Александр Карпенко - Гребцы галеры Страница 7

- Что, уже вся округа знает?

- Было б что не знать! - в голос загоготали коллеги. - Она так сочно описывала интимные отношения с твоим водилой!

Ярко-алый Патрик готов был провалиться сквозь землю. Я вознамерился тоже похихикать, но тут до меня дошел нехороший смысл сказанного.

- Стойте, стойте, а вы-то где ее видели?

- В роддоме, друже. Нас туда на дополнительную консультацию сдернули по запросу поста из дурки. Санитарки неладное углядели.

- Что, действительно неладно?

- Ага. Послеродовой психоз.

Сердце мое ухнуло, стукнувшись о ребра.

- Послеродовой?

- Да. Схватки начались еще в дороге. Еле-еле успели довезти, как тут же опросталась

- И... как?

- С ней все путем, если не считать, что душевная болячка обострилась. А ребенок мертвый. Мы видели плод. Симпатичная была девчушка. Она и хотела девку...

Мир пошатнулся и рухнул, придавив меня тяжестью острый обломков.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Приказ о вынесении мне выговора, красующийся в центре доски объявлений у входа, тревожил меня меньше всего. Так, как сам себя терзаю, ни одно взыскание не заденет. Ну почему я его не успел перехватить? Ведь прямо под глазами сидел! И где была моя голова, когда беременную бабу от заведомо плохого больного (предупреждала же Рат!) подальше не убрал?!

Смешно, должно быть, звучит при моем стаже работы на "Скорой", но лично я до сих пор не был виновен в смерти ни одного пациента. Конечно, под руководством уважаемых господ докторов жмуриков за эти годы целый штабель произвел. Но то - на их врачебной совести. А на моей этот родившийся мертвым ребенок - первый...

На листок с приказом упала тень. Старший врач поставил на подоконник свою чайную посудину - кружку размером с пивной бочонок - и глубоко затянулся, отчего кончик сигареты ярко вспыхнул и затрещал.

- Набираемся опыта, коллега?

- А? - не понял я.

- Ну, как говорят, у хорошего медика за спиной должно быть кладбище. В одной книге, помню, дворцовый лекарь видел на своем веку столько покойников, сколько пациентов ему довелось пользовать. Высокий профессионал был, хе-хе.

- Иметь бы в виду такого опыта, - пробормотал я недовольно.

- Ну, коль тебе не нравится совершенствовать мастерство самому, придется отправить перенимать его у старших коллег. На реанимационно-анестезиологическую тебя посадить, что ль?

- Брр!

- А что? Вот кому в свете сказанного профессиональных навыков не занимать! Маршрутное такси "Мегаполис - Стикс-левобережье", хе-хе. Ты не бледней, Шура, не бледней. Не стану я подвергать твой слабый нерв таким испытаниям. Просто закроем временно перевозку. Будешь опять с доктором ездить.

Павел Юрьевич поднес к губам свою гигантскую емкость, и Ниагара угольно-черного чая с бульканьем обрушилась в его могучую глотку.

В столовой изрядное количество медиков забавлялось традиционной игрой "Обожратушки". Таяли горы снеди, и булькал беспрерывно подливаемый в чашки кипяток. Мне не раз приходило в голову, что старина Льюис Кэрролл позаимствовал безумное чаепитие для своей сказки из быта "Скорой помощи". Медики способны предаваться поглощению этого напитка столь же бесконечно, сколь водительский состав - игре в домино.

Кто-то бодро излагал:

- Славно пронимает, когда на морозе настынется. Вынешь ампулу с ящика, а она, милая, аж в изморози вся. Вот всаживаешь иглу на две трети длины и, по мере введения, плавно продвигаешь глубже, методой ползучего инфильтрата. Десять раз подумает вдругорядь, прежде чем ночью за телефон хвататься.

- Оно конечно, да только здесь такой фокус не получится. Мороз-то где? Или у тебя холодильник в твоей развалюхе?

- Ну, способы бывают разные. Вот, скажем, кордиамин внутрикожно тоже недурен. Делаешь такую аккуратную "лимонную корочку"...

Я переступил порог, и народ, как по команде, заткнулся. Все взгляды уперлись в мою скромную персону. У ближайшего отвисла нижняя челюсть. Звякнула о кафель пола оброненная ложечка. Интересно, какие цветы на мне нарисованы?

- Коллега, ты когда последний раз на базу заезжал? - вымолвил наконец кто-то.

- Недели три... Нет, кажется, месяц... Или больше? - вконец сбился я.

- Оно и видно! - заржали чаевники. - Поди на себя в зеркало глянь!

Я поднялся в душевую, чтобы последовать их совету. Кошмар! Ходячий персонаж триллера! Халат, стиравшийся попеременке с хирургическим костюмом в любой попавшейся воде и сохший привязанным к антенне рации, цвет обрел неописуемый. Джинсы на коленях выглядели так, словно ими вытирали полы в складе угля. Ворот рубахи засален. Борода всклокочена. В лохмах волос запуталось черт-те что. Из порыжелого голенища сапога торчит рукоять ножа. Бродяга, да и только!

Выезжай я на вызова к нормальным людям, те, безусловно, узрев такого, с позволения сказать, лекаря, немедленно позвонили бы в полицию. Благо, что родимая клиентура ввиду своего душевного состояния не заострялась на страховидности моей внешности. Одичал-с... В ужасе спешно полетел через две ступеньки за мылом и полотенцем.

Многослойная грязь оттиралась с большими техническими трудностями. Облачившись в почти не ношенный чистый зеленый костюм и кипенно-белый халат, подстригши кривыми и тупыми ножницами бороду, я задумался о том, где бы привести в порядок прическу.

Удалось разрешить и эту проблему. Сжалившись надо мной, золотисто-пушистая сестра-хозяйка в ответ на расспросы извлекла из тумбы стола пару металлических расчесок и длинные ножницы, посмотрев на которые, я пожалел о том, что поторопился терзать свою бороду негодным инструментом, вынутым из медицинского ящика.

Мягкие лапки замерли на секунду над еще не просохшей гривой.

- Как постричь, Шура?

- Давай покороче, на всякий случай. Парикмахерские принадлежности защелкали и заблестели, вгрызаясь в отросшие космы. Работа спорилась.

- Ну, вот и все, - протянула мне зеркало сестра-хозяйка.

- Ты скажи, барашек наш, сколько шерсти ты нам дашь, - пробормотал я, созерцая на полу кучу волос, пригодную для набивки средних размеров матраца, не стриги меня пока, дам я шерсти три мешка...

- Надо так понимать, что коробка конфет за тобой?

- И большущая!

- Вообще-то, в городе парикмахерские на каждом углу. Периодически заглядывать туда обойдется тебе дешевле.

Мне ничего более не оставалось, как смущенно удалиться.

Требовалось свершить еще один трудовой подвиг - сдать диспетчерам оформленные наряды на перевозку. С натугой выволочив из шкафа в салоне перевязанную бечевкой кипу, я взвалил было ее себе на горб, но остановился, услышав знакомый голосок:

- Меня тут совсем запугали, говорят, дикая тварь из дикого леса на "Скорую" приперлась и тебе, мол, с ней ездить. Иду смотреть на чудовище может, лучше убежать сразу - и что вижу? Это же просто Шурик!