заулыбался.

— Вовк… Прямо над просекой — еще поющее дерево.

Посмотреть не успели. Из-за кустов, образующих как бы палисадник перед хижиной, вышел Брахак. Свежий, подбритый, поглаживал круглую седую бородку.

— Теперь начнутся дела, помяни мое слово, — сказал Колька.

Дела начались немедля. Ахука возбужденно что-то рассказал Брахаку — старик выслушал неодобрительно. Охотник взял у Володи инструмент, поработал тубусом. Брахак поднял плечи…

— Показывает, что мы знакомы с оптикой, — определил Володя.

— Угу. А старик темнит. Ох, дорого бы он дал, чтобы от нас избавиться.

Брахак проговорил длинную фразу, развел руками, сел. Ахука посмотрел на него с мрачным торжеством и вызвал обезьянку. И пока она подтаскивала — в три захода — овальные листья для рисования, мелки и мокрую губку, парни посовещались, и Николай попросил:

— Рафаи, Рафаи!

Ахука схватил мелок, нарисовал спящего Рафаила и над ним — солнце, чуть приподнявшееся над горизонтом. Рядом второй рисунок, на котором Рафаил сидит, и тут же Володя разговаривает с Ахукой. У всех троих заинтересованный и глубокомысленный вид, а время, судя по солнцу, — несколько после полудня. Рисунки были артистические. Володя сказал:

— Прекрасно рисует! Показывает, что Рафа до полудня не проснется.

— Нет, он чего-то еще добивается…

Ахука досадливо сморщился, подумал, тронул Володины очки, потом прикоснулся к пистолету, потом, совершенно неожиданно, к красному жуку на груди Брахака. Показал своего, голубого, и изобразил удивление — почему, мол, красный? У меня — голубой… Спросил что-то у Брахака. Тот с неохотой показал: не понимаю. А-а! Показывают, что для них многое непонятно! — догадался Колька. Но это ведь само собой разумеется… Чего он хочет, охотник?

Ахука сказал: «Каопу!» и прикоснулся к голове. «Каопу, каопу», — подтвердил Брахак. «Нк-и!» — Ахука похлопал себя по руке, а Бракак успел запомнить кое-что, но первым понял хозяев Володя:

— Это по твоей части, Колюня. Предлагают изучить язык.

— За два-то дня? — горько откликнулся Николай.

— Если мы сумеем уйти через два дня.

— Типун тебе на язык! Сейчас я им нарисую…

Он торопливо изобразил два круга солнца и баросферу — его поняли. Брахак сразу оживился. Честное слово, он хотел поскорее спровадить пришельцев, что за притча такая! Ахука, напротив, помрачнел и нарисовал совсем уже невероятную сценку. Нарисовал себя, Володю и Николая за разговором — ошибки не могло быть. У каждого изо рта выходило облачко, как рисуют в комиксах.

…Брахак был любезен дипломатически. Ахука сверкал раскаленными очами и еще раз, и еще, и еще показывал, что сегодня гости сумеют разговаривать! И Колька поверил и сказал почти благоговейно:

— Вовк, а они могут. Пойдем?

— Собственно, мы ничем не рискуем…

— Пошли! — провозгласил Колька. — Почтеннейшая публика, чудеса продолжаются.

5

Их повели не по просеке, а вроде бы задами, по извилистой аллейке между зелеными куполами хижин. Очень тих был этот город. Шуршали шаги редких прохожих, неизвестно откуда доносилась струнная музыка, да покашливали вверху обезьяны. То и дело попадались узкие, чистые ручейки с травянистым руслом. В них проплывали животные, похожие на бобров. В одном ручье паслась маленькая антилопа.

Встреченные люди были все на одно лицо — крупные, красивые, в стандартных плавках. Прохожие не выказывали особого любопытства и деликатно отводили глаза после беглого взгляда. Колька крякнул. Он думал — толпой побегут, будут пальцами тыкать: гляди, рыжий!

Тут же и Володя зашептал: