Надежда Первухина - ГОСУДАРСТВЕННАЯ ДЕВСТВЕННИЦА Страница 7

Улицы, застроенные деревянными домами, были не в пример симпатичнее и уютнее. Во-первых, у каждого дома здесь имелся свой сад или хотя бы палисадник, и весной из-за покосившихся низеньких заборов выплескивались на улицы волны цветущих вишен, слив и сирени. Во-вторых, наличники и карнизы здешних избушек были вычурно-резными, ажурными, как вологодские кружева, неповторимыми, как узор снежинки. И хотя от времени эта красота потемнела, поскромнела, любоваться на нее было куда приятнее, чем на какой-нибудь стеклопакетный модерн. А у калиток, лепясь к заборам, стояли лавочки, пенечки, на которых в погожие дни любило посудачить-погреть кости местное немолодое население… И в-третьих…

Нет, это трудно передать словами. Просто однажды, когда Викентий только приехал в Медвянку, пришлось ему как-то забрести в эту посконно-кондовую романтику. Он шел по тихой узенькой улочке, минуя заросшие порыжелой травой канавки (была ранняя нежная осень), рассеянно вдыхал воздух, пахнущий прелью и особенным осенним дымком с огородов, где хозяйки жгли сухую картофельную ботву. Оглядывал домики взглядом человека с растерзанным сердцем, тоскуя оттого, что для него не существует больше дома, потому что нет рядом любимой женщины, как вдруг… тоска растаяла. Исчезла бесследно.

Викентий в тот момент застыл изваянием посреди улицы, задышал так, что груди стало немного больно, и увидел, что мир стал иным. Приземистые дома с изъеденными временем стенами и кривыми заборами перестали казаться Викентию убогой декорацией к его жизненной драме. У каждого из них появилось лицо, характер и судьба. А еще - особенное благодатное тепло, какого не найти в промышленных мегаполисах или в самодовольных каменных столицах. От этого ощущения тепла, покоя, защищенности где-то глубоко в сердце возникала светлая печаль и горячими струйками подбиралась к глазам. Викентий в тот миг понял, что так страдал он вовсе не оттого, что его оставила Элпфис, а оттого, что он не мог простить ей этого ухода. И тогда он простил ее - перед неброскими добрыми лицами деревянных домов. И пожелал ей счастья - от всей души, что вдруг в нем ожила.

Вернувшись тогда в свой собственный дом, Викентий ничего не сказал Розамунде, но она сама проницательно заметила:

– Похоже, с кризисом ты покончил. Поздравляю. Наконец-то у тебя глаза живого человека, а не тусклые стеклянные бусины.

…Тут самое время рассказать о том, кто же такая эта таинственная Розамунда и как она оказалась в непосредственной близости от нашего героя.

С Розамундой Викентий познакомился еще в Москве - в тот жуткий период, когда метался по всей столице, разыскивая Элпфис. Он ведь искал ее не только среди людей. Он добился аудиенции у Мастера московских вампиров, снесся с принцем Поющего Народа (и долго потом себя за это ругал - толку от эльфов оказалось никакого, а утешительных песен и лирических баллад они ему напели столько, что с тех пор Викентий решил слушать только классический тяжелый рок). Не постеснялся побеспокоить даже обитающих на Донском и Новодевичьем кладбищах духов - так, на всякий случай. Получил информацию от Московской управы драконов… И только оборотни прояснили ситуацию.

Викентий тогда имел серьезный мужской разговор с генералом Базальтом (да, да, повысили бывшего служаку-полковника, учли его заслуги перед паранормальным Отечеством). Базальт строго, немногословно, по-мужски посоветовал Викентию оставить Элпфис и ее нового друга в покое: разбитого, мол, не склеишь. И как раз в момент, когда Викентий горячо доказывал Базальту, что склеить можно, в кабинет генерала-бизона неизящно вкатился пушистый комок черного меха.

– Роза, чего тебе? - нелюбезно обратился к комку генерал Базальт.

А комок бойко вспрыгнул на свободное кресло и при ближайшем рассмотрении оказался чрезвычайно симпатичным кроликом.

– Мон женераль,- ледяным голоском заявил кролик,- я настаиваю на том, чтобы вы и вся ваша команда обращались ко мне, употребляя полную и правильную форму моего имени!

Генерал хмыкнул:

– Ну, извини, Розамунда.

– И на «вы»! - Длинноухая крольчиха Розамунда оказалась непреклонной штучкой.- Что это за фамильярности!

Генерал Базальт двинул тяжелой челюстью:

– Как угодно. Так чем могу служить вам, Розамунда? И почему вы ко мне без доклада? У меня приватный разговор!

Розамунда нетерпеливо переступила в кресле передними лапками:

– А я к вам, мон женераль, именно по поводу данного разговора и явилась. Кстати, здравствуйте, господин Вересаев. Что вы смотрите на меня разинув рот? И перестаньте пучить глаза, это неприлично, я могу подумать, что у вас в отношении меня имеются недвусмысленные намерения.

– Кхм,- нашелся Вересаев.- Н-никоим образом.

– Мон женераль,- обратилась меж тем суровая крольчиха к Базальту,- я прошу вас отпустить меня в бессрочный отпуск.

– А на каком основании? - сразу подтянулся Базальт.- Кроме того, у нас на носу прием новобранцев, а брать в штат нового врача…

– Вы - врач? - бестактно вторгся в разговор Викентий, взирая на крольчиху.

– Да,- отмахнулась она.- Диплом военно-медицинской академии, специальность - психотерапия стрессовых ситуаций. Но это не важно.

– На каком основании? - повторил Базальт.

– Я хочу помочь коллеге,- указала лапкой на Викентия крольчиха.- У него затянувшийся стресс, он перестал вести конструктивное существование. Я помогу ему справиться с проблемой и найти силы для новой жизни.

– А-а,- прояснился лицом Базальт.- Тогда вопросов нет. Но официальное заявление на отпуск подать мне незамедлительно. Если у меня каждый сотрудник примется уходить в отпуск или увольняться без должного канцелярского оформления, будет не Штаб, а кооператив «Печки-лавочки».

– Не вижу разницы,- пробормотала крольчиха себе под носик так, чтоб услышал это только Викентий.

– Спасибо, конечно, за заботу, коллега,- сказал Вересаев крольчихе.- Но я со своей жизнью разберусь самостоятельно. Без посторонней помощи.

И тут Викентия удивил генерал Базальт.

– Не отказывайся! - строго сказал он.- Роза, то есть Розамунда - прекрасный специалист. Лучше общайся с нею, вместо того чтобы… Чтобы…

– Бежать за ушедшим поездом,- услужливо подсказала Розамунда.

…Розамунда оказалась существом настырным. Поначалу Викентий не чаял, как от нее отвязаться, а потом, когда узнал в подробностях Розамундину историю жизни, смирился и даже проникся к пушистой коллеге глубоким сочувствием. У него-то проблема вполне житейская, а вот у Розамунды…

Розамунда действительно была дипломированным медиком. Но этому странному созданию повезло возникнуть в расе морферов. Кто такие морферы, Викентий так до конца и не постиг, не до того ему было в то время. Но из путаных объяснений генерала Базальта он усвоил, что морферы - предначальная сущность, давшая миру оборотней, вампиров и даже призраков, потому что главным признаком морфера являлся материальный разум, сам себя создающий и изменяющий. И ничто не мешало морферу подстроиться под мифологию более простых существ - людей и выглядеть как вампир. Или оборотень. От Базальта же Викентий узнал, что беспримесных морферов практически на земле не осталось, в основном это полукровки, возникшие в результате морфер-человеческих связей. Розамунда была по своему происхождению на три четверти человеком, а всю оставшуюся часть ДНК занимал в ней морфер, а это, как выяснилось, сильно осложняло существование молодой женщины в расцвете красоты и интеллекта. Базальт также говорил, что в силу каких-то своих загадочных причин беспримесные морферы в человеческом варианте своего существования принимают только мужской облик. Тогда как Розамунда - она и есть Розамунда. Однажды произошла какая-то драматическая история, в результате которой у Розамунды, по ее выражению, необратимо исказилась схема морфинга. На момент искажения Розамунда находилась в оболочке кролика. И очень быстро поняла, что с этой оболочкой ей не придется расстаться еще очень долгое время. Возможно, вообще никогда.