Кальде Длинного Солнца - Джин Родман Вулф Страница 8

Внутри, под ребрами, что-то странно вспухло; через сознание проносился круговорот звуков, которые она никогда не слышала, и образов, которые никогда не видела: громыхали копыта кавалерии, гремели огромные пушки, устрашающе ревели львы Сфингс, серебряными голосами пели трубы, резко, как гремучая змея, трещала жужжалка. Женщина с окровавленной повязкой на голове выравнивала ряды солдат: «Стройся! Стройся! А сейчас вперед! Вперед! За мной!»

Широким жестом маленькая майтера Мята вытащила меч, который не могла увидеть даже сама.

— Дру…зья! — Ее голос сломался посреди слова.

«Громче, девочка! Пусть эти стропила затрясутся!»

— Друзья, некоторые из вас не знают, кто я такая. Я — майтера Мята, сивилла этого мантейона. — Она окинула взглядом паству и увидела, как майтера Мрамор молча аплодирует; несколько сотен голосов мгновенно утихли.

— Законы Капитула разрешают сивиллам устраивать жертвоприношения, если авгура нет на месте. К сожалению, именно это произошло сегодня в нашем мантейоне. Мы понимаем, что мало кто из вас захочет остаться. Есть другой мантейон, на Шляпной улице, который, я уверена, любят все боги; там святой авгур готовится к жертвоприношению. По направлению к рынку, и поворот налево. Недалеко.

Она какое-то время с надеждой ждала, слушая тараторящий дождь, но никто из примерно пяти сотен тех, кому посчастливилось сесть, не встал, и никто из нескольких сотен стоявших в проходах не повернулся и не ушел.

— Прошлой ночью патера Шелк не вернулся домой. Как многие из вас знают, сюда приходили гвардейцы, чтобы арестовать его.

Злой шепот слушателей напоминал рычание какого-то огромного зверя.

— Это произошло вчера, когда Добрая Киприда, у которой мы всегда будем в долгу, удостоила нас чести во второй раз появиться в нашем Окне. Мы все уверенны, что это была глупая ошибка. Но пока патера Шелк не вернулся, можем только предполагать, что его арестовали. Патера Росомаха, достойный авгур, которого Его Святейшество Пролокьютор послал на помощь патере Шелку, ушел из мантейона рано утром, надеясь, без сомнения, освободить его.

Майтера Мята замолчала, хотя ее пальцы продолжали нервно исследовать тесаный камень древнего амбиона, и посмотрела вниз на внимательно слушавших прихожан, сидевших на полу перед самой ближней скамьей, и на пестрый занавес смотрящих лиц, наполнявших арку нартекса[3].

— Таким образом, обязанность принести жертву перешла к майтере Мрамор и мне. Сегодня у нас есть дюжины жертв. В том числе абсолютно белый бык для Великого Паса; такую жертву нечасто можно увидеть даже в Великом мантейоне. — Она опять замолчала, чтобы прислушаться к дождю и мельком взглянуть на алтарь.

Прежде чем мы начнем, я сообщу вам несколько новостей, особенно тем из вас, кто оказывал честь богам не только сегодня, но и в сцилладень каждой недели в течение многих лет. Многие из вас будут опечалены тем, что я скажу вам, но все-таки это радостные новости.

Наша любимая майтера Роза вознеслась к богам, которым она служила всю свою долгую жизнь. По причинам, которые мы считаем вескими и пристойными, мы решили не показывать ее смертные останки. Это ее гроб стоит здесь, перед алтарем.

Мы можем быть уверены, что бессмертные боги знают о ее образцовой набожности. Я слышала разговоры о том, что она была самой старой биохимической женщиной в четверти, и, вполне возможно, это правда. Она принадлежала к последнему из тех удачливых поколений, для которых еще оставались протезирующие устройства, устройства, принципы работы которых уже не понимают самые умные люди нашего поколения. Они хорошо поддерживали ее жизнь, и она смогла пережить детей многих из тех, кого она учила детьми, но они не могли поддерживать ее вечно. Да она и не хотела этого. Вчера они, в конце концов, отказали, и наша возлюбленная сив освободилась от страданий, которые старость принесла ей, и тяжелого труда, который оставался ее единственным утешением.

Некоторые из тех, кто стоял в приделах, открыли окна; ветер приносил в них слабые струйки дождя. Ураган прошел, решила майтера Мята, или почти прошел.

— Так что наше утреннее жертвоприношение — не просто дар, который мы предлагаем бессмертным богам каждый сцилладень, если у нас есть жертва. Это последняя жертва нашей дорогой майтеры Роза, и я имею в виду не белого быка или других животных снаружи, но ее саму, ее смертное тело.

Жертвоприношения состоят из двух этапов. Во время первого мы посылаем дар. Во время второго мы разделываем тушу и раздаем еду. Таким образом, моя дорогая сив и я отваживаются надеяться, что вы не будете шокированы, когда я скажу вам, что моя дорогая сив взяла себе несколько из тех чудесных устройств, которые поддерживали нашу любимую майтеру Роза. Даже если бы мы собирались забыть ее — хотя, уверяю вас, мы не собирались, — мы никогда не сможем этого сделать. Эти устройства будут напоминать нам об ее жизни и службе. Хотя я знаю, что ее душа уже идет по Ослепительному Пути, я всегда буду чувствовать, что кое-что из нее живет в моей сив.

«Сейчас или никогда».

— Мы очень рады тому, что столько человек пришло почтить ее; так и нужно, вы должны быть здесь. Но есть еще так много человек снаружи, мужчин, женщин и детей, которые тоже почтили бы ее, если бы могли, но не сумели найти место в нашем мантейоне. Мне стыдно, перед ней и перед богами.

Есть средство — и некоторые из вас должны, безусловно, знать его, — которое применяется в таких случаях. Мы можем, временно, перенести гроб, алтарь и само Священное Окно на улицу.

«И тогда они потеряют свои драгоценные места». Она наполовину ожидала бунта, но ничего не произошло.

Она уже собиралась сказать «Я предлагаю…», но вовремя спохватилась; решение было ее, и ответственность за его выполнение тоже лежит на ней.

— Вот это мы сегодня и сделаем. — Толстый, переплетенный в кожу том Хресмологических Писаний лежал на амбионе перед ней; она взяла его в руки.

— Рог? Рог, ты здесь?

Он махнул рукой, а потом встал, чтобы она могла увидеть его.

— Рог был одним из учеников майтеры. Рог, я хочу, чтобы ты выбрал пятерых мальчиков, которые помогут тебе с гробом. Но Алтарь и Священное Окно намного тяжелее, как мне кажется. Нам нужны добровольцы, чтобы передвинуть их.

Внезапно ее посетило вдохновение:

— Только, пожалуйста, очень сильные мужчины. Двадцать или тридцать самых сильных мужчин, пожалуйста, выйдите вперед. Моя сив и я будем руководить вами.

Толпа едва не захлестнула ее. Спустя полминуты алтарь уже плыл в волнующемся потоке рук и ладоней, подпрыгивая и покачиваясь, как ящик в озере; человеческий