Александр Потапов - Схватка за параллель Страница 7

Шарик поднимает ни свет ни заря. Ещё ничегошеньки не видно, и возникают сомнения в возможности пса ориентироваться во времени. Споткнувшись пару раз на ровном месте, развожу костёр. В мерцании огня быстро привожу себя в порядок и несколько раз осматриваю ночёвку, дабы не забыть чего. В предрассветных сумерках снимаемся со стоянки. Несколько взмахов вёслами – и наша посудина держится уже посредине реки.

Рассвет встречаем далеко от ночлега. Надо сказать, псу за раннюю инициативу достаётся. Местность вокруг не радует разнообразием форм и цвета. Справа в реку впадает речушка, на вид просто воробью по колено, но общая ширина резко увеличивается. Плыть посредине становится рискованно: случись ненароком ливень, промокнешь, как Маугли, пока до берега догребёшь. Скорость течения, похоже, не меняется, хотя вода заметно мутнеет. Достаю из-под целлулоида планшетки лист бумаги, там лёгкими штришками создаю картинку известных мест. Кстати, пишу новое название реки – Миасс; на нём стоит прекрасный город детства, Челябинск. Вот теперь какой стал правильный, а всего-то пару лет назад загибался под забором. Умора, да что-то не смешно.

После недели путешествия ландшафт меняется. В лесу появляются огромные поляны, деревья заметно выше и много толще обычных. Громоздкие животные стадами пасутся на нежно-сиреневых пространствах, залитых морем солнечных лучей. Причаливаем к берегу и решаем полюбоваться чудесами природы. Влезаю на одиноко стоящий утёс, надо сказать – зрелище не нравится. Животные напоминают жирафов, но с менее короткой шеей и плоской, прямо крокодильей рожей. За полчаса наблюдений ни одна из животин не подняла головы. Видимо, чтобы прокормить своё большое тело, они должны и во сне жевать. Впрочем, вдалеке пасутся целые стада иных созданий, но наблюдение прекращаю – оптика упакована на дне лодки, бежать за ней и вновь взбираться на утёс нет желания.

Дальнейшее путешествие больше напоминает туристический маршрут по центральной России, то есть – купание, рыбалка, даже солнечные ванны принимаем регулярно. Среди бесконечных лугов попадается большая роща. Деревья, конечно, пожиже, чем у нас, но вполне приличные. Шарик рвётся на охоту: видимо, рыбный рацион ему порядком надоел. Сам тоже не прочь размять ноги. Беру дробовик с пулями и на всякий случай маленький пистолет-пулемёт с парой магазинов.

Недалеко от опушки натыкаемся на очень похожих на свиней животных. Кабаниха огромна, словно племенной бык, но это не останавливает пса. Действуя по веками отработанной схеме, он поднимает на ноги выводок, мирно грызущий коренья, и нагоняет жутким воем панику. Пока стадо мечется, Шарик отбивает пару молоденьких поросят и выгоняет на выстрел. Два раза без промаха дёргается ружьё. Мамаша порывается прийти детишкам на помощь, но жуткий вой убеждает в необходимости спасать то, что ещё можно. Возмущённо визжа, стадо убегает. Быстро и ловко свежую тушку, вторую отдаю охотничку. Он забрасывает кабанчика на загривок и с важным видом отходит в сторону.

Детские воспоминания словно коконом обволакивают мозг. Солнечная дорожка света в огромной кухне; мама, ещё молодая, ловко чистит картошку; кипит обливной чугунок, бросая жирные брызги на раскалённую плиту. Только миг требуется на испарение капли, но за это время она наполняет воздух незабываемым ароматом. Я только с улицы. На штаны с начёсом налипла плотная корка снега; в тепле, чуть подтаяв, она ненадолго превращается в ледяную броню. Хочется есть. Огромная фарфоровая тарелка до краёв наполнена красноватым борщом; перед глазами большая ложка, полная сметаны. Я осторожно, дабы не наплескать на белоснежную скатерть, размешиваю суп.

Сейчас, приладив пропахший дымом котелок на коленях, обжигаясь, глотаю варево. Вкусно; конечно, не домашнее, но очень похоже. Меж тем пёс, доедая порося, смотрит с немым вопросом: а стоило ли портить свежее мясо кипятком? Жаль, что он очень мало понимает в гастрономии.

Совсем не остаётся сигарет – это плохо. Есть, правда, несколько окурков, но их берегу как зеницу ока на самый крайний случай. Несколько дней обживаем полюбившуюся поляну. Почему-то рыба перестаёт клевать. На что только не пытался ловить – бесполезно. Такое впечатление, что рыбы в этих краях нет вовсе. Ранним утром, когда солнце ещё бросает первые, нет не лучи, а только отсветы, идём на охоту. Сегодня решили поискать крупного зверя, но, поскольку ни нрава, ни повадок не знаем, движемся с опаской. Наконец пересекаем звериную тропу. Тропой это вытоптанное до бетонной прочности шоссе назвать трудно. Некоторое время чешу репу и несвязно размышляю, а как, собственно, можно охотиться на плоской, как тарелка, равнине? Идея замаскироваться в каком-нибудь кустарнике кажется совсем нелепой: а вдруг какая тварина питается ветками? Оглянуться не успеешь, затопчет. Поэтому сходим с тропы в сторону, и я прилаживаю к автомату оптику. Лежим под маскировочной тканью и ждём. Вчера стада проходили здесь примерно в это время.

– Шарик, карауль, я покемарю.

Удивительное дело, вроде и выспался, а, стоило поваляться без дела с полчаса, брат Морфей снова зовёт в гости. В чувство приводит ощутимый толчок. Пёс, видимо, уже не раз вылизав лицо до зеркального блеска, кладёт лапу на плечо. В себя прихожу мгновенно, впрочем, зрелище этого стоит. Вообразите одновременное появление многих тысяч больших животных всех расцветок и форм. Объединённые в стада, они уверенно идут по одному им известному маршруту. Группы животных движутся параллельно, строго соблюдая дистанцию. Очень трудно даже представить себе количество корма, необходимого для такой армии.

Впрочем, не умничаем. Наша задача банальна и проста: завалить зверя и по возможности остаться невредимыми. Хотя, если честно, очень неуютно сидеть в засаде посреди безлесной равнины. Если что, и не убежишь. Специально для таких случаев таскаю автомат, а в этот раз прихватил и пару гранат.

Тишину нарушают только мерный топот да иногда резкие неприятные звуки. Толкаю пса, он понимает и ждёт результата. Я же ищу достойный кусок мяса. Наконец цель определена; зверь очень похож на лося, вот только рога у местного менее вычурны и смотрятся грубовато.

Дальнейшее вспоминается с трудом. То есть даже не так, организм входит в режим боя самостоятельно. Где-то на периферии ещё крутятся мысли о выстреле, а тело начинает борьбу с опасностью. Именно поэтому первые мгновения схватки совершенно не остаются в памяти. Помнятся только две огромные тени, атакующие с тыла.

Господи, как медленно двигаются руки! Автомат выбрасывает первые гильзы, когда начало пьесы уже завершилось. Шарик в одиночку схлестнулся с двумя очень быстрыми и опасными тварями. Видимо, мы нагло заняли их охотничьи угодья и, похожие на кенгуру звери явно недовольны. Пёс уловил опасность на несколько мгновений раньше, и это по большому счёту спасло наши жизни. Он выскочил наперерез и не допустил их до меня, но оказался атакован с двух сторон. Шарик бился умело и в основном уходил от смертельных ударов ногами и длинных, очень длинных когтей коротких передних лап. Но удача отворачивается в мгновение, когда один из ударов достигает цели. Пёс отброшен на несколько метров, и два хищника набрасываются на ставшую доступной добычу. От молниеносных ударов их чудовищных когтей от шкуры пса летят клочья. И вот только теперь «калашников» начинает тему.