Наталья Беляева - Наперекор страху Страница 7

– Пока не нужно в детскую комнату милиции, – сказал он, немного подумав. – Давайте сначала поиграем в игру.

– В игру? – изумилась Перышкина. Но "дядя Степа" подмигнул ей, и Катька поняла, что это какая-то его профессиональная тайна.

– Я живу в большом доме, – сказал милиционер.

– И я, – подхватила Перышкина.

– Я в маленьком, – покраснел Без.

– И я тозе, – сказала Гулька. – И у нас возле дома сад, там бабуска валенье валит.

– Сообразительный ребенок, – похвалил Гульку "дядя Степа". – Значит, она живет в частном доме. Где вы ее нашли?

– В киношном сквере.

– Рядом со сквером только на одной улице есть частный сектор, на Чехова. Туда пойдем.

– На луках! – вдруг захныкала Гулька. – Я хочу на луках. Ноженьки болят, навелно, левтатим…

Все засмеялись умению Гульки подражать бабушке. Милиционер протянул девочке руки. Но она вдруг хлопнула- по ним ладошкой.

– Не хочу к тебе, дядя Степа, – сказала маленькая капризница. – Там высоко. Хочу к этому дяде.

Новоиспеченным дядей стал Без, который очень смутился, но Гульку на руки взял. Шли по улице Чехова, как показалось Безу, долго. Гулька была маленького роста, но большой упитанности. На лбу Беза выступил пот. Перышкина несколько раз пыталась взвалить на себя эту живую тяжелую ношу, но Гулька хныкала и не давалась никому. В отместку Катька постоянно дергала девочку за руку и говорила:

– Смотри внимательно, не проворонь свой дом!..

– У, каляба-маляба-паляба! – грозила кулачком Катьке Гулька, хорошо устроившаяся на руках у Беза.

Ни Перышкина, ни Без, ни "дядя Степа" не знали, кто такая "каляба-маляба", но гулькина незатейливая дразнилка их очень рассмешила. Наконец, Гулька приподняла голову, повела сонными глазами и сказала:

– Вона та-ма…

Взгляд ее уперся в симпатичную пятистенку, украшенную резными наличниками. У дома стояло несколько теток, которые о чем-то громко судачили. Увидев милиционера, они одновременно замолчали и расступились. К Везу бросилась маленькая пухленькая старушка и запричитала:

– Гулечка, солнышко мое ненаглядное, куда же ты пропала? Я уже все глазоньки выплакала…

А "дядя Степа" приложил руку к козырьку и представился:

– Сержант Костиков! Это ваша внучка, гражданка?

– Васа, васа, – подтвердила Гулька.

Без протянул бабушке внучку. Гуля сначала отстранилась от него, потом прижалась к нему снова, уцепилась за его шею ручонками и крепко поцеловала мальчика в щеку. Сердце Беза пронзила какая-то сладкая и щемящая стрела. Теперь он был готов нести Гулю на руках всю жизнь.

Без расстался с Перышкиной в том же сквере, где они нашли девочку. Катька по дороге почему-то сникла, говорила меньше. На прощанье она протянула Безу крепкую сухую ладошку. Без пожал ее. Но Катька его руки не отпускала. Она внимательно смотрела в его огромные глаза, затененные козырьком кепки, и молчала. Затем молниеносно выдернула руку и сказала абсолютно серьезно:

– Ты странный мальчишка, нездешний какой-то, но, думаю, что очень хороший…

Перышкина повернулась и быстрыми шагами вышла из сквера. Без остался один. Но сердце его еще не покинула та горячая волнующая стрела от детского поцелуя, а ладонь никак не хотела отдавать тепло Катькиных пальцев. Теперь мальчик без труда мог выполнить сложное задание по спасению Ланы.

ГЛАВА 5,

Вечером этого же дня Лобов и Кремнев встретили Беза в условленном месте. Без был тих и задумчив.

– Тебя не поколотили часом местные хулиганы? – встревожился Андрей.

– Что ты! – улыбнулся мальчик.

– А как с эмоциями? – поинтересовался Юра. Без похлопал себя по левой стороне груди, а потом широко развел руки. И ребята поняли, что его сердце полно хороших впечатлений.

– Уж не влюбился ли ты? – хихикнул Лобов.

– Нет, не влюбился, – счастливо засмеялся Без, вспомнив теплые Гулькины ручонки на своей шее и последние слова хорошего "пария" Катьки.

Экипированы Андрей и Юра были по-походному. Шерстяные спортивные костюмы и теплые куртки ладно сидели на мальчишеских фигурах. Их головы украшали модные вязаные шапочки с помпонами. За спиной у Юры висел аккуратный походный рюкзак. Андрей держал в руках какой-то сверток. Без внимательно посмотрел на них, а потом на себя и вздохнул.

– Слушай, Без, ты только не обижайся. Я не знаю, как там у вас принято, но у нас… Мы вот с бабушкой кое-что приготовили… – сказал Кремнев и развернул сверток.

Без увидел темно-синий шерстяной спортивный костюм и красную куртку.

– Это тебе, Без, и не отказывайся! – металлическим голосом сказал Андрей.

– А разве твоя бабушка знает обо мне? – невпопад спросил мальчик.

– Зачем же ей знать о тебе? Она готовила эти вещи в комиссионку. Но я ей сказал, что есть мальчик-сирота. Ему нужна одежда. Разве это неправда? Так что облачайся живее и не сомневайся ни в чем. Эти вещички я нашивал, да не сносил.

– Вы, гражданин, как я погляжу, были в юношестве примерным человечком, – подцепил Кремнева Лобов. – От меня, например, никогда ничего не остается. Мама говорит, что иа мне все горит, как на огне. А твои вещички почти что новенькие.

– Я такой! – поднял Андрей указательный палец. – Почти что положительный!

А Без в это время с удовольствием надевал на себя Андрю-шины подарки. И костюмчик, и куртка пришлись ему впору. Мальчик удовлетворенно ощупывал и оглядывал себя.

– Ну, Без, была бы у тебя шапка с помпоном- и стали бы мы все трое, как близнецы-братья.

– Нет-нет, – запротестовал Без, – я свою кепку не променяю даже на царскую корону.

– Никак у тебя в ней бриллиантики припрятаны, – пошутил Андрей.

– Нет, не припрятаны, – нахмурился Без. – Просто… просто это отцовская кепка.

Подобную тему дальше развивать не стоило. Андрей выпрямился и скомандовал:

– В путь!..

Теперь дело было за Безом. И он распорядился:

– Отвернитесь к стене, закройте глаза и думайте о чем-нибудь легком и летающем. Представьте себе, скажем, качели или море, в котором вы купаетесь…

Кремнев и Лобов послушно выполнили это. Оба почему-то окунулись воспоминаниями в море. Оно было теплым, ласковым, лизало солеными губами волн их лица и уносило в своих объятьях в беспредельную даль. Возвращаться на землю никак не хотелось. Но пришлось, потому что раздался усталый голос Беза:

– Всё!

Кремнев и Лобов открыли глаза. Они стояли на опушке обычного смешанного леса. Светило уставшее осеннее солнышко. Но эта осень была немного богаче той, которую они оставили в своем городе. Она была золотая.