Александр Руджа - СССР-2061 (сборник) Страница 8

– Уже десять лет как советская власть, а вы все думаете, что если увидел посреди дороги яму, то сообщи кому следует и спокойно иди себе дальше? Нажал пару кнопок в приложении – выполнил свой гражданский долг? Яму пусть заделывают те, кому положено, а ты – герой, потому что кто-то другой, может быть, даже нажимать кнопочки не стал, просто прошел мимо? А если те, кому положено заделывать ямы, за всем следить и разбирать ваши жалобы – если им не до нас? Если нет свободных людей, совсем нет? Пусть тогда яма так и остается, пока в нее не свалится кто-нибудь? Нет, я понимаю. Вы почти все люди семейные, опять же – восьмичасовой рабочий день, наверное, устаете под вечер?

Кого другого люди, быть может, и оборвали бы. А растрепанную девчонку в развевающемся на ветру шарфе – слушали. Чтобы казаться выше, Маша встала на край детской песочницы. Из закатанных наверх рукавов куртки торчали тонкие руки. Этими руками она активно жестикулировала, помогая резким словам легче ввинчиваться в уши слушателей.

Вокруг собрались жильцы окрестных домов. Немного – человек двадцать. Но вдвое больше голов наблюдало из окон или с балконов. Кто-то подошел к Маше и начал снимать ее на телефон: теперь можно не сомневаться, что вскоре запись попадет в сеть, хотя бы в районные группы, и тогда неизвестно, сколько народу ее просмотрит.

Скрестив руки на груди, Влад слушал, что она там говорит. На импровизированный митинг он вышел с твердым желанием поспорить, но потом махнул рукой и просто молча стоял.

– Ну-ну, – мысленно усмехался Влад, – даже интересно, сколько людей ты сможешь уговорить. Человека полтора хотя бы наберется?

Тем временем девчонка ввела в бой тяжелую артиллерию, уговаривая людей в свободное время поработать на их общее и ее, большаковское, благо.

– …Чесноков Владислав подал жалобу на неблагоустроенную дворовую территорию. Наверное, он думал, что тот, кому положено этим заниматься, придет, все быстро сделает и покрасит свежей краской? К сожалению, не придет. Коммунальщики сейчас заняты более неотложными делами. У них программа замены городских теплотрасс, они ушли в нее с головой, и раньше, чем через три года, не закончат даже первую очередь: трубы в центре известно когда клали… Поэтому прислали одну меня. Правда, краску мне дали. Так же, как комплекты рабочей одежды и инструменты. И пообещали дать технику, если найдется кто-то умеющий ею управлять. Требуются только люди, люди с рабочими руками и неравнодушными сердцами.

«В наше время нельзя быть равнодушным…» – вспомнилось Владу.

Камрады с форума на портале «Голоса» предупреждали о подобной инициативе сотовцев. И рекомендовали не медлить с ответом. Раздосадованный из-за упоминания его имени, как будто он тоже все это начал, Влад подал голос:

– Маша, можно спросить?

Девчонка повернулась к нему:

– Конечно, Влад.

– Расскажи, пожалуйста, про свое задание на практику. Тебе ведь нужно подписать нас на какой-нибудь трудовой подвиг? Разумеется, для нашего собственного блага.

– Вовсе нет.

– Нет? – Он споткнулся, словно спортсмен на бегу, и обескураженно повторил: – Как нет?

– Практика будет сдана, когда на месте горелых развалин появится парк. Такая уж мне досталась практика – заниматься благоустройством вашего двора, если у вас самих руки не доходят. Если понадобится, я буду заниматься этим одна.

Маша взяла лопату, лежащую за песочницей, и пошла к свалке. Не оглядываясь ни на кого и ни с кем не прощаясь.

Под осуждающими взглядами соседей Влад почувствовал себя неуютно. Ну вот, стоило задать один-единственный вопрос, и уже весь двор считает тебя злодеем. Как так ловко у нее это получается?

– Эй! – неуверенно крикнул кто-то. – Да подожди ты!

Но Маша уже оторвала от забора державшуюся на одном гвозде доску и пробиралась на огороженную территорию свалки.

Растерянно переглянувшись, люди потянулись за ней.

Сосед снизу, любитель утренних пробежек, неодобрительно покачал головой, глядя на потемневшую от старости доску с торчащим гвоздем: «Еще наткнется кто-нибудь».

– Что ты делаешь? – поинтересовался студент-химик из соседнего подъезда.

– Мусор разбираю, чтобы парк вам разбить, – пропыхтела Маша. Она как раз пыталась вытащить из развалин разбухшую и лишившуюся стекол оконную раму.

– Пытаешься доказать, какие мы плохие? – спросил Влад.

Соседи снова посмотрели на него. Не осуждающе, но так, что он решил воздержаться от новых вопросов.

– Ничего я не пытаюсь доказать. – Дернув сильнее, Большакова сломала раму, и в руках у нее оказалась одна верхняя перекладина. – Я пытаюсь сдать свою практику. И вам здесь парк сделать, если уж эти две цели оказались вдруг связанными.

– Кстати, почему именно парк? – возмутился малознакомый Владу гражданин. – В шаговой доступности имеются два сквера и зеленая аллея в придачу. Нужно сделать футбольное поле, а то каждый раз приходится ездить к черту на кулички.

– Летом футбол, а зимой пусть будет каток! – потребовал студент-химик.

– А я цветник хочу, – подала голос хорошо одетая женщина с парой малышей, крутящихся вокруг нее, словно планеты вокруг солнца, – большой цветник, как в Центральном парке.

Сзади послышались глухие удары. Вернувшийся с молотком любитель пробежек загибал в отломанной доске гвоздь, чтобы никто не напоролся.

– Кто-то обещал выдать рабочую одежду? – ни к кому конкретно не обращаясь, напомнил химик.

Облокотившись на воткнутую в землю лопату, Большакова сказала:

– Так вы вроде бы все страшно заняты проживанием своего законного выходного дня, или я не права?

– Не дерзи, – осадил девчонку мужчина в спортивной куртке.

– Тебе помощь нужна или как? – спросил студент-химик.

– Очень нужна, – призналась Маша. – Просто очень-очень.

– Тогда я еще ребят подтяну, – предложил студент и зачем-то объяснил окружающим: – Мы в институте давно решили активную ячейку собрать, только как-то все повода не было.

– Спасибо, – поблагодарила Маша. Поблагодарила так, что Владу тут же захотелось переодеться в рабочее, взять перчатки и до позднего вечера воскресенья разбирать горелые завалы, превращая старую свалку в цветущий сад.

Нет, честное слово, захотелось! Какая-то магия витала в толпе соседей, передаваясь от одного человека к другому, как насморк. Кто-то с кем-то начинал обсуждать, как вытащить плиту из-под груды обрушивших перекрытий, кто-то бежал домой переодеваться. Энергично разбирались лопаты и крепкие мешки для мелкого мусора. Дядя Федя, пожилой крановщик, тихо переговаривался с Машей насчет хотя бы простейшей строительной техники.

Поднявшаяся суета увлекала, призывала влиться в нее, стать частью веселой и деятельной суматохи. Однако Влад сумел перебороть этот позыв. Он развернулся и просто пошел домой. Наверняка Маша даже не смотрела ему вслед – она раздавала рабочий инструмент и защитную одежду, что-то обсуждала одновременно с тремя людьми. Она просто физически не могла смотреть Владу в спину осуждающим взглядом.

Но ему казалось, будто она смотрит, и это было неприятно. До тех пор, пока дверь подъезда не хлопнула за спиной о косяк, разом отрезая все возможные взгляды.

Даша Стрельцова

Звонить пришлось долго и упорно, но наконец дверь открылась, явив еще привлекательное, но уже немного потасканное и вдобавок заспанное лицо.

– Николай Синицын? – уточнила Даша Стрельцова. – Вы помните, как отличились вчера, точнее, сегодня ночью? Такому хорошему инженеру должно быть стыдно…

Синицын обескураженно помотал головой.

– Будем перевоспитываться? – потребовала Стрельцова.

Синицын еще более активно замотал головой.

– А придется, – не терпящим возражений тоном резюмировало обнаружившееся на пороге его холостяцкой берлоги чудо. – Разрешите пройти.

Синицын попытался собраться с мыслями и сказать, что не разрешает непонятно кому входить в квартиру и заниматься его, взрослого человека, каким-то там перевоспитанием.

Но уже было поздно.

Из глубины квартиры донеслось:

– С вашим количеством «потерянных в системе» неоплаченных штрафов за мелкое хулиганство я бы даже летать научилась, лишь бы информация о ваших художествах не дошла до коллег и заводского начальства. Кстати, насчет «полетов»…

Влад

Отдохнуть, разумеется, не получилось. С закрытыми окнами в квартире жарко, а с открытыми слышны звуки импровизированного субботника, то есть воскресника. И так громко, будто у них там развернулась не меньше чем всесоюзная стройка. Или он просто стал излишне раздражительным?

Спустя два часа Влад серьезно размышлял: может быть, плюнуть и присоединиться к остальным? И почти уже решился, когда жены, сестры и просто соседки начали выносить работникам обед. Мужчины побежали за столами, составили из них один большой прямо во дворе, в жидкой тени двух молодых березок и старого тополя со спиленной верхушкой. Все принесенное без разбора составили на стол, и каждый брал себе, что хотел и что успевал.