Владислав Выставной - Запредельность Страница 74

В неказистую тесную «кабину» залезли не без труда, уселись прямо на груду ароматного, колючего сена. Еще здесь были какие-то полупустые мешки и глиняные кувшины. Лекс выбрал себе место «на корме» повозки – так, чтобы можно было свесить ноги. Джи устроилась прямо за спиной, обняв и положив голову ему на плечо. Арбитр затравленно сжался поцентру. Конрад примостился рядом с возницей.

Плетеный навес над головой раскачивался и скрипел. Скрипело в повозке все, словно сделано было не для езды, а для исполнения странной скрипучей мелодии, которой подпевали своими всхрапываниями и звоном колокольчиков волы.

Вскоре, однако, скрип перестал раздражать, и Лекс ощутил, что впал в какой-то удивительный транс: дорога из-под ног уползала вдаль медленно-медленно, и все здесь было так же тягуче, как и неторопливый ход волов. Этот мир находился в удивительном, сонном состоянии и ему не было дела до космических скоростей и неуклонно подползающей зловещей даты…

Трудно сказать, как долго они ехали – ориентироваться в таком темпе было непросто. Но закончился луг, прополз мимо лес, потянулись поля. В гуще злаков замелькали сгорбленные фигуры, все чаще по разбитой дороге навстречу стали попадаться люди. Словоохотливый возница никого не обделял вниманием, степенно здороваясь и находя для каждого особое слово:

– Здравствуй, Марта! Как дочка? Не хворает уже? А сестрица как – не разрешилась от беремени? Что-то давно не видел ее – а как гулять любила… Приветствую, кум! Куда запропастился? Ну, заходи, разопьем кувшинчик – если жена позволит, хе-хе… Мое почтение, господа кузнецы! Должок за мной, помню, как же… Эй, малый, чего под колеса лезешь, рук-ног не жалко?! Эх, молодежь… Доброго здравия, святой отец!

Вскоре появились и первые дома – сплошь деревянные, под соломенными крышами. В основном – неказистые, с маленькими, прорубленными в бревнах окошками. Всюду беспорядочно топтался скот, носились собаки, свиньи и босоногие дети.

Лекс чувствовал себя обманутым. Не так он представлял себе оплот мирового зла. И хоть Конрад намекнул на особый, подчеркнуто-отстраненный статус Бета-Земли, увидеть все воочию – совсем другое дело…

Повозка подпрыгивала на ухабах разбитой колеи, раскачиваясь так, что, казалось, вот-вот развалится. Но вдруг подскочила в очередной раз – и загрохотала новым звуком: из-под колес поползла каменная мостовая.

– Предместье, – прокомментировал Конрад. – Скоро город, а следом – территория Ордена.

Лекс не смог удержаться – поднялся во весь рост, выглядывая вперед над плетеной крышей.

Зрелище представилось живописное.

Это действительно был город – странный, эклектичный, в котором бурно смешались деревянные и каменные постройки разных эпох. Каменные строения по большей части представляли собой руины, частично растасканные на стройматериалы. Впрочем, некоторые дома содержались неплохо, и все они были никак не моложе века девятнадцатого – если пользоваться земными аналогиями. Если верить инфотеке Мастеров – именно тогда Пресекатели и начали насильственное торможение прогресса.

Впрочем, и на времена «века пара» обстановка походила мало. Скорее, все напоминало раннее средневековье, несколько приукрашенное остатками благоустроенных улиц, за чистотой которых теперь мало кто следил.

Подъехали к городским воротам – странным, упирающимся прямо в стены старых каменных домов.

– Старый город, – сказал Конрад.

Проехали широкую тенистую арку, остановились.

– Кто такие? – сипло поинтересовался обвешанный доспехами стражник, опирающийся на длинную алебарду.

– Гости Святой Обители, – важно сказал возница.

– А-а… – уважительно протянул стражник. – Тогда проезжай.

Повозка тронулась, продолжая неторопливый путь. Мимо проплыло еще несколько бородатых стражников в железных касках.

– А если бы не были гостями э-э… Святой Обители? – поинтересовался Лекс. – Нас бы задержали?

– Отчего бы – задержали? – рассудительно заговорил возница. – Заплатили бы пошлину – четверть талера с повозки – и добро пожаловать! Да только какой смысл платить четверть талера, если вы все равно в Святую Обитель едете? Я как думаю: не разумно это – четверть талера платить, когда можно и не платить вовсе. А с другой стороны, если кошелек позволяет – отчего бы не заплатить? Деньги-то в городскую казну идут, на благоустройство и помощь бедным. Да только я как рассуждаю: оно, конечно, правильно, наверное, и бедным перепадет, да только благоустройства в нашем городе отродясь никакого не было, а господам членам городского магистрата тоже надобно дома строить да жен своих содержать, дай Спаситель им доброго здоровьица. А знаете ли вы, каково это – содержать жену члена городского магистрата? Они же, эти жены, друг перед дружкой и так, и эдак – кто кого в нарядах да в украшениях переплюнет. Это, скажу я вам, страшное дело – быть женатым на жене члена городского магистрата. А еще есть детки членов городского магистрата, собаки членов городского магистрата, да и сами господа члены городского магистрата любят иной раз в кости или в картишки перекинуться. И на все денежки требуются…

– Эй, малый, хватит трепаться! – лениво бросил Конрад.

– А что я? Я ничего, – пожал плечами возница. – Я ж не против того, чтобы пошлину платить. Только если можно не платить пошлину – зачем же ее платить? Хотя, с другой стороны…

– Да ты, братец, – вольнодумец, как я погляжу, – заметил Конрад.

– Да что вы, Спаситель с вами, – отмахнулся возница. – отродясь я не вольнодумствовал. Да только покуда туда съездешь, покуда обратно – всякое в голову полезет…

– Вот и я о том. Смотри – отрубят тебе ее.

– Кого?

– Голову – кого ж еще.

Возница вжал голову в плечи, осторожно повернул ее влево, вправо. Помолчал немного, и заговорил снова:

– Вот я как рассуждаю: зачем же это хорошему вознице голову отрубать? Кто же будет гостей Ордена в Святую Обитель возить и обратно отвозить? Я так думаю: возница без головы Святой Обители совершенно не нужен. Это, может, в каком-нибудь трактире такой возница и сгодится. А Ордену такого иметь – никак не подобает. Ни к чему мне голову рубить. Нет, совсем ни к чему. Вот, ежели, вызовет меня к себе брат настоятель, да скажет так строго: ты, мол, Густав, неправ. Совсем неправ. И я, конечно, скажу: да, не прав я, брат настоятель, не буду больше. Вот это будет правильно. А голову рубить…

– Да ты, оказывается, смутьян, – усмехнулся Конрад. – Ну, да ладно, мне до этого дела нет… А вот и Святая Обитель показалась…

Лекс снова поднялся, выглянул из-за покатой крыши. И замер от нахлынувших противоречивых чувств.

Над черепичными и соломенными крышами показалась черная стена. Высокая, не имеющая ни конца, ни края, безликая, с такими же однообразными башнями, разнесенными на сотни метров друг от друга. Башни напоминали монолитные бруски черного камня с узкими прорезями бойниц. Отсюда не было видно – что там, по ту сторону. Но даже здесь чувствовалось что-то недоброе, чуждое этому простодушному миру болтливых возниц, дородных хозяек и босоногих мальчишек.