Алексей Калугин - Сережик Страница 7

Но это было всего лишь мнение представителя издательства. Я же считал обе работы удачными. Мне они нравились, и я не собирался менять в них ни строчки.

Миновал бессмысленный в своем ночном бдении новогодний праздник.

Весна в очередной раз превратила Москву в безобразную пародию на Венецию.

Наступило лето, и над городом повисло нестерпимое знойное марево. А по ночам безраздельными хозяевами воздушного пространства душных комнат становились несметные полчища комаров. Крошечные звенящие кровососы, которые в деревне воспринимаются как неотъемлемая часть окружающей действительности, в городе превращаются в подлинный кошмар летних ночей. Открыв, что с более крупными и прожорливыми вампирами можно бороться с помощью чеснока и осинового кола, человечество так и не смогло придумать эффективного средства против комаров. Лето приговаривало горожан к бессонным ночам, заполненным обреченными на поражение битвами с бессмертным войском.

Я капитулировал после третьей ночи. Оставив поле боя за победителями, я покидал в рюкзак самые необходимые вещи и уехал в Никитино.

Бабу Катю я нашел на огороде. Склонившись над грядкой, она занималась прополкой.

— Баба Катя, путника приютите? — крикнул я из-за забора.

Баба Катя выпрямилась, потерла согнутой рукой затекшую спину и, узнав меня, улыбнулась.

— Как солнышко припекло, так москвичей в деревню потянуло.

Сделав удивленное лицо, я покрутил головой по сторонам.

— А разве я здесь не один?

— Здесь-то один, — ответила мне баба Катя. — А вот у Антонины Деевой целое семейство обосновалось. На собственной машине приехали.

— Родственники? — Чужие. Сняли полдома на все лето. Хотят вообще его у Антонины сторговать.

— А ей-то самой куда деваться?

Вместо ответа баба Катя пожала плечами.

— Так терраска-то моя свободная? — спросил я.

— Свободная, свободная, — махнула на меня рукой баба Катя. — Занимай.

С новыми обитателями Никитино я встретился два дня спустя у дверей в магазин.

Глава семейства выглядел лет на сорок или около того. Но по моим личным наблюдениям, мужчины такого типа — самодовольные, с достатком несколько выше среднего, рано растолстевшие и начавшие терять волосы, — как правило, выглядят старше своего возраста. На нем были новые, стоящие колом джинсы и кожаный пиджак. Одно из двух: либо у него под пиджаком, в том месте, где выпирал живот, на самом деле был спрятан кондиционер, либо он родился и вырос где-то неподалеку от экватора.

Под стать ему была и супруга. Несмотря на изнуряющий зной, ее лицо было спрятано под таким толстым слоем грима, что определить хотя бы примерно возраст женщины, а также сказать хоть что-либо определенное о ее внешности не представлялось возможным. Она держала за руку коротконогого карапуза лет трех-четырех, похожего на Винни-Пуха, с глазами, подернутыми мутной поволокой не то клинической тупости, не то смертельной тоски.

Последним членом семейства был бультерьер, ковыляющий у ног хозяина на своих уродливо вывернутых лапах.

Никогда не мог понять людей, заводящих подобных собак. Что может быть привлекательного в уродливой миниатюрной помеси бегемота с крокодилом, таращищейся на мир глупыми до омерзения поросячьими глазками? Весь внешний облик этой твари, которую я не решаюсь назвать собакой, говорит о том, что мозг у нее не больше лесного ореха, а вот тупой, бессмысленной злобы — хоть отбавляй.

Не знаю, что это семейство делало в магазине, — ни у одного из них в руках не было покупок. Ленивый взгляд мужчины скользнул, не останавливаясь, по копошащимся в пыли курам, о чем-то спорящим в кустах деревенским мальчишкам, царапнул примостившегося на заборе, как на насесте, Сережика и остановился на мне.

Не люблю я такие взгляды, словно бы проверяющие содержимое моего бумажника. Тем более что и бумажника у меня никакого нет.

— Вы, должно быть, и есть тот самый писатель, про которого мне рассказывали местные аборигены? — Кожаный пиджак сделал шаг в мою сторону.

— Наверное, — ответил я.

Он подошел ко мне ближе. Его тонкие, плотно сжатые губы расползлись в стороны, изображая дежурную невыразительную улыбку.

— Я ваших книг не читал, но все равно приятно встретить в этом захолустье интеллигентного человека.

Он протянул мне руку, которую я вынужден был пожать.

— Меня зовут Анатолий, фамилия — Тронин. А это мое семейство: Галя, Артур и Наутилус.

Я с недоумением посмотрел на тупо уткнувшегося носом в пыль пса.

— А почему Наутилус? — Я просто-таки не смог удержаться от вопроса.

— Разве он не похож на подводную лодку? — с гордым видом задал вопрос Тронин.

— Да, пожалуй, — согласился я. — Только тогда, наверное, лучше звучало бы Комсомолец.

Тронин глянул на меня с подозрением. Название было ему знакомым, но он никак не мог вспомнить, где и в связи с чем он его слышал.

— День сегодня жаркий, — сказал я, оттянув пальцем воротник майки.

Проведя рукой сверху вниз, Тронин проверил, все ли пуговицы на его пиджаке застегнуты.

— Вы здесь уже не первый год отдыхаете? — спросил он у меня.

— Третий, — ответил я.

— Да, места здесь хорошие. Речка, лес, от города опять же недалеко. Вот только в магазине ни черта нет, все с собой возить приходится. Дом покупать не собираетесь?

— Да он мне вроде ни к чему, — пожал плечами я. — Меня отсюда никто не гонит.

— Ну, это до поры до времени, — пророчески пообещал Тронин. — А недвижимость — она всегда в цене. Я у своей старухи полдома купил, теперь уламываю, чтобы по завещанию отписала мне вторую половину. Ей-то на этом свете валандаться недолго осталось, родни никакой в деревне нет — все разъехались. Бабка пока еще держится, но ничего, я с ней справлюсь. Я из ее хибары дворец сделаю. Уже и с рабочими договорился. Вчера шифер привезли и тес новый. К концу недели кирпич подвезут — вот тогда дело и пойдет. Хочу еще веранду сделать застекленную и бильярд в ней поставить. Вы в бильярд не играете?.. Тебе чего надо?

Последний вопрос был адресован Сережику, который, спрыгнув с забора, присел на корточки и с интересом рассматривал Наутилуса, над носом у которого жужжали две жирные зеленые мухи.

— Это что за зверь такой? — подняв голову, спросил у Тронина Сережик.

— Бегемот, — недовольно буркнул в ответ Тронин.

— Правда? — удивленно посмотрел на него Сережик.

— Вот дурак! — радостно воскликнул Тронин и загоготал во весь рот, выставив напоказ мелкие, с черными щелями зубы.

Сережик непонимающе посмотрел на меня.

— Собака это, Сережик, — сказал я. — Просто порода такая.