Артем Абрамов - Место покоя Моего Страница 73

Иешуа постепенно начинал говорить громче, но не для того, чтобы было лучше слышно; а потому, что сам заводился. Речь его становилась все эмоциональнее, все красочнее. Ни единой оговорки, ни одного сбоя - говорил как... Как по писаному? Но ведь это еще не написано нигде. Только будет. Вон Иоанн как слушает внимательно. Им и будет написано. Может статься...

Петр наблюдал за слушателями, фиксируя одновременно каждое слово, произнесенное Машиахом, - ничего пропускать нельзя! - а слушали все по-разному. Те, кто находился в ближайших к оратору рядах, внимали сосредоточенно, едва рты не открыв. Кто стоял или сидел подальше, не являли собой образцовых слушателей - вертели головами, переговаривались, занимались своими делами. Но тем не менее Петр был уверен - вот странность! - что каждое слово, произнесенное сейчас, четко звучит в их разуме и обязательно откладывается на особую полочку, чтобы никогда не забыться. Иначе и быть не может. Иешуа не стал бы всем этим заниматься, если бы не был уверен в результате.

Неожиданно один из стоящих рядом мужчин подался вперед и спросил Иешуа:

– Машиахкак же попасть туда? В то царство, о котором ты говоришь?

– Как твое имя? - Иешуа спокойно отнесся к тому, что его перебили.

– Фаддей,-ответил мужчина.

– Послушай, Фаддей... Послушайте все! Царствие Божье открыто для всех. Дверь в него всегда рядом. Надо только подобрать ключ. В каждом из вас есть малая толика веры. Увеличьте ее, умножьте, пусть она станет огромной, больше неба, и тогда дверь в Царство отворится. Вера ваша будет ключом!

– Но как же мы можем верить в то, о чем не знаем? - В голосе Фаддея сквозило недоверие к самому Иешуа.

Иешуа нагнулся к спрашивающему, пристально поглядел на него, произнес:

– Скажи, ты знал о том, что больного проказой можно излечить одним прикосновением руки?

– Ну, я... - замялся Фаддей. - Нет, не знал. Даже врачи не могут, а так, рукой...

– Ты видел, как я это делаю?

– Нет, мне только рассказывали...

– Смотри. - Иешуа взял руку Фаддея. Та была покрыта весьма неприятного вида язвами. Петр поручиться мог, что еще пару секунд назад с кожей этого упрямца все было в порядке. А теперь... Ну, проказа не проказа, а что-то кожно-венерологическое - это точно. И хотя Петр в этой отрасли медицины силен не был, даже ему было ясно, что болезнь имеет вид очень застарелый и запущенный. Всего за мгновение Иешуа наградил беднягу Фаддея жутким и, не исключено, смертельным заболеванием. Не перестаешь удивлять, Иешуа, слегка оторопел Мастер, раньше ты только лечил недуги, а теперь, оказывается, еще и раздаешь их. Ученики, стоявшие здесь же и видевшие все с самого начала, тоже были явно озадачены.

Но больше всех изумился сам Фаддей. Сначала он молча, округлившимися глазами смотрел на свою руку, потом закричал:

– Этого ведь не было! Машиах! Что со мной? Ты же говорил об излечении! Машиах!

Иешуа наблюдал за испуганным Фаддеем с широкой улыбкой. В контексте факта она представлялась издевательской.

Спросил:

– Теперь скажи, ты хочешь, чтобы это пропало?

– Да! Машиах, да! - Фаддей был бледен от ужаса.

– А ты веришь в то, что я смогу тебя вылечить?

– Верю! Машиах, избавь меня от этого, пожалуйста!

– Воистину веришь?

– Воистину! Машиах!

– Веришь? - Иешуа кричал.

– Верю!

– Хочешь?

– Хочу, Машиах, хочу!

"Зачем издеваешься над человеком?" - Петру стало противно наблюдать за страданиями Фаддея и за нездоровым наслаждением в глазах Иешуа.

"Я не издеваюсь. Это муки рождения. Рождения веры. Это больно! Не мешай, Кифа". - Иешуа метнул на Петра сердитый взгляд.

Фаддей рыдал, стоя на коленях перед торжественно и сейчас страшно возвышавшимся Иешуа. Рука Фаддея представляла собой одну сплошную гноящуюся рану.

– Дай. - Иешуа потянулся к нему, взял его за больную руку. - Верь! Верь сильнее! Еще сильнее! Еще! Фаддей зажмурился.

– Теперь смотри.

Рука, еще минуту назад выглядевшая как кроваво-гнойное месиво, теперь была, как и полагается галилеянину, смугловатой, жилистой, а главное, абсолютно здоровой. Кожа как кожа, без каких-либо следов недавней болезни.

– Чудо! Машиах сделал чудо! - Фаддей едва не запрыгал, от счастья.

Он был настолько оглоушен счастьем излечения, что напрочь забыл его причину, навязанную именно врачевателем. Счастье убивает память. Оно как снайпер: стреляет избирательно и точно. Зачем Фаддею память о причине чуда? Он счастлив здоровьем, а значит, и чудом.

Ближние ряды толпы, наблюдавшие за этой сценой, подхватили радость излеченного человека, засмеялись, загалдели.

– Вот всегда они так, - скучно сказал Иешуа. - Поют, радуются, орут безостановочно... "Машиах сделал чудо!"... Глупцы неразумные! Не воспринимайте форму, но ощущайте содержание. Фаддей, Фаддей, - Иешуа раздражался, - да угомонись ты, наконец!

Мужчина, улыбаясь недоукомплектованным зубами ртом, счастливо и преданно смотрел на Иешуа:

– Да, мой Машиах?

– Я все это сделал не для того, чтобы доказать, как я умею творить чудеса, а чтобы ты понял, как ты - именно ты, и никто другой! - умеешь верить.

– Да, да! Я понял! Я могу!

– Что ты понял?

– Ну, как... Вера... я...

– Я ведь тебя не лечил, неужели до тебя не дошло? - Машиах опять сорвался на крик. - Ты сам себя вылечил, своей верой? Я тебе только дал силу, толчок, чтобы она в тебе возникла и окрепла... Как ты не понимаешь?

– Я сам? - удивился Фаддей.

– Люди! - Иешуа снова обратился к толпе. - Вот вам пример того, какие чудеса может творить вера.

У Петра опять возникло твердое ощущение, что даже самые дальние ряды знали о том, что происходило на пятачке возле камня, где стоял Машиах.

– Это просто, - продолжал Иешуа, - сложите свое желание и свое незнание и получите веру. Чем сильнее хочешь и чем меньше знаешь, тем крепче вера... Взглянул на Петра, поймал его встречный, очень недоуменный взгляд, засмеялся. Вот ученик мой близкий не понимает меня. Он думает, что я дал странное, мягко говоря, определение человека верующего - как невежественного, дремучего и одновременно - алчного, жаждущего, желающего. И что человек знающий никогда не станет человеком верующим... Я согласен с ним, но - только в последнем; Сказано в книге Когелет, написанной, как утверждают мудрецы, самим Царем нашим Шломо: "Потому что во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь". Это - истина! Мы, идя по жизни, медленно, но верно умножаем скорбь. А ведь когда рождается ребенок, что знает он? Что мир ярок. Что ночь темна. Что сон сладок. Что молоко матери вкусно и сытно. Что нет страха в жизни, потому что есть мать и она защитит от всего, что пугает... Он счастлив, этот крохотный человечек, потому что вера его во всесилие матери, вложенная в него Богом при появлении на свет, заменяет ему любое знание; Бог не требует от него веры в Себя, но лишь в мать, ибо Всеведущий дарит самое главное - умение верить. Первое умение человека! Он еще не знает Бога, он еще не понял, что Бог - в нем самом, но он уже умеет верить; Именно потому, что в нем - Бог, в каждом из нас изначально - его легкий вздох. Мы осенены им, и поэтому каждый-всемогущ. А потом, к сожалению, приходит пора разочарований, и вера, изначально вложенная в каждого, начинает сжиматься, таять. Мать, увы, не всесильна - понимание этого есть начало конца веры. Но разве кто-то из вас задумался, что такое понимание ложно, ибо оно пришло вместе со знанием? Разве замученная бытом мать, не прибежавшая на крик ребенка, поскольку занята другим, не единственно виновата в том, что убивает в нем веру в себя саму, а значит, и веру вообще?.. Разве она не добивает ее, подняв не однажды руку на дитя своего? Не услышав его вопроса? Отмахнувшись от него? Не захотев понять?.. И человечек, получивший весь мир в подарок от Бога, начинает осознавать, что мир этот устроен враждебно по отношению к нему... Но однажды он узнает, что мир создал Господь наш, и создал его для человеков, ибо они, как сказано, - венец Его творения. А значит, враждебность мира - вымышлена нами самими, ибо не мог Господь создать враждебное, поскольку Он - в каждом из нас, но создал лишь ежечасно испытывающее нашу веру в Него, наше умение ощутить в себе его дыхание. Да, он постоянно посылал человечеству в целом и человеку конкретному испытания силы, а значит, и веры. И только лучшие проходили эти испытания и осталисб в нашей памяти. Вот вера Авеля: он принес жизнью своей первую жертву за грех. Вот вера Ноя: он построил ковчег, когда никто не верил, что он понадобится, что придет обещанный Богом потоп. Вот вера Авраама: он готов был принести в жертву единственного сына, веря, что Господь воскресит его. Вот вера Моисея: он хотел встречи с Господом и обрел ее, увидел Невидимого. Вот вера Иешуа Навина: только по вере его пали стены Ерихо. Вот вера Шломо: он стал сильным из немощного. Вот вера Елиягу: он воскрешал ею мертвых... Можно долго перечислять славные имена людей, которые сохранили веру и пронесли ее до наших дней. Но разве Господь понимает веру так; поверь в Меня, и ты совершишь небывалое? Это было бы слишком просто и немудро для Того, кто видит бесконечность. Он говорит: поверь в Меня Я в тебе всегда, и ты тогда сможешь поверить в себя, в свои силы и верой этой совершить небывалое... Вот беда человека знающего: он знает, что не сможет сделать то-то, сказать так-то, поступить эдак. Он не вылечит прокаженного, потому что знает: проказа неизлечима. Он не воскресит умершего, потому что знает: умерший ушел навсегда. Он не поднимется в воздух, потому что знает: человек - не птица. Он слишком много знает, чтобы суметь поверить... Но значит ли это, что знающий никогда не станет верующим? Я противоречу сам себе: нет, не значит. Ему просто. однажды следует понять: знания его слишком малы, чтобы ощутить силу и могущество веры. Они пришли со стороны и через голову, а истинны лишь те, что прошли сквозь сердце. Надо поверить - и вера даст ему новые знания, о которых он не только не подозревал, но-в страхе бежал их. Но верящий в Господа искренне и беззаветно изначально обретает веру в себя, потому что вера в Бога делает его сильным. Вера дает знание: я могу, потому что Бог во мне! Я могу вылечиться, потому что верю, - и Фаддей, который стоит рядом со мной, здоров и чист. Завтра он поверит, что может летать, - и перелетит пропасть. Завтра он поверит, что Бог в нем позволит ему... что?.. ну, например, говорить с римлянами на их языке, а с эллинами - на их, и - научится. Сила веры неотвратимо превращается в силу знания. Но никогда - наоборот! Вот тебе и ответ на твой вопрос, Фаддей. - Машиах опустил глаза на стоящего перед ним на коленях мужчину. - Ты пойдешь со мной? Я помогу тебе учить людей вере.