Роберт Говард - Антология мировой фантастики. Том 10. Маги и драконы Страница 7

— Если вы нас выпустите, — сказала Полли, — мы после обеда вернемся.

— Кто вас знает? — сказал дядя Эндрью, хитро усмехаясь, но тут же передумал.

— Отлично, — проговорил он, — надо так надо. На что нужен таким детям какой-то скучный старикашка. — Он вздохнул. — Если бы вы знали, как мне бывает одиноко. Да что там… Ладно, ступайте обедать. Только сначала я вам кое-что подарю. Не каждый день у меня бывают маленькие посетительницы, особенно такие симпатичные.

Полли подумала, что он не такой уж и сумасшедший.

— Хочешь колечко, душенька? — спросил ее дядя Эндрью.

— Желтое и зеленое? — спросила она. — Ой, какая прелесть!

— Нет, зеленое нельзя, — сказал дядя, очень жаль, но зеленого я тебе подарить не могу. А вот желтое — всегда пожалуйста. Носи на здоровье. Ну, бери!

Полли перестала бояться, к тому же кольца и впрямь как-то завораживали, притягивали к себе. Она двинулась к ним.

— Слушайте!.. Это ведь колечки гудят!

— Что за странная мысль! — засмеялся дядя. Смех его звучал вполне естественно, а вот выражение дядиных глазок Дигори не понравилось.

— Полли, не дури! — крикнул он. — Не трогай!

Но было поздно. Не успел он договорить, как Полли коснулась одного колечка и сразу же, без единого звука, исчезла. Дигори остался наедине с дядей.

Глава вторая

Дигори и его дядя

Случилось это так неожиданно, и так походило на страшный сон, что Дигори вскрикнул. Дядя Эндрью, зажимая ему рот рукой, прошипел: «Не смей!», и прибавил помягче: «Твоя мама услышит. Ей волноваться опасно».

Дигори потом говорил, что его просто затошнило от такой подлой уловки. Но кричать он, конечно, больше не стал.

— То-то же! — сказал дядя. — Ничего не поделаешь, всякий бы поразился. Я и сам удивлялся вчера, когда исчезла морская свинка.

— Так это вы кричали? — спросил Дигори.

— Ах, ты слышал! Ты что, следишь за мною?

— Нет, — сердито сказал Дигори. — Вы лучше объясните, что случилось с Полли?

— Поздравь меня, мой мальчик, — дядя Эндрью снова потер руки,

— опыт удался. Девочка исчезла. Сгинула. В этом мире ее больше нет.

— Что вы с ней сделали?

— Послал… хм… в другое место.

— Ничего не понимаю, — сказал Дигори.

— Что ж, я тебе объясню. — Дядя Эндрью опустился в кресло. Ты когда-нибудь слышал о миссис Лефэй?

— Нашей двоюродной бабушке? — вспомнил Дигори.

— Не совсем, — сказал дядя Эндрью, — она моя крестная. Вон ее портрет, взгляни.

На выцветшей фотографии Дигори увидел престарелую даму в чепчике. Такой же портрет, вспомнил он, лежал в комоде у него дома, и мама замялась, когда он спросил ее, кто на нем изображен. Лицо было не слишком приятное, но, может, виновата старая фотокарточка…

— Кажется… кажется, она была не совсем хорошая? — спросил он.

— Ну, — хихикнул дядя Эндрью, — все зависит от того, что считать хорошим. Люди очень узки, мой друг. Допустим, у нее были странности, были чудачества. Иначе ее не посадили бы.

— В сумасшедший дом?

— О, нет, ни в коем случае! — возмутился дядя. — В тюрьму.

— Ой! — сказал Дигори. — За что?

— Бедняжка! — вздохнул дядя. — Ей чуть-чуть не хватало благоразумия. Но не будем вдаваться в подробности. Ко мне она всегда была добра.

— При чем тут это все! — вскричал Дигори. — Где Полли?

— Всему свое время, мой друг, — сказал дядя. — После того, как миссис Лефэй выпустили, она почти никого не хотела видеть. Я был среди тех немногих, кого она продолжала принимать. Понимаешь, во время последней болезни ее стали раздражать ординарные, скучные люди. Собственно, они раздражают и меня. Кроме того, у нас были с ней общие интересы. За несколько дней до смерти она велела мне открыть тайничок в ее шкафу и принести ей маленькую шкатулку. Стоило мне взять ее в руки, и я прямо затрясся, почувствовав тайну. Крестная приказала не открывать ее, а сжечь, с известными церемониями. Разумеется, я ее не послушался.

— И очень зря, — сказал Дигори.

— Зря? — удивился дядя. — Ах, понимаю. По-твоему, надо держать слово. Резонно, мой милый, очень советую. Но, сам понимаешь, такие правила хороши для детей, слуг, женщин, вообще людей, но никак не для мудрецов и ученых. Нет, Дигори. Причастный к тайной мудрости свободен и от мещанских радостей, и от мещанских правил. Судьба наша, мой мальчик, возвышенна и необыкновенна. Мы одиноки в своем высоком призвании… — Он вздохнул с такой благородной печалью, что Дигори на мгновение посочувствовал ему, покуда не вспомнил дядины глазки, когда тот предлагал Полли кольцо, и не подумал: «Ага, он клонит к тому, что может делать все, что ему угодно!»

— Конечно, я не сразу открыл шкатулку, — продолжал дядя. — Я боялся, нет ли в ней чего-нибудь опасного. Моя крестная была чрезвычайно своеобразной дамой. Собственно, она была последней из смертных, в ком еще текла кровь фей. Сама она застала еще двух таких женщин — герцогиню и уборщицу. Ты, Дигори, беседуешь с последним человеком, у которого крестной матерью была фея. Будет что вспомнить в старости, мой мальчик!

«Ведьма она была, а не фея!» — подумал Дигори. Вслух он спросил:

— Но что же с Полли?

— Ты все о том же! — сказал дядя. — Разве в Полли дело? Сперва, конечно, я предпринял осмотр шкатулки. Она была весьма старинная. Я сразу понял, что ее изготовили не в Греции, не в Египте, не в Вавилоне, не в стране хеттов и даже не в Китае. Она была еще древнее. Наконец, в один поистине великий день я понял, что сделали ее в Атлантиде. В Атлантиде, на затонувшем острове! Это значило, что шкатулка моя на много веков древнее всех допотопных черепков, которые выкапывают в Европе. Она была не чета этим грубым находкам. Ведь Атлантида с древнейших времен была великой столицей, с дворцами, храмами и замечательными мудрецами.

Он подождал немного, но Дигори не восхищался. С каждой минутой дядя нравился ему все меньше и меньше.

— Тем временем, — продолжал дядя, — я занимался изучением разнообразных предметов, о которых ребенку не расскажешь. Так что постепенно я начал догадываться о содержимом моей шкатулки. Путем различных научных экспериментов мне удалось установить, так сказать, наиболее правдоподобные гипотезы. Пришлось познакомиться с… как бы выразиться… дьявольски странными личностями, и пройти через довольно отталкивающие испытания. Вот почему я раньше времени поседел. Стать чародеем — дело нешуточное. Я вконец испортил здоровье, хоть мне и получше в последнее время. Но главное — что я узнал.

Подслушивать было некому, но дядя все же подвинулся к Дигори и понизил голос.