Клиффорд Саймак - Последний джентельмен Страница 7

Он больше не был последним джентльменом и снова стал той другой, гораздо более реальной личностью, которой был уже весь вечер. Он снова был собой. И он знал, что произошло это благодаря заголовку в газете.

Он осмотрел комнату и понял, что теперь видит ее правильно, что такой она была всегда; даже когда он представлял ее себе гораздо более романтичной. Он нашел себя через тридцать лет и затем - он вспотел при этой мысли - и затем снова потерял себя, легко и не сознавая этого, даже ничего не заметив.

Он пошел, чтобы увидеть Седрика Мэдисона, с этой самой газетой, зажатой в руке, пошел без всякой цели. И вот он снова увидел свой кабинет не таким, каков он на самом деле. Ему снова захотелось прочесть знакомые имена на могильной плите. Он снова помнил свои ужины с давно умершей матерью. Его снова заставляли сообразить, что уличная забегаловка - это прекрасная столовая. И, конечно, еще многое...

Думать об этом было унизительно, но не только унизительно - в этом заключались и метод, и цель, и теперь было важно узнать, что это за метод и цель.

Он уронил газету на пол, подошел к бару и достал бутылку и стакан. Налил немного и выпил.

"Ты искал начальную точку, - сказал он сам себе, - и такой начальной точкой оказался Седрик Мэдисон. Не более, чем ключ, но, по крайней мере, с этого началось..."

Он попытался мысленно восстановить прошлые часы, ища хоть какую-нибудь цель, вспоминая, в какой же момент он изменился. Но ничего так и не нашел.

Но ведь как-то он изменился или, скорее, его изменили, вернули в маскарадный мир, навязанный ему много лет назад! В чем причина этого маскарада? Что заставило изменить жизнь человека, или, вернее, жизни многих людей? Возможно, стремление навязать благоденствие, неудержимое стремление делать добро, навязчивое желание вмешаться в жизнь других людей... Или это сознательная, тщательно спланированная попытка изменить ход мировых событий, изменить назначение человечества, чтобы привести его к особому конечному результату?

Значит, кто-то, организовавший это, обладает умением предсказывать будущее, способностью отыскать в настоящем те ключевые факторы, изменив которые, можно в нужном направлении изменить и будущее...

Яростно зазвонил телефон на столе. Он в ужасе повернулся. Телефон зазвонил вторично.

Харингтон подошел к столу и взял трубку.

Звонил сенатор:

- Добрый вечер. Я не поднял вас? Вы, конечно, слышали новость?

- По радио.

- Белый дом назвал...

- И вам пришлось согласиться.

- Да, конечно, но...

На другом конце провода послышался странный звук, будто сенатор поперхнулся.

- В чем дело, Джонсон? Что происходит?

- У меня был посетитель...

Харингтон ждал.

- Престон Уайт. Вы его, конечно, знаете?

- Да. Издатель "Ситуэйшн".

- Он явился тайно и весьма драматично. Разговаривал шепотом и конфиденциально. Как будто мы с ним участвовали в каком-то общем заговоре.

- Но...

- Он предложил мне, - сказал сенатор, почти задыхаясь от гнева, право исключительного использования Харви...

Харингтон прервал его, сам не зная почему, словно он боялся продолжения:

- Вы знаете, я помню, как много лет назад - я был тогда еще мальчишкой - в редакции "Ситуэйшн" устанавливали Харви...

Он был удивлен тем, как хорошо помнит это - гром фанфар и крики "ура". Хотя в то время никто не обратил на это особого внимания: "Ситуэйшн" и раньше был известен регулярными подсчетами. Теперь все по-другому. Теперь все читали колонки Харви и даже в самых влиятельных кругах его данные считались непререкаемыми.

- Харви! - крикнул сенатор. - Железный калькулятор! Механический предсказатель!

"Вот оно, - подумал Харингтон. - Именно это я и искал".

Харви был предсказатель. Каждую неделю в журнале появлялась колонка его прогнозов.

- Уайт был очень настойчив, - сказал сенатор. - Держался он весьма по-дружески. Он предоставил Харви в мое полное распоряжение. И заявил, что будет давать мне заранее просматривать все предсказания, причем будет заказывать их немедленно по моей просьбе и не станет печатать те, которые мне не нужны.

- Это было бы отличной помощью...

Да, это было так, ибо Харви был хорош. В этом не могло быть сомнений. Неделю за неделей выстреливал он свои точные предсказания.

- Мне это не нужно! - вновь закричал сенатор. - Я не желаю иметь дело с Харви. Он - самое плохое, что случилось в области, связанной с общественным мнением. Человеческая раса должна полагаться на собственную рассудительность. Она должна иметь право принимать или отвергать предсказания любого своего учителя или мудреца. Но наше технологическое общество выработало новый фактор - непогрешимость машины. Мне кажется, что "Ситуэйшн", используя аналитический компьютер, очеловеченный именем Харви, изменяет ход мировых событий, опираясь на человеческое легковерие. И я не желаю в этом участвовать. Я не желаю иметь ничего общего с...

- Я знал, что Уайт за вас. Я знал, что он одобряет ваше назначение, но...

- Престон Уайт - опасный человек. Каждый человек, обладающий властью, опасен, а в наше время человек, который может формировать общественное мнение, обладает огромной властью. И я не хочу иметь с ним ничего общего. За мной сорок лет безупречной службы. Что случится со мной, если кто-нибудь обвинит этого Уайта?!

- Его уже обвиняли. Несколько лет назад, когда комиссия Конгресса расследовала его деятельность. И как я вспоминаю, большая часть показаний была связана именно с Харви.

- Холлис, не знаю, зачем я побеспокоил вас. Не знаю, зачем позвонил. Думаю, просто, чтобы выпустить пар...

- Я рад, что вы позвонили. Что вы собираетесь делать?

- Не знаю. Я, конечно, выгнал Уайта, так что теоретически мои руки чисты, но все это мне не нравится. У меня отвратительный вкус во рту...

- Ложитесь спать. Утро вечера мудренее.

- Спасибо, Холлис, я так и сделаю. Спокойной ночи!

Харингтон положил трубку и постоял у стола.

Теперь ему было все ясно. Теперь-то он точно знал, кто хотел, чтобы Эпрайт стал Государственным секретарем. Именно этого и следовало ожидать от Уайта.

Он не смог себе представить, как это было сделано, но если существовала хоть какая-нибудь возможность, то Уайт непременно разнюхал бы ее. Именно он организовал так, чтобы Эпрайт, прочитав соответствующую строку в книге, не отказался от общественной деятельности и в соответствующее время возглавил Госдепартамент. А сколько еще людей, сколько ситуаций было запланировано и создано Престоном Уайтом?

Он поднял газету с пола, взглянул на заголовок и снова отбросил ее.

Они попытались избавиться от него, и все было бы в порядке, если бы он ушел, как старая лошадь, изгнанная с пастбища, забытая и покинутая. Возможно, остальные так и поступали. Но, пытаясь избавиться от него, избавляясь от других, они должны осознать, что существует определенная опасность. Единственный безопасный способ - заставить его продолжать прежнюю жизнь. Жизнь последнего джентльмена. До самой смерти.