Сергей Лексутов - Полночный путь Страница 7

Чинно сидели за столом. Даже девчонки притихли. Батута, как старший, сидел во главе, по правую его руку мать, Серик по левую, потом девчонки, подмастерья сидели у дальнего конца. Прислуживала стряпуха — дородная тетка, дальняя материна родня, овдовевшая еще в молодости. Серик не помнил, когда она появилась в их доме, ему казалось — она была всегда.

Батута взял небольшой кувшинчик, ухмыльнулся, проговорил:

— Хоть и татьба, но все ж таки боевое крещение… Выпьем-ка мы, братец, за твое благополучное возвращение фряжского вина…

Серик воскликнул:

— Ты что же, по богатству с боярами сравнялся?!

— Ну, с боярами не с боярами, но те мечи, что за зиму наковал, все распродал за весну. И все лето, что ни день, заказчики шли. Раньше кольчуги только на заказ плели, а теперь Огарок с Прибытком целыми днями их плетут, и ни одна не залежалась.

Он разлил вино в три кружки, девчонки разом вскричали:

— А нам?!

— Цыц, сороки! — строго цыкнул Батута. — Малы еще. Вот замуж вас отдам, тогда и будете заморские вина пить…

Взяв кружку, мать проговорила:

— Жаль, дед не дожил… Как бояре — заморские вина пьем… — осторожно понюхав содержимое кружки, робко сказала: — Ты бы, Серик, поосторожнее там, в полях половецких… Ты уж большой, вправе сам решать, как и чем, пропитание зарабатывать… Только ведь, татьбой много не заработаешь…

Серик засмеялся:

— А Шарап со Звягой зарабатывают!

— Да они смолоду непутевые. Они ж в молодости княжьими дружинниками были, а потом прискучило им в подневольных ходить… — она отпила несколько глотков из кружки, проговорила задумчиво: — Да-а… сладка заморская жизнь…

Сидели долго, за окнами уже стемнело. Девчонки расспрашивали; что видел диковинного Серик в половецком поле. Купава все выспрашивала, как одеваются простые половчанки; так ли богато, что и принцессы? Коих они видели за последние три года аж трех. Серику пришлось признаться, что простых половчанок он не видел ни одной.

Серику мать постелила на его обычном месте, на широкой лавке. И хоть усталость томила тело, ему не спалось. И он быстро понял, от чего. Он просто отвык спать в помещении. Прихватив подушку и две шубы, Серик вышел во двор, прошел в дальний угол, густо заросший травой, расстелил одну шубу, второй укрылся, и только тогда погрузился в глубокий сон.

Проснулся он, будто от толчка в бок; за воротами слышался топот, и тяжелое, запаленное дыхание, а потом послышался азартный вопль:

— Во-он он! — и тут же с двух сторон топот не менее чем четырех человек.

Преследуемый тяжело дышал за тыном, в двух шагах от Серика, видимо прижавшись спиной к тыну.

Серик пробормотал:

— Не гоже эдак, четверым на одного… Рюриковы дружинники, што ли, шалят?…

Сунув ноги в сапоги, кошкой вскарабкался на тын, и тут же послышался скрежет мечей. Хоть и безлунной была ночь, но звезды сияли ярко, и Серик увидел, как ловко отбил незнакомец первый натиск. Помня, что тати больше всего боятся свидетелей, Серик гаркнул:

— А вот сейчас подмастерьев кликну, и в мечи вас всех!

Один из нападавших поднял голову и проговорил насмешливо:

— А что это за петух на тыне закукарекал раньше свету? За такие дела, обычное дело, голову секут и в суп отправляют… Скройся! А то и тебе достанется… — и он принялся подбираться к обложенному, как волк в овчарне, человеку.

Но тот и страха не выказывал, и пощады просить не собирался. А может, и знал наверняка, что ее не будет. Бежать за мечом, времени не было, да и разозлили Серика не на шутку наглые слова Рюрикова дружинника. А то, что это они, видно было и при свете звезд; диковинные перевязи мечей, заморские одежки…

Незнакомец проговорил медленно:

— И правда, парень, скройся… А то ведь и тебя зарежут эти ироды…

Серик машинально отметил, что мужик крещеный, и потому, видать, не простой. И не просто так к нему привязались Рюриковы дружинники. Больше думать было некогда, и он соскочил вниз, прямо на одного из дружинников, на лету въехав ему каблуком в ухо. Дружинник даже меча вскинуть не успел. Рукопашному бою без оружия, Серика учил еще отец, так что, мечи ему были не особенно страшны. Дружинник еще заваливался, ошеломленный и оглушенный, а Серик уже развернулся к другому. Тот без колебаний вскинул меч, намереваясь секущим ударом развалить Серика от плеча до пояса. Но Серик и не думал уворачиваться; он встретил ударом сапога руку с мечом. Подбитая под кисть, рука сама выпустила меч. Подхватив оружие, Серик встал спиной к тыну, рядом с незнакомцем. Теперь они были вдвоем, против двоих. Один обезоружен, другой еще в себя не пришел после крепкого удара по уху. Серик проговорил насмешливо:

— А вы, братцы, совсем обнаглели; этакое бесчинство в ряду кузнецов учинять. Щас народ на шум выскочит — всех вас в капусту покрошит. А князь за вас и виру не получит, потому как мы в своем праве.

Вояки переглянулись, один проговорил нерешительно:

— И правда, покрошат ведь…

— Тю! Пацана испугался… Пока народ выскочит, мы далеко будем… А князь строго спросит, почему гуся этого упустили? Какие вести он из дальней страны принес своему хозяину?

Они разом кинулись в атаку. Серик не стал отбивать косой удар; ловко нырнув под него, нанес секущий удар в живот, но меч не вошел в живую плоть, а лишь мягко хлестнул и чуть слышно скрежетнул. Ба-а… так вот почему они показались такими толстыми — кольчуги поддеты под их заморские одежонки! Но без подкольчужных рубах, кольчуга от ушибов и переломов не спасает. Дружинник отступил, и, опершись на меч, попытался вздохнуть. Видно было, что он вот-вот потеряет сознание, и его легко было добить ударом по голове, но Серику претило убивать своего. Незнакомец так же легко отбил атаку второго, проговорил одобрительно:

— А ты ловок, пацан… Для кузнеца неплохо мечом владеешь.

Тут заскрипела калитка, и из нее с мечом в руке появился Батута, из-за спины выскочили оба подмастерья, тоже с мечами. С противоположной стороны улицы уже несся бронник Шолоня, размахивая огромным шестопером, а за ним поспешали оба его подмастерья, тоже вооруженные увесистыми железяками; один топором, другой чеканом.

Шолоня орал:

— Батута! Держи их! Они первыми мечи обнажили! Щас мы их тут и покрошим!

Кузнечий ряд быстро просыпался; за тынами бесновались псы, громогласно перекликались голоса. Кто-то орал:

— На Батуту напали! В топоры, браты!

Ночные тати разом сорвались с места и помчались вниз по улице. Серик рванул следом. Позади топотало множество ног. Оглянувшись, он увидел человек десять молодых парней, подмастерьев, вооруженных кто чем, с азартом гончей своры поспешавших за ним. Сапоги без подмоток хлябали на ногах, и Серик никак не мог сократить расстояние, отделявшее его от татей. А те еще наддали, увидя, какая толпа за ними гонится. Вскоре нырнули в переулок, и когда Серик выскочил в другую улицу, там уже не маячило ни единой тени. Парни еще некоторое время пометались окрест, но Серик плюнул, сказал: