Александр Голиков - О братьях «не наших и не меньших» Страница 7

— Ладно уж… Это сейчас веселья прибавилось, а тогда мне вовсе не до смеха было. Я за войну стратостатов насмотрелся, а тут, представь, с глазищами, да ещё сопит, моргает и, но это уж я потом разглядел, когда его Тузька в беседку загоняла, с маленькими такими ножками, как у гусеницы. Но сначала из него выдавилась, другого слова и не подберу, Тузька со своим эскортом. Ну, с теми, что сейчас на улице прохлаждаются… Тут уж я совсем поплыл. Представляешь моё состояние? Эта сарделька, да к тому же живая, да с такенными глазищами. И эта Тузька, которая на ногах еле держится. Видел бы ты её живот! По земле волочился, эти её под руки поддерживают и ко мне. Помоги, вопят! Что делать? Ну, я и вперёд. Тузьке помочь…

— Кстати, а как ты узнал, что её зовут именно Тузька, а не скажем, э-э, Джулия? — не удержался я от давно мучавшего меня вопроса.

— Ох, Жека, через пару минут я о них много чего знал. Только не спрашивай, как да почему, знал — и всё! Может, посредством телепатии, может, ещё как, не силён я в этих материях… А почему Тузька? На самом деле она Туссия, это уж потом я её так по-русски окрестил, для удобства. Она у них там что-то вроде королевы, а те два архаровца при ней типа сопровождения, охраны, короче, «силовая структура». А «стратостат» на самом деле космический перевозчик с неограниченными возможностями. Знаешь, у меня в мозгу возник просто цельный блок информации со всеми необходимыми данными, хоть стой, хоть падай. Картинки, как в кино, и всё чётко, образно и ёмко. Когда пришло время сеять (а по-русски — рожать), она образами передала, что на их пути случайно оказалась Земля и деваться им было просто некуда. Вот и вынырнули возле Петровки, и меня случайно вычислили (в чём лично сомневаюсь), потому что как раз и искали того, кто смог бы помочь королеве, потому что Тузька совсем ослабела и была на пределе, а всё из-за того, что она чуть ли не последняя осталась из Сеятелей, но зато самая репродуктивная, можно сказать, живой инкубатор, одно слово — Королева!

Я не дышал, внимая каждому слову.

— Странно как-то себя чувствуешь, Женя, — поделился Андреич, всё смотря на Тузьку и продолжая её поглаживать кончиками пальцев (та, по-моему, начинала потихоньку дремать). Я же, удивившись самому себе, ревниво следил за его движениями. — Рядом такое, дыхание и музыка иных сфер, зов далёких пространств, глубина и непостижимость сопредельного мира, ты уже опустошён и выжат до последней, казалось, капли, а всё продолжаешь удивляться, восторгаться и поражаться — как такое может быть, как такое вообще возможно?! А всё потому, что случай уникальный, та самая паспермия в чистейшем виде, наглядный пример неисчерпаемых возможностей природы. Так благословите же её, господа!..

Утром, едва продрав глаза (снилось непонятно что, и не удивительно, ведь не каждый день, вернее, ночь, сталкиваешься лицом к лицу с таким), я поспешил к Андреичу и нашёл того в саду, в беседке, грустного и какого-то потерянного.

— Присаживайся, Евгений.

Я сел, покосившись на влажное обширное пятно в центре. Здесь, очевидно, и лежал тот самый таинственный перевозчик-сарделька, которого ночью я сначала принял за лошадь.

— А где?.. — и бросил взгляд в сторону сарая с приоткрытой дверцей.

— Улетели, — вздохнул Андреич и полез за «Примой», прикурил, на миг окутавшись прозрачно-синим облаком, и подпёр кулаком бороду. Солнце просвечивало сквозь листву; у кого-то из ближних соседей играл магнитофон — Пугачёва вовсю распекала мадам Брошкину. Всё было как обычно, как всегда, но сердце отчего-то непроизвольно сжалось.

— Улетели? Как? Когда? — не то чтоб я не поверил, а только пришло дурацкое чувство собственника: как же, мол, без меня? Почему не известили? Кому теперь жаловаться, что развязка произошла без участия моей персоны?

— На своём перевозчике и улетели, примерно через два часа после того, как мы разошлись, — обстоятельно, по порядку доложил Андреич, и я понял, что думает он совершенно о другом. — Клетку с детишками забрали, флягу загрузили, за помощь поблагодарили, в перевозчик просочились и… улетели.

— Флягу? — переспросил я растерянно и тут же припомнил, как он её разделывал пару дней назад. — А что в ней? Запасы воды?

— Рыбки там были, — грустно ответил ветеринар. — Я им воду колодезную подогрел и туда, ещё в первый день, когда Тузька только рожать начала. То есть сеять.

Ещё и рыбы?! Ох, мама!

— В общем всё, Жека, нету их больше, дальше они полетели. Вселенная-то безгранична, а королева… — он вздохнул и жалобно на меня посмотрел. — А королева одна.

Андреич подавленно замолчал, забыв про сигарету. Дым ленивой струйкой кучерявился вверх, растворяясь в утренней свежести.

Погрустнел и я. Тузька с огромными печальными глазами, живая мягкая игрушка, никого бы не оставила равнодушной, что уж говорить обо мне, а тем более об Андреиче, который с ней всё это время нянчился да к тому же ещё и в роли акушера выступал? Да и охранники её казались мне сейчас вполне мирными, симпатичными ребятами. И я остро пожалел, что, как последний кретин, отправился домой спать, решив, что ничего особенного более не произойдёт, а утром продолжим. Вот и продолжил… Но кто же знал, что эти Сеятели улетят так внезапно, что у них другие планы?

— Но они мне кое-что оставили, — вдруг сказал Андреич, оживился, выбросил угасшую сигарету и поднялся. — Пошли, посмотришь.

И направился к сараю. Я, предчувствуя необычное, следом.

Андреич включил свет, подошёл к тому месту, где недавно стояла клетка с «детишками», нагнулся, что-то взял и повернулся ко мне. И я ахнул. Он держал ту самую корзинку, куда сложил яйца. А потом убрал покрывающий её ватник, и я ахнул ещё раз.

В корзинке лежали яйца. Те самые, что выдала в последний раз королева. Некоторые светились изнутри, некоторые поблёскивали и искрились, как ёлочные украшения на свету — ничего подобного вчера не наблюдалось, а сверху лежало…

— Тузька мысленно, образами, передала, что это подарок нам, в смысле, людям, а сама она отправляется на встречу с отцом, то есть супругом… Знаешь, в последние часы я стал понимать её как-то… по-домашнему, так у меня с покойной женой было — с полувзгляда, с полувздоха. И очень жаль, что у меня не получилось… А столько хотелось всего узнать!..

Он замолчал и как-то неловко, неуклюже приобнял корзинку, затуманенным взором оглядывая её содержимое. Молчал и я. Просто вдруг подумал, а не явится ли к нам на рандеву и тот таинственный папаша, и кто же из этих яиц вылупится, когда придёт время?

Особенно из того, что лежало сверху. Огромного и чёрного.

КТО?..