Север Гансовский - НФ: Альманах научной фантастики. День гнева Страница 8

— Ну и что?

— В этом дело. Здесь ключ к решению проблемы стандартизации!

— Не понимаю…

— Представьте себе, что у вас из кожи изъяли сто клеток, и вы по методу профессора Форкмана вырастили сто одинаковых особей! Они, имея в основе одну и ту же генетическую информацию, будут совершенно тождественны между собой и тождественны вам…

Я вздрогнул. Вот это ход!

— Любопытно. И кто-нибудь такой эксперимент произвел?

— Да.

— Кто?

— Я.

Было бы очень любопытно разглядеть лицо старика в этот момент. Наверное, на нем была написана воинствующая и злая гордость. Я не представлял, как это могло совместиться с его плаксивым выражением.

— И что получилось?

— Я должен рассказать все по порядку.

— Хорошо. Это очень интересно…

— Секрет своего открытия Форкман передал только мне. Я почти о нем забыл, пока, с возрастом, не стал задумываться над бедами нашего существования. И после я пришел к выводу о стандартизации…

— Кого же вы выбрали за стандарт?

— О, я и моя жена перебрали многих своих знакомых, обсудили их со всех сторон, и все они оказались с изъянами. Знаете, они все имели какие-либо врожденные физические или умственные, или моральные изъяны. Одним словом, это был очень мучительный перебор… Тогда мы остановили наш выбор на себе.

Я снова не мог сдержать саркастической улыбки. На этот раз старик заметил:

— Не смейтесь… Я и моя Арчи в молодости были незаурядными личностями, с интеллектом выше среднего и совсем не плохи на вид… Кроме того, достигнув зрелого возраста, мы обнаружили у себя достаточно мудрости для стандартного человека монолитного однородного общества…

— Я не сомневаюсь в ваших качествах, — прервал я своего собеседника. — Должен заметить, однако, что эту мудрость вы приобрели, она следствие вашего жизненного опыта и опыта многих других людей, который вы усвоили. Впрочем, продолжайте.

— Мы вырастили по методу Форкмана двух мальчиков и двух девочек… Они были точными копиями нас в соответствующем возрасте. Я и Арчи проделали опыт по вегетативному взращиванию наших юных копий на ферме Гринбол…

— Не слишком ли мало стандартных людей для монолитности нашего будущего общества?

— Не иронизируйте, молодой человек! Вам следовало бы спросить, почему дети были выращены на ферме Гринбол.

— Разве это существенно?

— Абсолютно. Дело в том, что именно на этой ферме протекали младенческие, детские и юношеские годы мои и Арчи.

— Ну и что же?

— А то, что для тождественности этих существ было абсолютно необходимо тождественное воспитание… Я и Арчи очень хорошо помнили наши годы, прошедшие на этой ферме… Мы решили воссоздать их со всей скрупулезностью на наших… э… детях.

— Для чего?

— Для этого существовали две причины. Во-первых, мы могли легко воспроизвести весь цикл воспитания, а во-вторых, таким образом, мы обеспечивали повторение нашего эксперимента в будущем.

Я начал смутно представлять всю дикость замысла.

— Вы хотите сказать, что, повторив свой жизненный путь в созданных вами существах, вы добьетесь того, что в определенный момент и они придут к тем же самым выводам, что и вы, и тоже повторят опыт по выращиванию своих копий, а их потомки сделают то же. самое, и так далее?

— Вы сообразительны.

— Но этого не может быть! — воскликнул я на этот раз уже достаточно серьезно.

— Это так и случилось…

— Боже мой!

— Я вам докажу. А сейчас имейте терпение выслушать все до конца. Так вот, я занялся мальчиками, а Арчи — девочками… Я должен признаться, что наша работа доставляла нам истинное наслаждение. Знаете, я как-то читал одного ученого, который исследовал жизненный путь многих пар близнецов. Он обнаружил, что однояйцовые близнецы не только похожи друг на друга внешне, но их жизненный путь и их судьба во многом совпадают. Помню, он приводил пример двух братьей близнецов, которые расстались в раннем детстве, а по прошествии многих лет выяснилось, что они были женаты на поразительно похожих женщинах, занимались одной и той же профессией, оба имели собак, и обе собаки носили одно и то же имя! Тогда я не поверил в это. Во время работы в Гринболе я воочию убедился, что генетическое тождество детей позволяет без особого труда добиться и их духовного тождества. Но самым поразительным было другое: в наших отпрысках я и Арчи видели свои копии, свое детство, затем юность и молодость. Мы смотрели на детей и восклицали: “Смотри, Арчи! Они полезли на тополь! Помнишь, я в семь лет сделал то же самое, а ты, как и наши девочки, бросала в меня мячом!” И действительно, мальчики, как по команде, полезли на один и ют же старый тополь, а девочки начали бросать в них мячи!

“Дик! Девочки склонились над колодцем! Бьюсь об заклад, что они уронили ведро! Сейчас мальчишки за ним полезут!”

И действительно, мальчишки лезли за ведром…

— Оба за одним ведром? — спросил я.

— Да. Я и Арчи смотрели на них, на их жизнь, как на фантастическое, повторенное дважды свое собственное бытие, перенесенное на тридцать лет назад! Если и есть у человека шанс когда-нибудь вернуть свою молодость, то только таким путем.

— А как вы их отличали друг от друга?

— Мальчики имели одно и то же имя — Дик, а девочки — Арчи. Но у каждого был свой номер. Его мы нашивали им сзади, как это делают спортсменам. Вскоре мальчики начали ухаживать за девочками.

— Точно так же, как вы за своей будущей женой?

— Да-да! Возникла сложность с местом свидания, потому что они назначали одно и то же место… Но после они к этому привыкли…

— А они не путали друг друга?

— Представьте себе, нет…

— Любопытно, что же произошло дальше…

— Арчи прожила на ферме до четырнадцатилетнего возраста, а я — до восемнадцати лет… После Арчи уехала с родителями в Нью-Йорк… Поэтому, достигнув четырнадцати лет, девочки уехали вместе с Арчи в Нью-Йорк, чтобы там повторить курс жизни, который в свое время прошла Арчи. Это они сделали без труда, с большим успехом, и стали еще больше походить на Арчи в молодости. Они вернулись на ферму через два года, когда юноши достигли двадцатилетнего возраста. Они еще прожили на ферме по три года…

И тут-то произошло несчастье…

— Какое?

— Моя жена, Арчи, повесилась…

— Какой ужас!

— Да! Но ужас был не только в самом факте самоубийства. Скорее, в причине трагедии.

— Может быть, вам не стоит об этом вспоминать?

— Стоит! Очень даже стоит… Дело в том, что пока обе Арчи жили в Нью-Йорке, Дики немного к ним поохладели и стали наведываться на соседнюю ферму, к дочерям мистера Сольпа… У Сольпов всегда были большие семьи. В мое время у них было три дочери… И теперь их было три… И вот Дики к ним повадились в гости…

— Так почему ваша жена…

— Однажды, вскоре после ее приезда из Нью-Йорка, мы ужинали у Сольпов и задержались до позднего вечера.

Я болтал со стариками Сольпами, а моя Арчи куда-то вышла. Вдруг она вбежала в комнату вся в слезах, с безумными глазами. В ответ на вопрос, что случилось, она только еще сильнее заплакала. По дороге на нашу ферму она не разрешила мне взять ее за руку, даже прикоснуться… За какие-нибудь полчаса мы стали совершенно чужими.

Только после ее самоубийства я догадался, вернее, понял, что случилось. Она, узнав, что в семье Сольпов гостят наши Дики, поднялась наверх и совершенно случайно подслушала разговор юношей с дочерьми нашего приятеля.

Мои сыновья клялись в верности и любви дочерям Сольпов и заверяли, что если те не станут их женами, то неизбежный брак с Арчи будет для Диков проклятием всей жизни. Они говорили, что не любят этих холодных дурочек и только из уважения к старикам, то есть к нам, согласились на них жениться. Они предлагали дочкам Сольпов немедленно бежать…

— Это произвело впечатление на вашу жену?

— Еще бы! Она сразу поняла, что до нашего брака я ей изменял.

— То есть, — пробормотал я тупо.

— Мои парни повторили то же самое, что когда-то сделал я… Это было ужасно…

Арчи поняла, что обманулась, веря в мою любовь добродетельность. Она повесилась на одном из дубов, что растут у нас над ручьем. После этого я покинул ферму вместе со своим семейством и переехал сюда…

— Скажите, а юные Арчи знали о происшедшем?

— Конечно, нет, они спали, как и моя Арчи в те далекие времена… Так вот я переехал со всем семейством в Нью-Йорк… Мальчики поступили на биологический факультет колледжа, как когда-то и я, а девочки устроились телефонистками на центральной почте… Так они жили порознь, уже фактически без моего вмешательства, до тех пор, пока однажды не встретились в кино… Это была радостная встреча. Их нежная дружба возобновилась… Будьте добры, который час?

— Сейчас ровно шесть.