Александр Лоскутов - Кольца вероятности Страница 7

Сегодня мне не снилось ничего. Совсем ничего. Очевидно, выпивка все же оказала свое действие, и спал я как убитый. Нормально, можно сказать, выспался. Вот только голова с утра гудела как чугунная, ничего не соображающая.

Я проснулся рано. На часах было еще полшестого. Ольга лежала, разметавшись по кровати, и негромко посапывала. Тоненькая ночнушка почти ничего не скрывала. Несколько минут я любовался своей спящей женой.

Красавица. Как же я ее люблю!

Добравшись до ванной, я несколько раз плеснул водой в лицо, посмотрелся в зеркало, подумал и неохотно почистил зубы, чтобы избавиться от запаха перегара. Ну вот, теперь почти похож на человека. Только голова гудит, да ноет левое запястье.

Запястье?

Я посмотрел на руку. Вчера я уснул, так и не сняв эту чертову штуковину. Возможно, именно поэтому сегодня у меня болит левая рука?

Браслета не было.

Возможно, он слетел, пока я бессовестно дрых в кресле или его сняла Ольга. Браслета нет? Ну и черт с ним! Вот только след после него остался. Покрасневшая кожа и опухоль, охватывающая кольцом руку.

Я легонько прикоснулся к опухшему запястью. Боли почти не чувствовалось. Так, немного жжет. Тогда, решив, что пришло время действовать более решительно, я стиснул распухшую руку и уверенно прощупал больное место. Немного больно, но ничего, вполне терпимо. К вечеру наверняка пройдет.

Под кожей что-то ощущалось. Какое-то плотное образование. Нечто, охватывающее мою руку точно в том же месте, куда вчера я нацепил браслет. Чертово колечко все же оставило мне на память… что?

Что это значит?

В голове, оставив после себя неприятный холодок, промелькнула страшная догадка: «Радиоактивность. Господи, а что, если эта штука была радиоактивна…» Сами собой всплыли в памяти постоянно просачивающиеся в средства массовой информации слухи о попадающихся на городских свалках радиоактивных от­ходах.

О боже! Я как наяву представил себе последствия этого неразумного шага. Лучевая болезнь. Лейкемия. Смерть. Что там еще относится к поражающим факторам?

Если у меня на запястье радиоактивный ожог…

Я чуть не взвыл, опомнившись только в последний момент – не годится будить Ольгу. Или все же…

Эта зараза, должно быть, все еще у меня в квартире! Ах ты!…

Я подскочил как ошпаренный, пулей вылетев из ванной, и бросился на поиски. Браслет. Проклятый браслет. Куда же он закатился? На кресле его не было, под столом тоже. Я лихорадочно ползал по полу, заглянул даже под кровать. Однако его нигде не было.

А если его взяла Ольга?

Подскочив к кровати, я схватил жену за плечи и легонько встряхнул.

– Оля. Оля, проснись!

– М?.. Тоша…

– Оля! Оленька!

– А? Что? Что случилось, Антон?

– Оля, где браслет?

– Какой еще браслет?.. Антон, сколько времени? Ты с ума сошел? Рано же еще! Спи…

– Оля! Браслет! Помнишь, тот самый, который ты нашла? Оля, ответь, ну, пожалуйста, где он?

Ольга посмотрела на меня так, что даже я сам начал сомневаться в своем здравом рассудке. Конечно же трудно вообразить себе нормального человека, который с воплем и диким взглядом будит ни свет ни заря жену, требуя какой-то браслет.

– Не знаю. Не видела… – Ольга зевнула и потянулась. Тоненькая ночная рубашка натянулась, охватывая восхитительные округлости. В другое время я бы обязательно заинтересовался, но не сейчас. – Тоша, еще рано. Давай спи.

Какой там, спи! Сна уже ни в одном глазу. Я взглянул на часы. Десять минут седьмого.

Рано. Еще рано…

Периодически поглядывая на часы и смоля сигарету за сигаретой, я просидел на кухне до половины восьмого, положив пострадавшую руку на стол и мрачно уставившись на опухшее запястье. Боли не было. Только слабый зуд.

Когда в комнате затарахтел будильник и появилась позевывающая Ольга, я отмахнулся от ее вопросов, погруженный в свои невеселые думы.

– Да нет, все нормально. Ничего не случилось. Все хорошо, Оля.

– Тоша, ну… Антон… Фу, накурил. Хоть топор вешай… И все-таки: что случилось?

– Все в порядке.

Ольга, конечно, не поверила, но расспросы прекратила. Дергаясь как на иголках, я не отрываясь смотрел на часы. Чертова секундная стрелка, кажется, совсем уснула.

На проходной городских энергосетей, где я, собственно, и работал, еще с советских времен висело электронное табло счетчика Гейгера. Зачем там находился измеритель радиационного фона, я не знаю. Наверное, для того же, что и старое бомбоубежище под одним из цехов. Третья мировая война и все такое. Раньше я никогда этим прибором не интересовался, но сейчас…

Незадолго до восьми я влетел на проходную и, взобравшись с ногами на стул, под взглядами обалдевших охранников сунул левую руку прямо к этому древнему агрегату.

Чего я ожидал? Наверное, истошного писка и заметавшихся по шкале чисел. Но счетчик на меня совершенно не прореагировал. Он продолжал лениво пощелкивать, отображая обычный повседневный фон. Означало ли это, что моя рука поражена не радиацией?

Как бы то ни было, но я смог хотя бы перевести дух.

– Тоха? Ты чего это?

– Привет, Медведь. – Спрыгнув на пол, я поздоровался с Валеркой. Прозвище Медведь удивительно подходило к нему. Раньше про таких говорили: косая сажень в плечах. Не знаю, мог ли он сломать подкову в кулаке – ни разу не видел, но гвозди пальцами гнуть – запросто. В энергосетях он работал в охране, что и неудивительно – не по крышам же ему лазить. Такого ни один столб не выдержит.

– Тоха, ты же вроде бы в отпуске? Или вызывали?

– Да нет… Слушай, а эта штука еще работает?

Валерка с усмешкой посмотрел на пощелкивающий прибор:

– А ты не видишь, что ли? Вроде бы щелкает.

– Мм… Я не знаю. Может быть, это просто бутафория. Для того чтобы не вводить в панику рабочих в случае радиации.

– Какой еще утечки? – фыркнул Валерка-Медведь. – Из трансформаторной будки, что ли?

– Ладно-ладно, шутник. Ну бывай, мне пора.

Я повернулся и пошел к двери, ожидая услышать вслед какую-нибудь очередную плоскую шуточку. И не ошибся.

– Антон, а ты, часом, плутонием не приторговываешь? Может, в долю возьмешь?

Вымученно усмехнувшись, я выскользнул за дверь. Достал уже меня Медведь со своими приколами.

В больнице, как всегда, было полно народу. Больные и хворые толпами осаждали кабинеты. Врачи корябали в медицинских карточках нечто загадочное и выписывали многочисленные рецепты своим непонятным почерком. Меня всегда разбирало любопытство: неразборчивость письма – обязательный элемент в работе врача или нет?

Просидев почти час в очереди, я наконец смог пробиться в кабинет. Пожилой врач, задав несколько вопросов и задумчиво прощупав опухоль на моем запястье, хмыкнул и отослал меня на рентген, предписав зайти попозже.