Кристофер Прист - Бесконечное лето Страница 7

Справа раздался звон колокола, и спустя мгновение на узкой дороге позади лужайки затормозила пожарная машина. Из нее выскочили четверо или пятеро и застыли, изучая картину на расстоянии. Сердце у Томаса оборвалось: он догадался, что последует дальше. Ему случалось видеть снимки сбитых немецких самолетов в газетах — вокруг неизбежно выставлялась охрана. Если то же произойдет и на сей раз, ему не подойти к Саре как минимум два-три дня, а то и неделю.

Хотя сегодня у него еще оставался шанс побыть с ней. Он сидел слишком далеко от пожарных, чтобы слышать, о чем они говорят, однако гасить пожар они, по всей видимости, не собирались. Из фюзеляжа по-прежнему сочился дым, но пламя уже не вырывалось, да и дымила в основном трава. Поскольку домов в непосредственной близости не было и ветер дул к реке, угроза распространения пожара казалась маловероятной.

Томас поспешил к Саре. И вот она перед ним — глаза сияют, зонтик поднят, рука протянута. Рядом дымились обломки, но трава, на которой она стояла, оставалась зеленой, сырой и прохладной. Точно так же, как ежедневно в течение пяти с лишним лет, он замер, пожирая ее глазами: а вдруг удастся уловить намек, что картина вот-вот оживет? Затем, как бывало частенько, он сделал еще шаг вперед, в зону остановленного времени. Ноги, казалось, ступили на траву 1903 года, и тем не менее их обвило пламя, и пришлось немедленно отступить.

Трое или четверо замораживателей направились в его сторону. Очевидно, они завершили осмотр останков самолета и пришли к выводу, что следы крушения не стоят создания картины. Томас старался не обращать внимания на незваных гостей, но игнорировать их молчаливое присутствие было не так-то просто.

Над ним клубился дым, густой, насыщенный смрадом горящей травы, а он не отводил глаз от Сары. Она застыла во времени — и точно так же застыла и его любовь к ней. Прошедшие годы не охладили его чувство — напротив, приняли их под охрану.

Замораживатели наблюдали за ними. Теперь все восемь подошли на расстояние не более десяти футов, и все восемь глазели на Томаса, как на редкостный экспонат. С дальнего конца лужайки один из пожарных сердито окликнул его. Само собой, пожарным казалось, что он здесь один — они не видели живых картин, понятия не имели о замораживателях. Тот, кто кричал, решил подойти поближе, взмахом руки приказывая Томасу удалиться. Однако на то, чтобы приблизиться вплотную, ретивому служаке должна потребоваться еще минута, если не больше, — этого хватит…

Тут один из замораживателей сделал шаг вперед, и Томас вдруг заметил, что захваченное в плен лето начало таять. Подле ног Сары зазмеился дым, пламя лизнуло влажную, сбереженную во времени траву у ее щиколоток, а затем подпалило и кружевную оборку платья.

Рука, протянутая к Томасу, опустилась. Зонтик упал наземь. Голова девушки поникла… но Сара увидела его, и шаг, начатый тридцать семь лет назад, был наконец завершен.

– Томас…

Голос звучал ясно, как много лет назад. Томас бросился к девушке.

– Томас! Откуда этот дым? Что случилось?

– Сара, любимая!..

Когда она очутилась в его объятиях, до него дошло, что ее юбка горит, — и все равно он обвил руками ее плечи и прижал к себе настойчиво и нежно. Он ощутил ее щеку, которая все еще пылала румянцем, вспыхнувшим давным-давно. Волосы, выбившиеся из-под капора, упали Томасу на лицо, и уж точно, что руки, которые легли ему на талию, обнимали его не слабее, чем он ее плечи.

Смутно-смутно он различил позади Сары движение серых теней, и мгновение спустя все звуки погасли, а дым перестал клубиться. Пламя, охватившие было кружева на юбке, застыло. Прошлое и будущее слились, настоящее поблекло, жизнь замерла — и для Томаса вновь наступило бесконечное лето.

Перевел с английского

Олег БИТОВ