Максим Трошин - Идеальный Плутоний Страница 7

   Пятнадцатого сентября в жизни Фрэнка случилось важное событие - его повысили. На собрании директоров фирмы представитель департамента свободной торговли пожелал видеть Фрэнка на должности главного менеджера фирмы. Возражений не последовало и, хоть у Миллера были и недоброжелатели, он стал во главе организации. Заработок увеличился на двадцать процентов по сравнению с предыдущим. Но скоро Фрэнк понял, что ему будет очень и очень трудно. Его бывшую должность за неимением достойных кандидатур упразднили, и заместитель у него поэтому был только один. После Роберта осталась куча различных задолженностей, в отчетах и документациях царил полнейший беспорядок. Чувствовалось, что, несмотря на человеческие качества, главный менеджер из него был никакой. Фрэнк, дабы справиться со старыми ошибками и успеть разгрести новые завалы, просиживал за работой иной раз и до десяти вечера. Он приходил домой усталый, раздраженный, съедал остатки ужина и ложился спать, допоздна просиживая за ноутбуком. Утром все начиналось сначала - невыспавшийся, он готовил завтрак, отвозил Патрика, из школы сразу на работу - и до вечера. Тренажеры и каждодневные упражнения он забросил совсем.

   Материальное благополучие, которое должно было прийти с повышением зарплаты, ощущалось лишь на первых порах, а затем куда-то улетучилось. Первое, что сделал Фрэнк - это купил новый тостер. И это оказалась их единственная хозяйственная покупка за последние месяцы, не считая нового замка и дренажной системы для подвала. Понемногу деньги расходились, не оставляя заметных за собой следов - то на одно, то на другое. Пища стала более разнообразной, одежда - ближе к моде. И все. Фрэнк продолжал целыми днями гореть на работе. Временами ему казалось, что все эти цифры потихоньку высасывают из него жизненные силы. Его начинал доставать этот образ жизни. Хмурое лицо жены надоедало, плохие оценки Патрика раздражали, разговоры с друзьями не приносили облегчения. Понемногу он начинал скатываться в нравственную яму. Это выражалось в посещениях пивного заведения каждым вечером, перед тем как идти домой. В глубине души Фрэнк понимал, что виноваты не окружающие люди, а он сам, но каждый раз при таких мыслях усердно потоплял их в баре.

   Фрэнк никогда ничего бы не узнал. Но в тот вечер все пошло не так.

   К концу рабочего дня стало плохо с сердцем. Приступ длился всего несколько секунд, однако ему и этого хватило. Фрэнк решил кончить работу раньше, и в четыре часа вечера вышел из здания фирмы. Сел в машину и проехал несколько кварталов. Припарковался возле серого ничем внешне не примечательного здания. Над подвалом была вывеска.

   ПИВНАЯ ЛАВКА "ИНТЕРЗМИЙ"

   Плевать на приступ. Надо зайти. Как и всегда.

   В этот ранний час там было мало народу. Фрэнк занял привычное место за стойкой и сделал свой обычный заказ. Официант был молодым парнем лет двадцати пяти, со странной улыбкой и смешными, неестественно большими усами.

   - Как обычно, - хмуро произнес Фрэнк, наваливавшись локтями на стойку.

   - Простите, сэр, я сегодня подменяю Дэйва.

   Фрэнк взглянул на него и, нисколько не удивившись, произнес:

   - Для начала чашку кофе "Марсианский Колумб", желательно покрепче и погорячее, затем три стакана виски... нет, два... нет, только безалкогольный коктейль... что-то у меня с сердцем сегодня.

   - Кофе повышает давление, - заметил парнишка. Фрэнк ответил уничтожающим взглядом.

   - Я на него подсел, так что наливай.

   Он получил свою чашку кофе и стал медленными глотками попивать его. Из-за столика в центре бара поднялся человек и, качаясь, подошел к нему и, кашлянув, уселся рядом.

   - Фрэнки! Не признал? - хриплым голосом спросил он и протянул руку.

   - А, Мэтт! Здорово! - Фрэнк пожал руку. Человек, которого звали Мэттом, похлопал его по плечу и заказал себе три стакана виски. На вид ему лет пятьдесят. Он был неопрятной наружности, небритый, со шрамом на щеке и хищными зелеными глазами. Одет старомодно, в потрепанный пиджак и дырявые штаны. Подошвы на обляпанных ботинках держались на честном слове.

   - Я тебе говорил, что провожу здесь почти всю свою жизнь, - он достал сигарету, - огоньку не найдется?

   - Не курю.

   - Ах да, точно. Эх, срамная жизнь...

   Он убрал сигарету.

   Фрэнк рассматривал свое отражение в стакане Мэтта.

   - Ты сегодня какой-то жутко невеселый. Пришел раньше. Даже виски не взял.

   Фрэнк молчал, сосредоточенно обдумывая какую-то мысль.

   - Мы всегда заказывали по три стакана. Какие-то неприятности дома? Рассказывай - я послужу отличным громоотводом. Как всегда.

   Фрэнк принялся за коктейль. Молчания ему хватило еще на минуту, потом он заговорил.

   - Мэтт...

   - Да.

   - Ты, кажется, говорил, что наши истории похожи?

   Хищные глаза Мэтта после двух стаканов виски, выпитых залпом, медленно приобретали довольный блеск.

   - Ты был преуспевающим работником биржи. Купался в хорошей жизни. Был вхож в лучшие дома Америки. У тебя были жена и сын. Семь квартир в разных городах и странах. Объясни мне, с чего все началось. Как ты оказался на улице? Чей обман стал началом конца? Я хочу знать больше о тебе, потому что - ты сам говорил - мы с тобой похожи. Я иду в бездну. Я чувствую это, - Фрэнк не сдержался и заказал стакан виски.

   Мэтт покряхтел и повздыхал.

   - Все люди похожи, Фрэнки. Тебе противно общаться со мной, потому что я навязываюсь тебе, и потому что у меня в этом мире нет ничего - даже крыши над головой, даже чистого носового платка.

   - Но я могу довериться тебе. Я чувствую, что мне надо кому-то поплакаться. В любом деле мне нужна поддержка, пусть даже и более слабого.

   - А кто сказал, что я слаб? - Мэтт прервался, заказал еще три стакана виски, - нет, я силен духом, потому что не сломался. Хотя... тебе будет неинтересно слушать то, как я опустился на дно жизни.

   - Интересно. Я хочу быть готовым к поворотам судьбы. К неровностям и шероховатостям на своей дороге.

   - Ммм... к этому подготовиться невозможно. М-да...

   Мэтт помолчал, потом заговорил снова.

   - Эх... Я, Мэтт Роксуэлл, оказался одним из отбросов. А начинал как перспективный молодой служащий одной секретной конторки. Эх... Я знал больше, чем простые смертные. Но меньше, чем сильные мира сего. Я был как бы посередине, и это многим не нравилось. Я знал некую тайну относительно методов работы спецслужб. И... и не захотел мириться с тем, что это тайна. Мне казалось, все должны узнать правду. Однако... как я позже понял, наше общество составлено так, что основная масса не должна знать о подковерных интригах и разгадках странных головоломок. Она должна знать только то, чем ее поливали из ящика, из газет... посредством любых СМИ. Меня за мою активность жестоко наказали. Плюс... плюс неприятности на бирже. Случился обвал, это стало хорошим предлогом, чтобы повесить все неудачи компании на меня. Двери в лучшие дома Америки захлопнулись у меня перед носом. Жена бросила, сын забыл о том, что когда-то у него был отец. Я не смог найти работу. Мое имя с удовольствием полоскали несколько недель - я был отдан на растерзание прессы и якобы правосудия. Меня обвиняли в шпионаже, предательстве... в чем только не обвиняли!