Алексей Колпиков - Дар Менестреля Страница 7

- Повесят. Непременно тебя повесят, узник.

Дастин вздрогнул, будто его укололи острой иглой. В темнице был еще кто-то. Голос, доносившийся из совершенно темного угла был полон того сарказма, которым отличаются безумцы или провидцы. Скорее первое.

Что-то пошевелилось во тьме, и голос вновь продолжил:

- Можешь до утра устроиться на ночлег. Только учти - не приближайся к моим апартаментам - я ужасно брезгливый и боюсь подцепить заразу. И потом - ты же ведь не станешь теснить своего благодетеля?

- Я? Благодетеля? Не стану... - рассеянно произнес Дастин, все еще не пришедший в себя.

- Ну и славненько. Стульев у меня нет, учти. Садись на пол и рассказывай мне свою историю. Мы с Генриэттой послушаем...

- Генриэтта?

- Ну да, Генриэтта, - удивленно фыркнул незнакомец в углу. - Эти маленькие серые бестии, что вечно голодными рыщут по моим покоям... Я подружился с одной из них. Моя несравненная Генриэтта. Я как-нибудь тебя с ней познакомлю. Если конечно тебя завтра не повесят.

"Бестии!" - снова перед глазами Дастина возникли три жутких фигуры в темных балахонах и в ушах стоял хрип Генриана.

- Эй! Так ты будешь рассказывать историю или нет? Или может ты станцуешь или споешь? - требовательно произнес назойливый голос.

Внезапно мысли Дастина вновь прояснились, Отчего-то этот странный узник позабавил менестреля и весь произошедший кошмар как-то разом отступил куда-то далеко.

- Я, пожалуй, спою. Правда у меня отобрали лютню, когда вели сюда...

- Ничего. Спой без лютни. Какая разница. Лишь бы только это была не скучная и занудная баллада, коими трубадуры завлекают шлюх благородных кровей.

Дастин рассмеялся. Этот чудак ему отчего-то пришелся по душе. И неважно, что обвиняют в убийстве и собираются судить. Это завтра. А сегодня - общество веселого безумца и песня...

- Будь по твоему, незнакомец. Я спою тебе веселую песенку про упрямую тучку...

Дастин запел. Ту самую песню, которую ему всегда пела его мать. Юноша вспомнил свой дом в Бренсалле, свое детство... Большой каменный дом на Рыбачьей Улице, где жила огромная семья рыбака Кальхо - приемного отца Дастина. Когда мальчик подрос, ему рассказали, что он - подкидыш и настоящие родители неизвестны. Но Дастин любил своих приемных родителей они были единственные в его жизни люди, которые дарили ему семейное тепло... А потом их забрал ужасный мор, а Дастин после скитаний по Леогонии с труппой бродячих артистов попал во дворец Короля, став придворным менестрелем...

Он пел о маленькой капризной тучке, которая отказывалась поливать дождем огороды крестьян, а те вызвали Дядюшку Ветра, чтобы проучить строптивое дитя Природы. И удивительно живые картины детства предстали перед менестрелем. Под звуки собственного голоса он отрешился, дав волю своим мыслям. И они понеслись куда-то вдаль. Одна за другой сменялись картины прошлого, и вскоре Дастин увидел странные неведомые места. Он уже не слышал своего голоса, не видел маленького, залитого звездным светом оконца под потолком сырой темницы.

Широкой лентой протянулась вдаль могучая река. Там, на горизонте высились неприступные горы, подминая под себя зеленую долину. По берегу реки шли двое. Дастин разглядел одеяния путников - один в бордовом, другой - в сером. Идущие приблизились, и менестрель увидел их лица. Они казались ему до боли знакомыми. Словно он где-то их видел. Дастин силился, пытаясь вспомнить где и когда это могло быть? И почему-то это было очень важным вспомнить тех двоих. От бессилия у юноши заломило в висках, и он вздрогнул.

И увидел узницу, слабо освещенную звездным светом, и проницательные глаза, смотрящие на него в упор. Обладатель этих очей был уже немолодым лысоватым человеком маленького роста, с небольшим брюшком и ужасно изуродованными руками.

Незнакомец долго всматривался в лицо Дастина, пока наконец не произнес серьезным тоном:

- Ты необычный узник. И те двое тоже не просто так...

- А ты... тоже видел тех? - сглотнул Дастин.

- А то как же! - удивился коротышка, снова заговорив с той самой иронией, что так понравилась Дастину. - Еще как видел. И они почему-то кажутся знакомыми. Да и ты тоже мне знаком. Только не пойму, откуда.

- Я тоже не пойму, почему у меня возникло ощущение, будто я знаю тех двоих, - произнес Дастин. - Хотя тебя, почтенный, я не знаю.

- Хо! В этих краях меня кличут Онтеро, сюда меня запихали эти выродки, что мнят себя всемогущими магами...

- Как, вы знаете Волшебников с Архипелага? - удивился Дастин. С раннего детства он любил истории о знаменитых Магах с Островов в Великом Море, но ни разу не встречался с ними, хотя тайком мечтал об этом всю свою жизнь.

- Фи! - фыркнул Онтеро. - Да я сам маг и чародей. О, Эст-Арви! Это прекрасный остров. Но там живут уму непостижимые тупицы. Знаешь, парень, а ведь они меня изгнали много лет назад. За ересь. Я ушел и долго жил в Корранском лесу. Так нет - выследили ищейки этого Акрата и упрятали сюда. И видишь - коротышка показал свои руки. Они были ужасно искалечены, казалось, что по самый локоть не осталось живого места. - Они били меня железными прутьями. И теперь я не могу творить заклятие, ибо помимо Слова и Силы мне нужны мои руки. И они боятся меня. Боятся даже убивать. Мертвый колдун страшнее живого - так говорят в народе... Только каждый месяц они присылают палача, чтобы он снова уродовал мои начинающие заживать руки... А кто ты, мой юный друг? И за что ты тут? - внезапно спросил Онтеро.

- Меня обвиняют в убийстве принцессы...

- Ого! - колдун цокнул языком.

- Я - придворный менестрель, зовут же меня Дастин...

Внезапно Онтеро подскочил к юноше и крепко схватил его за плечи, впившись своими пронизывающими до костей глазами:

- Повтори, как ты себя назвал.

- Я сказал, меня зовут Дастин.

- Хм. Тот-с-Именами тогда мне говорил... - Онтеро отпустил менестреля и словно уже разговаривал сам с собой, не замечая присутствия юного барда. - Меретарк давно разрушен, Он исчез, а вот же... Дастин. Я понял, на кого он похож - неужто Корджер снова вернулся? Сколько раз я был с ним, помогал ему. Он не упомнит. А я помню. Меняется мир, меняются имена, все забывается, а кое-что я все же помню... А скажи-ка, Дастин, - Онтеро вновь повернулся к менестрелю, и в глазах его горел странный огонь, - кто твои родители?

- Мне рассказывали, будто я - подкидыш и...

- Довольно! Если я прав в своих суждениях, то мы не только выберемся отсюда, но и натворим еще много чего интересного.

- Но как? Как же мы выберемся отсюда? Отсюда невозможно вырваться, и потом, даже если мы бежим, нас непременно схватят. А с твоими руками и моей больной ногой...

- Пустяки, мне бы восстановить Силу Рук, хромоту мы твою вмиг поправим. Слушай меня внимательно. Ты сейчас начнешь петь. Пой что угодно, только постарайся ни о чем не думать, как будто поешь не ты, а слушаешь со стороны. Ну как совсем недавно ты пел. А дальше я помогу тебе сделать то, что нам нужно.