Алекс Норк - Еще не вечер Страница 7

— Вот как?.. Странно. Ну-ну, твоя версия?

— Преступники не убивать шли, а просто ограбить.

— Вероятно вполне.

— Но увидели свет, там узенькое оконце в его кабинете. Стали раздумывать. На эти иконы, скорее всего, есть заказчик. А исполнители — чмо, отвязанные какие-нибудь.

— Продолжай.

— Стали раздумывать, аванс в таких случаях, дело обычное, какие-то деньги они получили. Раз взялись за работу — выполнить надо. А дальше вы сами от контрактуры шейных мышц подсказали.

— Молодец, въехал.

— Преступники заметили у изгороди небольшую лопату, которой очень удобно оглушить сверху по голове. Но у священника реакция сработала — дернул головой в сторону и получил концом прямо в висок.

— Весьма похоже.

— Однако сами они испугались. Жив, не жив — разбираться не стали, сняли с него пиджак, ну и, пока на пиджак укладывали, кровь еще в двух местах прокапала.

— Хочешь сказать, мокрое дело им не нужно, позаботиться решили о жертве?

— Да, вдруг очухается. Но страх уже появился, преступников напрягло. А дальше ерунды было достаточно. Вдоль Черного леса — дорога, гудка автомобильного могло им хватить, еще чего-нибудь в этом роде. Паника, и бежать.

— Ответь, пожалуйста, если шли по наводке на те две иконы, зачем выдрали дешевую, что на полу валялась?

— Просто, Виктор Сергеевич! — молодой человек от радости поднял голос: — Она рядом с ярославской стояла, вплотную, мешала просто. Выдрали, чтоб с ярославской аккуратно уже разобраться.

Шеф чуть подумал и довольно кивнул:

— Хвалю, Володя, хорошо выстроил. Знаешь только, что в данном сюжете паршиво?

— Что?

— На «висяк» к нам это дело просится. Отпечатков нет — это раз, два — ничего не взяли, то есть нет розыскных улик. Если отвязанные, как ты говоришь, чтобы не сталкиваться с заказчиком, сбегут в крупный город, на простую работу устроятся — это ж перекати-поле. И не факт, что заказчик после убийства вообще станет на них выходить.

Подчиненный погрустнел, по-детски совсем.

— Что же я, как следователь, с «висяка» начинаю?

— Ты не кручинься. Во-первых, все могло быть не так.

— А как?

— Могли идти намеренно на убийство. И лопатку приглядели заранее. Они ведь место, куда пойдут, предварительно изучали — это наверняка. Во-вторых, почему в такое позднее время священник им дверь открыл? Не знает, что церкви грабят?

— В двери есть глазок, и фонарь над входом дает сильный свет.

— Вот видишь, стал бы он открывать неизвестным людям?

— Преступники могли, например, сказать, что кто-то умирает и причаститься хочет.

Прокурор, не соглашаясь, мотнул головой и даже слегка повысил голос:

— Сказать могли, только впускать их внутрь ему не было никакой нужды. Кроме того, он должен был пойти взять священническое облачение, еще кое-какой, так сказать, реквизит. Ну, выманили, а потом в панике, как ты говоришь, всё это барахло с собой захватили?

— Нет, — подчиненный грустно вздохнул, — там бы и валялось.

— Теперь насчет «висяка». По такому делу о священнике, если следствие забуксует, обязательно будет серьезная проверка. Я не хочу быть циничным, Володя, но на «висяке» тоже можно набрать очки.

— Каким образом?

— Показать исчерпывающую, высокопрофессиональную работу следствия. Давай, поэтому, не грузись лишними мыслями и действуй по нашему плану.

Молодой человек повеселел:

— Свободен?

— Свободен.

Оставшись один, прокурор хотел было внимательно перечитать заключение медэкспертизы, но вспомнил о приятном — обещании перезвонить Маше Шестовой.

Сначала подошла секретарь, затем он услышал обращенный к кому-то мелодичный голос:

— Передайте этому обормоту, за дохлую статью в номер я ему голову оторву. Алло?

— Госпожа Шестова, нельзя так громогласно объявлять свои преступные замыслы. Мне прямо сейчас выписать ордер или вы предпочтете лично дать объяснения?

— О, господин прокурор! Очень приятно вас слышать. Если я раскаюсь в этом преступном намерении и дам признательные показания еще по нескольким, мне зачтется?

— Вплоть до незаключения под стражу.

— Тогда в восемь вечера. Вы легко доберетесь от своего дома пешком в наше уютное полуподвальное помещение.

Прокурор попросил секретаршу принести чаю и принялся внимательно изучать медицинское заключение.

Спокойствие пришло — неожиданное и словно чужое со стороны, — тупое, остановившее чувства и мысли.

Кроме одной — сделать уже ничего нельзя.

Время встало…

Снова пошло.

От другой мысли — холодной, как этот воздух перед рассветом, и такой же от всего независимой: надо восстановить справедливость, иначе мир окончательно потеряет себя.

Мир может зависеть от одного человека.

Новый шеф Владимиру нравился: легкий и действительно искренний, а не с той нарочитой непосредственностью, которой любят прикрываться некоторые начальники. К тому же, по всему ясно — отличный профессионал. С предыдущим «главным» проблемы, правда, тоже не возникали, корректный был человек. Но дистантный, с ощущением своего серьезного уровня; терпеть не мог повторять дважды, казарменный несколько стиль держал, холодком от него отдавало. И предупреждал напрямую: возиться с проверками не станет — сами заботьтесь, чтобы никаких компроматов на вас было, выставить из прокуратуры он всегда способ найдет. В мэрии его даже очень побаивались, хотя делишки свои обделывали. Но как-то он рулил ими, чтобы не зарывались.

У собора Владимир остановился, осмотрел брюки, поправил галстук.

Робость некоторая возникла — со священниками никогда разговаривать не приходилось, и, почти индифферентный к религии, относился он к ним, как к людям другого, малопонятного мира, отдаленного от привычного еще больше, чем мир, например, театральных кулис или иной какой-то экзотики.

Мысль озадачила — а как до этого настоятеля добраться, а если служба в храме идет?

Внутри… нет, службы не было.

Десятка два человек на большом пространстве.

Подсвечники массивные чеканной выделки, дорогие оклады икон, огромный иконостас — торжественно очень.

Та небольшая церковь у леса в сравнение не идет.

Служка какой-то сбоку продает свечи; в секциях лежат разные, цена по размеру.

Владимир подошел и тихо представился.

Тот не с первого раза понял, чего он хочет.

Потом понял, попросил подождать.

Быстро очень вернулся, следом за ним шел другой — в строгой черной одежде, шапочка с красным вышитым крестиком.

Владимир снова представился и услышал: «пойдемте».