Михаил Емцев - НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 5 Страница 7

Обыкновенный шантаж, размышлял он, садясь за столик, заваленный диаграммами от электронных потенциометров. Сначала ты покупаешь у своего полуприятеля импортный приемник. Очаровательную сверкающую безотказную штучку. Назло соседям и друзьям, на зависть случайным знакомым и прохожим. Их взгляды греют твою душу. Ты единственный обладатель вещи редкостной, почти уникальной. Потом тебе говорят, что твой идеал контрабандный. Может быть, кого-то где-то схватят и тебе придется фигурировать. Процесс, огласка, реакция на работе, реакция дома, реакция в институте. Сплошная химия. И вот неуверенной рукой ты впервые берешь краденую вещь, чтобы спрятать ее от усталой, сбившейся с ног милиции. Ты уже преступник, соучастник, барахольщик. Впрочем, у них, кажется, имеется точное определение для тех, кто прячет краденое. Как это… Неважно, Мильч, ты не помог майору Петрову с проницательным взглядом светло-серых глаз, и бедняга будет курить до утра в своем кабинете папиросы «Казбек». Ты покатился по дорожке, усеянной розами и шипами комфорта.

А что делать? За красивую жизнь приходится платить устойчивым советским рублем и красными кровяными тельцами. Тельца объединяются. Золото с эритроцитом.

— Роби, о чем замечтался? Готовь решетку. Дифрактометр запустим после обеда.

Ее приготовят другие. Вернее, она уже готова и ждет новых рук и новых глаз. Самая легкомысленная конструкция, придуманная людьми, это тюремная решетка. Ни одну любовницу не ласкают так долго и жадно, не спуская с нее восторженного взгляда, как это неостроумное сооружение из металла. Поклонники у нее не переводятся. Неужели же карие с поволокой глаза Роберта Мильча должны будут созерцать стальную абстракцию, ставшую на его пути к комфорту? Что же, это не исключено. Возможно, майор Петров уже записал эту коробку под тридцать шестым номером в длинном списке вещественных доказательств. А возможно… Все возможно!

Мильч осмотрелся.

Вот стол, диаграммы, приборы, сотрудники, окно, солнце за ним, но… где я? Меня уже нет здесь, я ушел в иные дали… А может, выбросить? Есть же канализация, она собирает всякие отбросы, Так почему бы ей не принять в свое лоно ошибку, промах и неудачу человека? Отличная система, человек нагрешил, наблудил, накуролесил, потом понял, сходил куда надо и очистился.

Но, может, ничего страшного? Просто ловкий ход Патлача, чтобы затянуть в их капеллу. А капелла у них страшная, дегтеобразная. Но тогда, чтобы скомпрометировать меня, нужно пустить по этому следу майора Петрова. Возможно, этот сероглазый товарищ уже набирает номер телефона нашего института и тогда… Срочно выбросить?

Подумаешь, деньги за транзистор. Отдам через месяц. Контрабанда? А откуда знал?

Мильч встает и идет к двери, придерживая полу пиджака.

— У вас болят зубы, Роберт? — спрашивает кандидат физико-математических наук Епашкина.

— Одаряет же природа людей, — отвечает Мильч. — В вашем лице, Ольга Ивановна, блестяще сочетался врач-электрик и физик-терапевт.

— Вам следует еще поработать над своим остроумием, Роберт, — говорит Епашкина, — в таком виде оно недопустимо для пользования в общественных местах.

— Мой юмор носит камерный характер, Я горжусь этим.

Мильч бежит в туалет. Запирается, судорожно срывает обертку с коробки и открывает ее. Дюжина золотых часов с кольцевыми браслетами! Лежа на черном бархате, они напоминают членистое тело неведомого насекомого. Мильч несколько секунд оцепенело смотрит на часы, затем осторожно вынимает одну пару.

— Швейцария, — шепчет он. Из забеленного окна падает тусклый зимний свет и, отразившись от золота, желто-зеленой слизью ложится на лицо лаборанта.

Прекрасные вещи. Изумительные. Многодневный человеческий труд. Неужели он должен погибнуть? За что? Скормить продукт цивилизации, прогресса и техники этой эмалированной белой глотке? А впрочем, металл нельзя отправить таким путем в канализацию Он не преодолеет барьеров, расставленных инженерами.

Мильч закрывает коробку и выходит. Видит бог, товарищ Петров, я хотел быть честным. Но не могу ради этого дать пощечину своей бабушке. Дилемма очевидная; или бабушка или честь. Я за бабушку. Это она твердила мне на протяжении всего моего затянувшегося детства, что я должен беречь вещи, уважать вещи, любить вещи. Их делали люди. Я не хочу обидеть людей и оскорбить память моей бабушки. Считайте меня соучастником, майор Петров!

Он снова пошел в лабораторию. Сотрудники возвращались с обеда, обмениваясь впечатлениями о сегодняшнем меню. Аспирант Вася расхваливал гуляш, механик Андрей Борисович превозносил лангет, а младший научный сотрудник кандидат наук Интерсон, страдавший язвой желудка, определил обед одним словом — «помои». Он питался протертым супом и рисовой кашей.

— Вам, Кулешов, следует изменить фамилию на Гуляшов, — ядовито заметил Интерсон, обращаясь к Васе. — Тогда ваше пристрастие к этим осколкам барашка под томатным соусом будет генетически оправдано.

— Ваша беда в том, Леонид Самойлович, — сказал Вася, — что вы не занимаетесь спортом. Займитесь физкультурой и у вас появится огромная потребность в мясе. Вы, случайно, не турист?

— Нет. Я язвенник, — ответил Интерсон, зарываясь в бумаги.

Последним пришел Геннадий.

— Что я видел! — воскликнул он. Не ходившая обедать Епашкина оторвалась на секунду от манометра Мак-Леода, подняла очки на лоб и молча посмотрела на Геннадия.

— Я видел, как забирали одного типа в нашем переулке. Чистая работа! Идет мне навстречу мимо нашего института длинный парень. Из стиляг. Урод классический. Нос бананом, глаза — булавки, так и бегают по сторонам. К нему подошли двое, один показал какую-то книжку, парень туда-сюда, они его под ручки, в машину и будьте здоровы. Операция длилась тридцать секунд. Здорово!

— Ты засекал время?

— Ребята, наверное, поехали на именины. Тебе, Геннадий, придется на время воздержаться от чтения книг «Библиотеки военных приключений».

Мильчевский похолодел. Патлача взяли! Взяли на выходе из института. Взяли длинного Патлача, без взаимности любившего красивую жизнь. Нужно что-то срочно предпринять. Поехать домой, сославшись на головную боль и ревматические явления в суставах? Отпадает. Если Патлач расколется, майор Петров прежде всего заявится на квартиру. Значит, нужно прятать здесь. Но не в столе же, конечно.

Внезапно его осенило. Есть! Как это он сразу не сообразил. Склад! Их лабораторный склад для приборов и оборудования. Комната-коридор в полуподвале с одиноким окошком в углу. Отличное убежище!

Через несколько минут Мильч вошел в склад, плотно притворив за собой дверь. Куда спрятать? Неровен час — кто-нибудь нагрянет за прибором и обнаружит продукцию швейцарской фирмы. Можно, конечно, положить в ящик, где лежит всякое барахло, но… это все равно, что прятать в стол. Если Патлач… Да, нужна нейтральная почва, ничейная зона, заброшенный островок.