Юлий Буркин - Королева в изгнании Страница 7

— Зайдешь?

— Может быть.

Она открыла дверцу:

— Все. Привет.

— Подожди, — остановил он. — Ты очень красивая. Очень.

…Устроилась без проблем, хотя и подобралась вся, когда увидела в фойе двух ментов.

Но это были просто дежурные. В ее сногсшибательный вид не вписывалась кошмарная сумка, но милиционеры не были большими эстетами и ничего подозрительного не заметили.

Подавая паспорт, приготовилась к обработке обоих стражей порядка: два исчезновения подряд были бы хоть и неприятны, но вполне возможны. Но ничего экстремального не последовало. Значит, розыск не объявлен.

Войдя в номер, она упала на кровать. Только сейчас почувствовала, как вымотала ее дорога.

Но почему же здесь милиция ею не интересуется? В родном городе гоняются по пятам. Или просто до сюда информация просто еще не дошла? Она чувствовала, что ответ где-то рядом, неспроста ведь она так стремилась за пределы города…

Допустим, делу был бы дан стандартный ход: объявлен всероссийский розыск. Она без труда избежала бы ареста, исчезнув. И Зыков понимает это. А дать команду без суда и следствия расстреливать девчонку, руководствуясь словесным портретом, он конечно же не в праве.

Может, в этом дело?

Интуиция и логика не подвели ее. Андрей Васильевич Зыков не спал в эту ночь. Вместо этого он, в компании своего начальника, составлял подробную докладную записку в Москву — генеральному прокурору.

Это было достаточно сложно: так изложить факты, чтобы «наверху» не решили, что "на местах" едет крыша.

Нужно отдать ему должное: одновременно с досадой следователь испытывал и облегчение от того, что их местная инициатива провалилась, и патрульная машина-убийца не справилась со своей задачей. Хоть это так все упростило бы.

И еще от того он испытывал облегчение, что ответственность с его плеч перекладывалась на плечи вышестоящих инстанций.

Зыков не спал. Чего нельзя сказать о нашей героине. Решив утром перво-наперво позвонить по межгороду Алке, Маша спала мертвым сном.

Проснувшись в одиннадцатом часу, она, не выходя из номера набрала по коду телефон подруги.

— Алло!

— Слушаю вас, — голос звучал настороженно.

— Алка, это я.

— Слава Богу! Живая! Откуда ты?

— Я из другого города. Называть не хочу — вдруг у тебя телефон прослушивается.

— Прослушивается? Ну и кашу ты, Машка, заварила!..

— Ты же знаешь, я тут ни при чем. Ладно, слушай, у меня дело к тебе. Ручка под руками есть?

— Да.

— Тогда записывай.

И она, выговаривая тщательно, с расстановкой, продиктовала цифры.

— Это номер кабинки и номер шифра ячейки камеры хранения в аэропорту. Съезди туда и забери деньги. Найди Атосу хорошего адвоката, себе возьми сколько надо, остальное — сдай в милицию.

— Не поняла…

— Сдай в милицию от моего имени. Только обязательно возьми какую-нибудь бумажку, чек, там, квитанцию, расписку, я не знаю…

— Подожди. Если у меня телефон прослушивается, то я там уже ничего не найду.

— Ну и ладно тогда. А если нет, сделай, как я сказала. Не хочу, чтобы на мне «эти» деньги висели.

— Ты собираешься вернуться?

— Когда-нибудь.

— Они убьют тебя.

— Посмотрим.

— Ну, ты даешь… Да! Твоя мама приехала.

— Черт… Скажи ей, что я жива и здорова. Пока звонить ей не буду, а то расспрашивать начнет. Пусть не беспокоится. И про то, как за мной гонялись — не рассказывай.

— Она уже знает… Моя мама рассказала. Твоя сегодня собралась в милицию…

О-о-о… Не хватало еще впутывать сюда маму…

— Отговори ее! Скажи, что я ее просила не вмешиваться. Ничего хорошего она не добьется, только неприятности себе.

— Ладно. Что ты собираешься делать?

— Я? — Маша нахмурилась. Хотела бы она знать ответ на этот вопрос. Я… пока еще не решила.

— А я знаю, Машка. Уезжай за бугор. Любыми путями. Тут тебя в покое не оставят.

Вот это поворот! Самой ей такое в голову не приходило. За бугор? А где он, этот бугор?

— Нет, Алка. Там начнется то же самое. Нужны будут деньги, я начну исчезать, воровать… Какая разница?

— Тогда вот что. Научись становиться видимой. Ты же ни разу не пыталась этому научиться.

— Но как? Я и исчезать не училась, оно само получается.

— А ты постарайся! Найди психиатра какого-нибудь, гипнотизера или экстрасенса… Пока ты не научишься, не жить тебе по-человечески. Да хотя бы ради Атоса своего!

Что-то в этом было. Ведь действительно, после двух-трех неудачных попыток она отказалась от идеи научиться снимать свои чары. В начале это было просто ни к чему — досадное, но не слишком уж угнетающее неудобство… А потом уже просто не задумывалась над этим.

— Ладно. Я подумаю. Я тебе еще позвоню — недели через две. И маме. Скажи ей. И сделай все, как я сказала. О'кей?

— Я постараюсь. Удачи!

Маша положила трубку и задумалась. Легко сказать — научись, найди… Все эти Кашпировские и Чумаки — в центре, в Москве да в Питере. Или уже в Америке давно. Искать можно долго, а как все это время жить? Как жить, когда просто не с кем перекинуться словом, нет своего угла, а деньги можно только украсть?..

Внезапно вспомнилась цитата, произнесенная как-то Атосом: "Грабь награбленное". Пока ничего умнее она не придумала. Единственная возможность безнаказанно добывать средства к существованию «экспроприировать» деньги у воров. Благо, их среди ее знакомых достаточно много. Можно сказать, подавляющее большинство. Только они в Питере.

Отсюда вывод: нужно возвращаться в Ленинград.

2

— Мышонок, я не понял, куда ты положил деньги? — Гога недоуменно наморщив лоб, стоял возле открытого сейфа.

Его «мышонок» — флегматичная рыжая лярва с неожиданным именем Амалия — лениво перекатила дородное тело с боку на бок.

— Тама они. Где всегда. Не по глазам, что ли?

— Да где «тама», дура?! — неожиданно взъярился Гога, — где — "тама"?! — последнее слово он выкрикнул с привизгиванием, словно собрался плакать.

"Мышонок" установила свое полное веснушчатое тело в вертикальное положение, протопала босыми ногами к сейфу и Пизанской башней нависла над Гогой.

— Вот тут они все были. И те, что вчера дал, я сюда поклала, — ткнула она пальцем в среднюю полочку. — Как ты вчера мне их отдал, так я и положила.

— Ну, и где они? — с надрывом поинтересовался Гога.

— Нету, — констатировал "Мышонок"-Амалия.

— Вижу, — печально согласился Гога.

Они одновременно повернулись кругом, подошли к кровати и уселись на краешек.

— А! — понимающе улыбнулась Амалия, — ты меня разыгрываешь. Ох, шутник! — и она восхищенно покивала головой.