Юрий Леж - По чуть-чуть… Страница 7

Леж Юрий. По чуть-чуть…

Будучи поклонником знаменитой теоремы Дургэма, сформулированной Робертом Шекли в романе «Обмен разумов», хочется нарисовать собственный вероятностный мир, являющийся отражением некоего мира Искаженного, как оно, собственно, и сформулировано в теореме. ««Среди вероятностных миров, порождаемых Искаженным Миром, один в точности похож на наш мир во всем, кроме одной-единственной частности, третий похож на наш мир во всем, кроме двух частностей, и так далее» (с).

Итак, маленькие, иной раз невзрачные частности, искажающие наш мир…

Начать собственно расхождение с исторической реальностью мне хочется с гражданской войны, которая, хоть и протекала примерно также, оказалась «чуть-чуть» менее кровавой и ожесточенной. Конечно, применительно к судьбам отдельно взятых людей это «чуть-чуть» выглядит кощунственно, но, давайте просто допустим, что потери с обеих сторон (красных и белых) оказались процентов на десять меньше, чем в реальности. Всего лишь уцелел один человек из того десятка, что должен был погибнуть. По России это составило, я так думаю, не меньше двухсот-трехсот тысяч человек…

Второе расхождение более принципиально. Конец 1922 года, на конференции делегаций от съездов Советов РСФСР, УССР, БССР и ЗСФСР «проходит» не ленинский, конфедеративный план создания нового государства, а сталинский, федеративный. Нет СССР, есть Советская Россия, к которой примкнули (на правах обширной культурной автономии) бывшие царские провинции. Естественно, название само по себе ничего не меняет, но вот отсутствие национальных, республиканских органов власти, Верховных Советов, «местных» компартий дает в итоге вполне ощутимую экономию на содержании аппарата управления, на предоставлении благ высокопоставленным партийным, советским, государственным функционерам.

А далее, сначала ради той же экономии, а потом уже и по привычке, губернии остаются губерниями, уезды — уездами, всякие прочие переименования, в том числе улиц и площадей, городов и поселков, минимальны. Тверь остается Тверью. Петроград — Петроградом. И даже Царицын не переименовывают в Сталинград.

В таком вот духе чуть большей терпимости к прошлому начинается коллективизация и индустриализация. Здесь также всё проходит «чуть-чуть» мягче, спокойнее и лояльнее в отношениях между крестьянством и государством. Пусть будет на те же десять процентов, как это уже «было» в гражданскую войну. Безусловно, были эксцессы, неправедные приговоры, необоснованное зачисление в кулачество середняков. Был и печально знаменитый Голодомор. Но в целом по стране потери от грандиозной «перестройки» хозяйства при переходе от «крестьянской лошадки к тракторам» оказались менее ощутимыми. Итак, к моменту всеобщей переписи 1939 года население Советской России составляло уже 200 миллионов человек (против 170 в реальной истории). Этот солидный «довесок» в тридцать миллионов и был результатом тех «почуть-чутьков» гражданской войны и коллективизации. Да, кстати, пусть таким же процентом понизится число репрессированных в неизбежных послереволюционных «разборках» победителей. Это, опять-таки, не просто сохранит человеческие жизни, но поможет сохранить драгоценные армейские, промышленные, административные кадры.

Как небольшой, промежуточный итог: страна подходит к началу войны более подготовленной, как в чисто военном отношении (сохранение части командного состава, лучшее материально-техническое обеспечение), так и в отношении ресурсном — сохранены многочисленные человеческие жизни, реальная экономия от отсутствия республиканских органов управления. Однако…

Отмечу как бы в скобках, что общая политическая и идеологическая ситуация в мире складывается аналогично нашей реальности. Что такое проценты для государственной статистики? Мелочь, допустимая вполне погрешность в расчетах, тем более, речь идет о «далекой и загадочной России». Да и сравнивать политикам и военным тех времен не с чем, ведь это же я конструирую новую реальность, параллельный мир, зная историю собственного.

Итак, война начинает… 15 июня, на неделю раньше. И так же «неожиданно», как и в нашей реальности. Почему я взял слово «неожиданно» в кавычки? Позволю себе небольшое (часика на полтора) лирическое отступление, выскажу собственные мысли о готовности и неготовности к войне СССР (или Советской России в моем варианте).

Конечно, об этом написаны многостраничные тома, существуют самые различные, полярные по смыслу точки зрения. Не хочется вступать в полемику ни с кем из авторов этих взглядов на давно произошедшие события, но… Есть расхожее выражение, своего рода — клише «белые начинают и…» Необязательно выигрывают, но само по себе начало в игре ли, в войне, в обыкновенной жизни дает значительное преимущество начинающему, особенно на первом этапе. Вспомним: 1 сентября 1939 года, Германия начинает войну с Польшей, первый практический опыт блицкрига, танковых прорывов, окружений и т. д. 10 мая 1940 года, Германия начинает и громит своего вечного соперника в Европе, Францию, успешно применяя накопленный в Польше опыт. 22 июня 1941 года, Германия начинает… и тут у Гитлера получилось задуманное в военном отношении. Вот только политически он проиграл. Не удрал Сталин заграницу, подобно польскому правительству, не запросил мира на позорных, капитулянтских условиях, как маршал Петэн… А ведь и Польша, а особенно Франция, имели все возможности для продолжения войны, но… 7 декабря 1941 года, Япония наносит удар по Перл-Харбору и фактически на весь 1942 год захватывает инициативу на тихоокеанском театре военных действий. Ночь с 8 на 9 августа 1945 года, СССР начинает военные действия против Японии, результат общеизвестен.

На мой взгляд в те далекие времена у советского правительства (не стоит отождествлять его только и лично со Сталиным) был единственный выход, единственная возможность предотвращения агрессии или, по крайней мере, её сильного ослабления. Напасть первыми, проведя контрартподготовку за несколько часов, либо объявив всеобщую мобилизацию за несколько дней до начала боевых действий. Но вот результат такого решения вполне мог оказать еще более губительным для страны, чем потеря нескольких миллионов человек в первые, самые страшные месяцы войны. Не хочется напоминать, хочется думать, что все читающие и без того помнят сей факт, но 10 мая 1941 года Рудольф Гесс, «тень фюрера», улетел в Англию. По официальной версии Берлина — в припадке сумасшествия, а по неофициальной… И раздайся 22 июня 1941 года первыми залпы советских пушек, как знать, может быть, мы услышали бы иной вариант речи Черчилля? Примерно такой: «…Коммунистическому режиму присущи худшие черты нацизма. У него нет никаких устоев и принципов, кроме алчности и стремления к классовому господству. По своей жестокости и яростной агрессивности он превосходит все формы человеческой испорченности. За последние 10 лет никто не был более последовательным противником нацизма, чем я. Я не возьму обратно ни одного слова, которое я сказал о нем. Но все это бледнеет перед развертывающимся сейчас зрелищем. Прошлое с его преступлениями, безумствами и трагедиями исчезает…