Песах Амнуэль - Рим в четырнадцать часов Страница 7

— Хочу надеяться, — пробормотал министр обороны, вздохнул и, видимо, усилием воли заставил себя вернуться от духовных сущностей к прозе жизни. Голос сразу стал жестким: — Заряд не найден. Есть новая информация от Децима. Взрыв предполагают осуществить в половине восьмого утра.

Светоний застонал. Час пик! Миллион человек в уличных пробках! Кошмар!

— К одиннадцати ночи, — продолжал Курион, — будут арестованы все евреи, проживающие в Риме, это превентивная мера, и не думаю, что от нее будет прок. В Осло Гракх Флавий потребовал срочной встречи с равом Рубинштейном. Тот сделал вид, что не понимает причины, а может, действительно, не понимает. Через час они там начнут трепать языком — тоже, конечно, пустой номер. Короче, мой Светоний, тебе придется выступить, это ясно.

— Надеюсь, — сказал Светоний, — что они не взорвут заряд, как только услышат о нашем предложении…

— Помолись Плутону, — посоветовал Курион, — и держи пальцы скрещенными.

Когда Светоний положил трубку, новости уже заканчивались. Главный жрец храма Аполлона зачитывал предсказание Оракула на завтра — очень оптимистическое, отредактированное военными цензорами. Прогноз погоды тоже был хорош — ясно, тепло. Атомный гриб, — подумал Светоний, — будет виден и в Тоскане, и даже на Сицилии. Ему захотелось позвонить Агриппине, но на вилле телефонная сеть не имела блокировки от прослушивания, и Светоний лишь вознес краткую молитву ко всем богам сразу, надеясь, что Агриппина и дети уже вне опасности. Почему-то звонить Клавдии у него желание не возникло.

Он вспомнил, как они с Клавдией познакомились во время празднования Сентябрьских ид — Дня осеннего равноденствия. Три года, подумать только, уже три года! Клавдия поразила его своей красотой, она была дочерью репатриантов из Средней Азии, где римляне после изгнания основали в свое время самую сильную диаспору, если можно говорить о какой-то силе в условиях рассеяния нации. Почему-то западные женщины на него впечатления не производили: италийки, вернувшиеся в Рим из Испании, скажем, или Германии, казались изнеженными, неспособными на страсть. Впрочем, может, ему казалось так, потому что сам он происходил из древнего рода, какой-то его предок, судя по семейным преданиям, был адъютантом у Юлия Цезаря, и, глядя на женщин, Светоний интуитивно искал в них прежде всего гордую силу, а не вялую слабость. Что ж, в Клавдии он такую силу нашел — на свою голову.

Телефон зазвонил опять, и режиссер спросил, нужна ли будет Светонию студия в оговоренное время. До двенадцати оставалось полчаса.

— Нужна, — сказал Светоний. По первому каналу показывали фильм — американский боевик «Скалолаз» с Сильвестром Сталлоне. Светоний не любил этого актера, хотя и понимал, почему тот, будучи италийцем в десятках поколений, не спешит возвращаться в родной Рим. Больших денег в Риме не сделаешь, а молиться Юпитеру и Марсу можно и в Голливуде…

Без пяти двенадцать фильм прервала реклама. Анкл Бенс, новая модель «хонды», поднятие груди методом Франка… Светоний вывел файл с текстом обращения на экран, дал сигнал режиссеру и сосредоточился.

Пальцы все равно дрожали.

ДИСК ТРЕТИЙ. НЕТ МИРА ПОД ОЛИВАМИ

— Неубедительно, — еще раз повторил Гидон Амитай, не отрывая взгляда от пустынного шоссе. — На рава Штейнгольца это впечатления не произведет, а в Риме возникнет паника, вот и все. Если они ищут заряд, паника только помешает работать.

По радио только что отзвучала речь Светония Квинта, пресс-секретаря Президента, понять которую мог лишь тот, кто точно знал суть каждого намека. Для остальных неожиданное полночное выступление Квинта выглядело словесной эквилибристикой, вполне в духе новой италийской дипломатии. Да, собственно, большая часть италийцев обращение Президента и не услышала.

— Какая паника, Гидон? — сказал Зеев и оглянулся: Далия сидела на заднем сидении, опустив голову на руки, и, видимо, дремала. — Ты думаешь, кто-нибудь, кроме наших людей, понял, что означают «неосторожные действия, могущие привести к нежелательным для мира последствиям»? Меня не паника беспокоит, меня беспокоит предатель.

— Это Марк, — безапелляционно заявил Гидон и сделал крутой левый поворот, даже не подумав притормозить: машину занесло, и она правым бортом чиркнула по придорожному ограждению. — Только Марк в последние часы имел контакты с италийцами. К тому же, магазин — надежное прикрытие для такой деятельности.

— Ты слишком увлекаешься, — осуждающе сказал Зеев. — Ровно неделю назад ты утверждал, что магазин Марка — надежное прикрытие для наших связных.

— Одно другому не мешает! — буркнул Гидон.

Еще раз резко вывернув руль, он бросил машину на старую муниципальную дорогу и, проехав по разбитому бетонному покрытию метров триста, остановился. Тишина здесь была абсолютной — даже странно, как почти в центре Умбрии сохранился этот первозданный уголок без единого огонька в окрестности, без единого звука от проезжающей машины или работающего станка.

— Я бы поменял место, — сказал Гидон. — Мало ли что сказал италийцам этот предатель Марк. Может, сейчас сюда нагрянет взвод карабинеров. И вообще, я не вижу, чем этот район лучше прочих. Гор нет, одни холмы, почему Штейн вообразил, что сигнал нужно дать именно отсюда?

— Потому что Штейн физик, а ты нет, — в очередной раз объяснил Зеев.

— Он знает условия прохождения радиоволн, а ты знаешь, как лучше убить италийца. Каждому свое. И не нужно упоминать имени Марка всуе. Ты еще не доказал, что предатель именно он.

— Тогда ты, — заявил Гидон, вылезая из машины. Зеев последовал за ним. Оба не видели, как Далия переместилась к правому окну, чтобы было удобнее наблюдать за мужчинами, вытащила из кобуры пистолет и передернула предохранитель.

Рав Амнон Рубинштейн и посланник Гракх Калигула сидели друг против друга за небольшим круглым столиком и мрачно молчали. Италиец смотрел прямо перед собой и был похож на древнюю статую Нерона, уполовиненную в размерах и без лаврового венка на лысом черепе. Романец, напротив, не мог сдержать волнения и нервно барабанил пальцами по подлокотнику кресла. С каждой прошедшей минутой напряженность нарастала.

Наконец, открылась дверь, через которую полчаса назад вышел секретарь рава, и молодой человек в черном костюме и кипе передал Рубинштейну лист бумаги. Быстро пробежав текст, руководитель романской делегации на мирных переговорах сказал, глядя не в глаза Калигуле, а куда-то в область солнечного сплетения:

— Истину очень трудно отделить от заблуждений и преувеличений. Мне сообщили, что ни «Ках», ни другие экстремистские романские организации не обладали и не обладают достаточными средствами для того, чтобы приобрести все компоненты плутониевого заряда. Даже если бы они такие средства имели, ни в Тоскане, ни в Марке, ни даже в Абруцци нет у них возможности такое оружие собрать. Полагаю, что полученное вами сообщение — дезинформация, от кого бы оно ни исходило.