Александр Громов - Вопрос права Страница 8

– Поясняю, – сказал механизм. – Человек, желающий избежать опасности для здоровья, может удалиться от источника этой опасности либо уничтожить его. В случае, если источник опасности не может быть уничтожен, поскольку также является человеком, и если он преследует человека, человек может удаляться непрерывно, сохраняя между собой и источником опасности безопасное расстояние…

– Да ты соображаешь, что говоришь! – закричал я. – Это что же, мне придется все время от него бегать?

– Физическая активность приносит пользу здоровью человека, – сообщил механизм.

Я задохнулся.

– Второй человек, являющийся источником опасности для здоровья первого, преследуя его, также реализует свое право на здоровье.

– Ну вот что, – ядовито сказал я, сдерживаясь из последних сил, – скажи тогда: как мне в этих условиях реализовать свое право на хобби… то есть… это… на время, материалы и условия для занятия деятельностью… в общем, пункт двадцать семь? А? Подумай и скажи, да смотри не задымись от натуги. Умник.

– Какой род деятельности имеется в виду? – последовал вопрос.

– Выращивание конусоидов, – ответил я, предчувствуя свой триумф. – Это растения. Растут в горшках.

– Поясняю, – немедленно ответил механизм. – Человек, удаляющийся от источника опасности, может взять горшки себе под мышку…

Позднее я понял, что был не прав, машина не способна на преднамеренную издевку. Но в тот момент, когдя я прыгал на одной ноге и массировал другую, отбитую о борт вельбота, мне было не до логики. А тут еще явился Рыба-Кит и сказал, что я неправильно дышу, что мой случай (вы подумайте – мой случай!) очень запущенный и что ничего не поделаешь, придется ему заняться мною с самых азов, но это ничего, ибо если правильно заложить основы, развитие парапсихологических способностей пойдет дальше уже само собой. Я впал в отчаяние и весь остаток дня просидел на траве, тупо уставясь в одну точку и согласно кивая, когда мой гуру останавливался, чтобы перевести дух. Мне было все равно.

Решение – и, как мне показалось, удачное, я нашел на следующее утро, когда Рыба-Кит еще спал. Оно показалось мне таким простым и ясным, что я чуть не подпрыгнул от радости. Река! Как-то раз Рыба-Кит сознался, что не умеет, к сожалению, плавать. А по-моему – к счастью!

Осторожно, чтобы не разбудить спящего, я снял одно из пассажирских койко-кресел вельбота. Вельбот молчал: видно, решил, что я имею на это право. Кресло было пухлым и легким – вспененная пластмасса, – но на всякий случай я отделил металлические крепления. Плотик был готов.

Стараясь не производить ни малейшего шума, я собрал свои пожитки, нашел палатку и тихонько вынес вещи из вельбота. Через полчаса на берегу реки высилась скромная горка моего имущества и я раздумывал, что перевезти на тот берег в первую очередь. Разумеется, не конусоиды – их нужно везти последними, мало ли что. А вот палатку, обувь и часть баллончиков – можно.

Раздеваясь, я услышал позади крики и обернулся. С пригорка по направлению ко мне со всех ног бежал Рыба-Кит. Ему не хотелось оставаться одному, он кричал и на бегу отчаянно размахивал руками. Сочувствия во мне он не вызывал. Я усмехнулся, спустил плотик на воду и поплыл. Вода была теплая, ленивое течение медленно сносило меня в сторону. Внутренне я ликовал и даже начал было напевать что-то бодренькое, но тут же глотнул воды, закашлялся и решил ликовать молча.

Плаваю я неважно, а тут еще приходилось толкать перед собой довольно-таки нескладный плотик. Кое-как проплыв около трети ширины реки, я оглянулся. Рыба-Кит был уже на берегу и что-то кричал мне вслед, обильно жестикулируя, судя по жестам – умолял вернуться. Нет уж, дудки. Обидно то, что ко второму заплыву мне, судя по всему, придется готовиться, выслушивая его упреки в бессердечии с самого близкого расстояния, а может быть – как знать? – даже нейтрализуя определенное физическое противодействие – но разве цель того не стоила? Ничего не поделаешь, думал я, работая ногами и отфыркиваясь. Придется быть жестоким.

Он останется один – ну и что с того? Я тоже буду один, по крайней мере до тех пор, пока Рыба-Кит не придумает, из чего сделать плот. Несколько дней одиночества – это именно то, что мне сейчас крайне необходимо. Нет, я не уйду далеко – кто знает, на что можно напороться на незнакомой планете? Мы будем жить у реки: я на одном берегу, Рыба-Кит – на противоположном. Но на ночь я буду отходить от реки подальше, ночью над водой очень уж хорошая слышимость…

Фью-у-уу-у…Плюх! Знакомый уже пауко-ящик приводнился впереди меня с фонтаном брызг, развернулся против течения и заработал лапками, как жук-плавунец. Обычно ящики умеют плавать только по течению, а этот очень старался и пенил воду, как танкер, силясь выгрести, но необтекаемая форма сводила на нет все его потуги. Его медленно сносило. Навряд ли он оказался бы способен меня спасти, начни я тонуть. Наверняка вельбот, как и в прошлый раз, выплюнул его мне вдогонку не затем, чтобы меня спасать, а затем, чтобы реализовать мое право на информацию.

– Внимание, – завел свое ящик булькающим голосом. Вероятно, в голосовое устройство попала вода. – Вы опасно приблизились…

К чему я опасно приблизился, я так и не услышал. В нескольких метрах от меня зеркальная поверхность реки вдруг вспучилась горбом, и из воды, разбрасывая кольцевые волны, высунулась отвратительная треугольная морда размером с три моих плотика и внимательно оглядела меня выпученными, как у лягушки, и такими же холодными глазами. Ящик замолк и повернул к берегу, бестолково шлепая лапками по воде. Я все еще держался за плотик, не осознавая ситуации, когда лягушкоглазая тварь, видимо, удовлетворившись осмотром, взволнованно зевнула, показав глоточные зубы, и без спешки заскользила ко мне, раздвигая воду, как волнолом. Тогда я бросил плотик и поплыл назад что было сил.

Если бы не говорящий ящик, я бы погиб – тварь плавала явно быстрее. Но именно он подвернулся ей первым, и это меня спасло. Оглядываясь назад между взмахами, я видел, как ящик перед самой пастью зарыскал по воде туда-сюда, потом был подхвачен, вздернут над поверхностью реки и бестолково замолотил лапками. Чудовище перехватило ящик поудобнее и, запрокинув морду, по-жабьи глотнуло. Ящик исчез, и чудовище какую-то секунду пребывало в неподвижности, прислушиваясь, очевидно, к внутренним ощущениям, – затем его холодные глаза уставились прямо на меня.

Я выбивался из сил. Рыба-Кит на берегу истерически визжал, словно в воде находился он, а не я. Что касается меня, то мне визжать было некогда. Планета, может быть, была и спасательная, но и на спасательных планетах люди гибнут точно так же, как и на всяких других. Какое мне было дело до того, что чудовище, закусив мною, вероятнее всего, сдохнет, как те комары, если я этого уже не увижу? Мне было все равно, умрет эта жаба или не умрет. Я не хотел умирать сам. И – нащупал ногами отмель в тот момент, когда уже казалось, что все кончено: чудовище раскрыло пасть, как тоннель, в полуметре от моих ступней. Если бы оно догадалось втянуть в себя воду, эти записки, по всей видимости, остались бы ненаписанными.

Ни один пингвин, спасающийся от морского леопарда, не вылетал из воды с такой прытью, с какой вылетел я. Течение отнесло меня в сторону, за границу зоны защиты. Скорее назад, к вельботу! Вернее, к конусоидам!

До сих пор не знаю, умела ли эта тварь передвигаться по суше – во всяком случае, она не стала преследовать нас на берегу. Оглядев на прощанье меня, а заодно и Рыбу-Кита пустым, ничего не выражающим взглядом, треугольная морда скрылась с поверхности, и через минуту вода в реке текла так же спокойно, как прежде – захлопнувшийся вхолостую капкан вновь был готов к употреблению.

Так еще более бесславно окончилась моя вторая и последняя попытка найти уединение. Река неторопливо уносила перевернутый плотик. Я потерял палатку, добрую половину питательной смеси для конусоидов и свои ботинки. Пересчитав в уме оставшиеся баллончики, я ужаснулся. А Рыба-Кит вертелся рядом, как заводной, и кричал:

– Вы видели! – Он даже подпрыгивал от восторга, и лысина его сияла. – Вы видели! Попробуйте теперь утверждать, что парапсихология это чушь! Вот вам – доказательство реальности психофизического воздействия! Я мысленно приказал этой жабе нырнуть, и она нырнула!

– Заткнитесь, – сказал я. (А что я мог еще сказать?)

Он не обратил на мою грубость никакого внимания. Что было делать? Я угрюмо подобрал одежду, взял горшки и поплелся назад, даже не огрызаясь – у меня не было сил.

И потянулись мучительные дни.

Рыба-Кит не отходил от меня ни на шаг. Порой мне казалось, что он принадлежит к какой-то тайной сектантской организации, каждый член которой обязан обратить в истинную веру не менее десяти непосвященных, а поскольку я тут всего один, мне достается десятикратная доза. Заставить его замолчать я так и не сумел.