Джеймс Уайт - Космический госпиталь. Звездный хирург. Большая операция Страница 72

— Хорошо, полковник, — произнес Конвей. — Пускай швартуются к шлюзам пятнадцать и двадцать один. Хлородышащим придется миновать по дороге родильное отделение ДБЛФ и часть секции АУГЛ. С учетом всех осложнений пациенты будут на борту часа через три…

И впрямь — осложнения, подумал он, отдавая необходимые приказы. По счастью, и палата ДБЛФ, и тот закуток секции АУГЛ к тому времени, когда в них очутятся хлородышащие илленсаны, будут пустыми. Однако у соседнего шлюза грузятся на корабль с Грегори ЭЛНТ, которым помогают медсестры-ДБЛФ в скафандрах. А потом через хлорные палаты нужно будет провести птицеподобных МСВК…

В Приемном покое слитком мало обзорных экранов, решил вдруг Конвей, а потому полную картину происходящему получить невозможно. Он был уверен, что вот-вот допустить промах, который приведет к катастрофическим последствиям. И он его наверняка допустит, если будет пребывать в неведении. Надо взяться за дело самому. Он связался с О’Марой, объяснил ситуацию и попросил замену.

Глава XV

Сменил его доктор Маннон, который жалобно застонал, увидев экраны и множество мерцающих огоньков на пультах, а потом без лишних слов принял бразды правления. Лучшего сменщика Конвею и пожелать было трудно. Он повернулся, чтобы уйти, но тут Маннон чуть ли не прижался носом к одному из экранов и изрек:

— Угу!

— Что стряслось? — спросил Конвей.

— Ничего, ничего, — ответил Маннон, не оборачиваясь. — Теперь я понимаю, с чего вдруг вас потянуло туда.

— Я же вам объяснил! — воскликнул Конвей, топнул ногой и сказал себе, что Маннон совершает преступление, ведя бессмысленные разговоры в столь напряженное время. Потом ему подумалось, что пожилой доктор, наверно, устал или обзавелся очередной, на редкость зубодробительной мнемограммой, и ему стало стыдно за свою несдержанность. Он не ощущал вины за то, что срывал злобу на Скемптоне или на операторах у пультов, но вот друзей оскорблять не стоит — даже если он раздражен и утомлен, а кругом творится черт-те что. Однако за хлопотами раскаяние скоро забылось.

Три часа спустя Конвею показалось, что суматохи стало еще больше. На деле это объяснялось тем, что его личное участие помогло добиться желаемых результатов вдвое быстрее. Расположившись у входа в отделение АУГЛ, Конвей наблюдал за цепочкой ЭЛНТ — шестиногих, крабоподобных существ с Мелфа-4, — которые ковыляли или передвигались на носилках по дну огромного бассейна. В отличие от своих пациентов-амфибий мохнатые, дышащие воздухом санитары-кельгиане вынуждены были облачиться в скафандры, внутри которых было, по человеческим меркам, жарко, как в преисподней. Через транслятор до Конвея долетали обрывки переговоров. Эвакуация продолжалась — и велась достаточно резво.

По коридору за спиной Конвея двигались илленсаны — в скафандрах или на каталках, поверх которых были натянуты специальные палатки. Их сопровождали люди и кельгиане. Транспортировка шла гладко, словно полчаса назад Конвей и не переживал за возможность ее осуществления.

В заполненном водой отделении АУГЛ палатки раздулись как пузыри и всплыли под потолок. Тянуть их вдоль по коридору было небезопасно, поскольку они могли зацепиться за какую-нибудь трубу, а опускать вниз усилиями пяти-шести медсестер — неразумно. Конвей велел доставить с верхнего уровня самодвижущиеся носилки — не предназначенные, но годившиеся для работы под водой. Однако кожух аккумулятора носилок лопнул, и вокруг них немедленно образовался водоворот быстро темнеющей жидкости. Конвей ничуть не удивился бы, узнав, что с пациентом на тех носилках случился приступ. Ему удалось справиться с затруднением благодаря озарению, которому, как он подумал, следовало снизойти на него через две секунды после возникновения проблемы. Он перевел регуляторы искусственной гравитации в коридоре на «нуль», и палатки тут же обрели прежние размеры. Правда, пациентам и медсестрам пришлось теперь плыть, но это уже были мелочи.

Именно разбираясь с ПВСЖ, Конвей выяснил причину сорвавшегося с уст доктора Маннона «Угу» — на этом уровне дежурила Мэрчисон. Она его не узнала, а он сразу отличил ее по тому изяществу, с каким она носила скафандр. Заговаривать с ней он, впрочем, не стал, сочтя обстановку неподходящей.

Иных кризисных ситуаций пока не намечалось. Келгианский звездолет у шлюза номер пять был готов к старту и дожидался лишь появления на борту кого-то из старших врачей и корабля сопровождения. Вспомнив, что на нем улетают многие из тех, с кем он поддерживал приятельские отношения, Конвей решил воспользоваться временным затишьем и попрощаться с ними. Он вызвал Маннона, сообщил о своем намерении и отправился к пятому шлюзу.

Когда он добрался туда, кельгианский звездолет стартовал. Конвей увидел его на видеоэкране, с крейсером мониторов на хвосте, а в глубине экрана сверкали подобно новоявленным звездам боевые корабли. Их размещение происходило строго по плану; со вчерашнего дня кораблей заметно прибавилось. Успокоенный и где-то даже потрясенный величественным зрелищем, Конвей двинулся в обратный путь. Придя на место, он обнаружил, что коридор закупорен растущим на глазах ледяным кубом.

На звездолете с Грегори имелась холодная палата для существ классификации СНЛУ. Это были хрупкие кристаллические создания, которые дышали метаном и незамедлительно испарились бы при повышении температуры до минус ста двадцати градусов. На излечении в госпитале находилось семеро таких пациентов, и всех их для перемещения на корабль поместили в охлаждаемый куб десяти футов в поперечнике. Из-за трудности их транспортировки они грузились на звездолет последними. Если бы в их палате был прямой выход в космос, тогда куб можно было бы подвести к кораблю по наружной обшивке, а так санитары вынуждены были тащить его через четырнадцать уровней к шлюзу номер шестнадцать. На всех прочих уровнях коридоры были просторными и заполненными воздухом, либо хлором, поэтому куб лишь покрывался инеем и понижал температуру в помещениях. Но в отделении АУГЛ он начал обледеневать.

Конвей знал, что подобное возможно, но не придал значения, ибо по расчетам куб должен был находиться в воде какие-то секунды. Однако один буксирный канат лопнул. Инерция прижала куб к трубопроводу, и вскоре между ними возникла ледяная спайка. Теперь же куб обволакивал ледяной панцирь четырех футов толщиной, который грозил вот-вот окончательно запереть проход.

— Давайте сюда газовые резаки! — крикнул Конвей Маннону.

Трое мониторов с резаками явились как раз вовремя: еще чуть-чуть и было бы поздно. Установив регуляторы на максимальное рассеивание, они атаковали ледяную глыбу, расплавили панцирь и попытались придать кубу более транспортабельную форму. Вода вокруг закипела. Ни у Конвея, ни у кого другого охладителей в скафандрах не было. Конвей начал искренне сочувствовать устрицам, которых варят в кипятке. Глыба то и дело норовила зажать кого-нибудь между собой и стеной, в полупрозрачной воде было легко потерять ориентировку и угодить под струю пламени. Но наконец со льдом было покончено. Куб с его семерыми обитателями выволокли через шлюз в соседнюю секцию. Конвей провел перчаткой по стеклу шлема в неосознанной попытке стереть пот со лба и призадумался над тем, какие новые каверзы его ожидают в будущем.